Стенли Вейнбаум - Черное пламя

Ему на мгновение показалось, что он видит перед собой ожившую картинку, хорошо известную ему. Коннор думал, что находится в лесу один, но это было не так. В нескольких ярдах от того места, где стоял он, находилось самое прекрасное существо из тех, кого он когда-либо видел.

Трудно было поверить, что она была живым существом, а не создана его воображением. Ни один звук не сообщил о его приближении и она, уверенная в то, что находится здесь одна, сохраняла позу, в которой Коннор впервые увидел ее, похожая на очаровательную лесную фею, которой она и могла быть в этом изумительном новом мире.

Она стояла на коленях над темным зеркалом пруда, опираясь на изящные руки. Они выглядели алебастровыми на фоне темного мха, на который она опиралась. Она улыбалась своему отражению в воде — знаменитая картина «Психея», которую помнил Коннор внезапно ожила!

Он боялся дышать, а уж тем более, говорить, из страха испугать ее. Но когда она повернула голову и увидела его, она не подала и вида, что напугана. Она медленно улыбнулась и грациозно поднялась на ноги, просторные греческие одежды, покрывавшие ее, медленно покачивались на ветерке, подчеркивая совершенную во всех отношениях фигуру. Одежда крепилась серебряной повязкой, которая шла под ее грудью. Повязка была столь же блестящей, как и ее чернильно-черные волосы.

Но когда она улыбнулась Коннору, он увидел в ее зеленых глазах цвета моря не страх, а насмешку.

— Я не знала, — сказала она голосом, который звучал словно серебряный колокольчик, — что Сорняки так интересуются красотами Природы, что забираются в лес.

— Я — не Сорняк, — заявил Коннор, бессознательно делая вперед шаг или два. Он надеялся, что она не исчезнет при звуке его голоса или при его приближении. — Я…

Она на мгновение посмотрела на него, и затем рассмеялась. И в смехе тоже звучала насмешка.

— Нет нужды говорить мне, — сказала она мягко. — Я знаю. Ты — Спящий, который недавно появился со странной сказкой, что он проспал тысячу лет. Словно, если ты был Бессмертным!

В ее смехе, голосе, слышались нотки, что она, во всяком случае, не верит ни во что подобное. Коннор не делал попыток переубедить ее — не до того. Он был слишком поражен, просто рассматривая ее.

— Вы одна из Бессмертных? — спросил он, с голосом в котором звучало изумление. — Я много слышал о вас.

— Есть гораздо более бессмертные вещи, — сказала она полусерьезно, полунасмешливо, — чем человек, которому дано бессмертие. Так что Бессмертные почти ничего не знают о том, что было известно или предполагалась греками давным-давно минувших веков.

Снова Коннор уставился на нее. Она говорила так уверенно. И выглядела… Неужели это возможно, чтобы боги и богини, нимфы давно умерших греческих легенд были не легендами, а живыми существами? Может ли быть возможным, что он смотрит на одну из них — и она может исчезнуть от прикосновения или неосторожного слова?

Она казалось достаточно реальной, хотя было нечто такое в ее манерах, что не подходила ее имиджу прекрасной феи, как казалось ему. И она не вела себя как нимфа, как это описывалось в мифологии. Ничего из этого не казалось реальным, за исключением экстравагантной пульсирующей теплой красоты.

4. НЕМНОГО ДРЕВНЕЙ ИСТОРИИ

Слова девушки словно пробудили его, и одновременно, пришло осознание, что он неприлично неотрывно смотрит на нее, пока она спокойно стоит напротив, выпрямившись, словно изящная статуэтка, а легкий ветерок покачивает ее белые полупрозрачные одежды.

— Иди сюда, — сказала она тихо. — Подойди и сядь рядом со мной. Я пришла в лес, чтобы встретиться с приключением, которого не могла найти в этом скучном мире. И я не нашла его. Подойди, ты можешь развлечь меня. Сядь рядом и расскажи мне свою историю, которую я слышала о твоем… сне.

Наполовину зачарованный, Коннор подчинился. Он не задавал вопросов. Казалось вмешалась сама судьба, распорядившаяся, чтобы он оказался рядом со сверкающим темным прудом, перед этой женщиной — или скорее девушкой, потому что ей было не больше двадцати лет — чья красота была невероятной.

Солнце, пробиваясь сквозь фильтр листьев, светилось в ее волосах, настолько черных, что они отливали синевой, опускающихся каскадами до ее тонкого пояса. Ее кожа, цвета магнолии, казалось еще более светлой из-за эбенового цвета волос. Ее красота была чем-то большим, чем совершенством. Она была божественной. Но яркой, пылающей. Ее великолепные губы, казалось, постоянно улыбались, но так же как и улыбка в глазах, были сардоническими, насмешливыми. На мгновение красота, столь неожиданно появившейся нимфы, лишила Коннора всех мыслей; даже воспоминаний об Эвани. Но в следующее мгновение Эвани вернулась, наполняя все его чувства так, как когда он увидел ее впервые, холодную, понятную медноволосую приятную красоту. И даже в этот момент он понимал, что блестящее существо перед ним, так отличающееся от Эвани и остальных девушек-Сорняков, которых он видел, будет всегда преследовать его в воспоминаниях. Кто бы она ни была — человеческое существо или лесная богиня.

Девушка в ответ на молчание начала выказывать нетерпение.

— Расскажи мне! — сказала она настойчиво. — Мне нужно развлечение. Расскажи мне, Спящий.

— Я не Спящий, во всяком случае, не тот тип, о которых вы наверное слышали, — сказал Коннор, починяясь ее требованию. — То, что произошло, не было сделано по моему желанию. Это произошло…

Коротко, он рассказал о том, что произошло, стараясь ничего не драматизировать. Он, должно быть, рассказывал убедительно, потому что по мере того, как он рассказывал дальше, неверие и насмешка исчезали из ее зеленых глаз цвета моря и постепенно замещались верой, и затем восхищением.

— В это почти невозможно поверить, — сказала она, мягко, когда он закончил. — Но я верю тебе.

Ее восхитительные глаза оставались затуманенными.

— Если в своей памяти ты сохранил знания давних времен, то тебя ждет великая карьера в том веке, в котором ты оказался.

— Но я ничего не знаю об этом веке! — быстро заявил Коннор. — Я слышу обрывки разговоров о загадочных Бессмертных, которые обладают полной властью, о многих вещах, чуждых и непонятных мне. И пока что, я почти ничего не знаю о нынешних временах. Нет! Я даже не знаю об истории веков, которые прошли пока я… спал!

На мгновение лесная нимфа настойчиво посмотрела на Коннора, уважение мелькнуло под ее густыми ресницами. Насмешка мгновенно мелькнула в глазах и умерла.

— Неужели я должна рассказывать тебе? — спросила она. — Мы из леса и озер, знаем о многом. Мы знаем как минуют времена года. Но не всегда мы делимся своими знаниями.