Борис Иванов - Диаспора

Это дало Бобру фору больше, чем в минуту.

— Проклятый педераст чем-то привалил люк! — зло пробормотал Рик, напрягаясь, чтобы отворить вход в отсек.

Его партнер не счел нужным ответить на это чем-либо, кроме злобного пучения глаз и нечленораздельного мычания. Однако, как только люк-таки подался, он рванулся в открывшийся проход и, крепко навернувшись о ящик с противопожарным инвентарем, которым и была придавлена клятая крышка, загрохотал по кольцевому коридору с явным намерением догнать и прикончить наглого Алоиза.

Погоня эта успехом не увенчалась. Рик догнал своего разъяренного напарника только у потолочного люка командного отсека. Люк был настежь распахнут, а Рони наконец-то обрел способность к членораздельной речи.

— Ушел, жаба! — выдавил он из себя, осторожно трогая левой рукой стремительно набирающую силы шишку на темени. Правой, в которой был зажат парабеллум, он махнул напарнику:

— Засвети прожектора, Рик, может, жирный пидор себе шею свернул или ноги поломал — все-таки семнадцать метров...

Но Алоиз Бибер не свернул себе шеи и не поломал ног. И, разумеется, даже переломав все свои кости, он не стал бы дожидаться Рика и Рони на выложенном скользкими стальными плитами полу ангара Р-18.

— Все-таки уполз, гадина, — признал Рони, отклеившись от экрана внешнего обзора рубки управления. — Надо было ворота сразу перекрыть.. Надеюсь, у него хватит ума не поднимать шума... Принимая во внимание, что перед хозяином кораблика и «груза» отдуваться придется ему... А вот хозяина этого надо перехватить, пока они не встретились...

— Ничего, — успокоил его Рик. — Далеко не уйдет, ишак долбаный. Хубилай ему долго гулять не даст... Попрошу его мне отдать — на ремни порежу урода...

— Вот Кубле, — заметил Рони, снова бережно касаясь своей теменной шишки, — о том, что у нас тут получилось, так сразу докладывать не стоит... Бобер не приходил в Эверглейд, ты понял? О чем-то догадался и — не пришел. А ангар и корабль нам сдал Фостер. После душевного разговора над бассейном с рыбками... Пусть уж лучше шеф считает Бобра гением, чем нас — лопухами... И молись богу, чтобы он Кубле в лапы не попался, — Кубла нам такого прокола не простит.

Он поднял взгляд на своего партнера, проверяя, не дурак ли он. И зло добавил:

— Сам жабу прикончу. Если на этом свете встретимся.

«Интересно, — подумал Анатолий, — что бы на моем месте стал делать Хромой?» И тут же ответил сам себе: «А ничего он делать не стал бы — он просто никогда не влип бы в подобное идиотство. Никогда и ни за что!»

Багажник, в котором знаменитый писатель, связанный наподобие предназначенного в приданое барана, коротал неопределенное, ужасно долго тянущееся время, был темен, довольно плохо вентилировался, но зато прекрасно пропускал звуки голосов, пререкающихся в салоне автомобиля.

— Сволочь какая! — голос, по всей видимости, принадлежал тому амбалу с волосами совершенно медного цвета, который, в конечном счете, и скрутил Анатолия. — Чуть без глаз меня не оставил, паскуда!

— Ну а мне — зуб совисем расшатал, — парировал его излияния голос с гортанной интонацией. — Но — ты обрати винимание — я совисем не жалуюсь. Потому что у миня это работ такая... А ти на его месте как себя бы повел? Мужчина должен за свою жизнь бороться, а не ныть, как ти делаешь... Дуругое дел — это то, что мужик драться не умеет. Совисем-совисем...

— Заимел ты меня, Зафар, этой своей кавказской честью, — сообщил Рыжий своему собеседнику. — Любите вы о ней поговорить. Но я тебе скажу, что если бы не шеф, я бы этому другу...

Тут кар подпрыгнул козлом на каком-то препятствии, Анатолия шмякнуло о крышку багажника, а Рыжий прикусил язык, о чем молчать не стал.

— Вах... Совисем плохие дороги стали, — посочувствовал ему Зафар. — И это — главний трасса в Космотерминал...

«За каким дьяволом меня везут в Космотерминал? — озадачился Анатолий. — За каким чертом вообще меня похитили? Неужели они всерьез рассчитывают, что только потому, что я — популярный писатель, кто-то отвалит им миллионный выкуп? А кстати — „Пре-ЧМО“ или „ДУСТ“ могут рекламы ради и отвалить... Вообще — нет худа без добра: бесплатная реклама мне теперь обеспечена. Обидно, если — посмертная...»

Тут кар снова сильно тряхнуло, и на некоторое время у Анатолия напрочь вылетело из головы все, о чем он думал. Когда способность соображать снова вернулась к нему, корыстные мысли испарились из его сознания, словно утренняя роса. С удручающей ясностью он понял, что ни опыт собственных литературных героев, ни соображения паблисити ни на йоту не облегчат его теперешней судьбы.

Воображение рисовало Анатолию конечный пункт его путешествия в дурацком багажнике как стереотипную картину узилища, взятую напрокат из реквизита какого-то из собственных боевиков — либо пропахший мышами сырой подвал, либо грязноватый гараж на окраине мегаполиса. Как экзотический вариант являлось его воображению монастырское подземелье с вмурованными в каменную кладку стен ржавыми цепями. Меньше всего ожидал он увидеть то, что увидел, когда с головы у него грубо сдернули чуть не удушивший его мешок.

Меньше всего рассчитывал он оказаться — после петляния по непонятному лабиринту и восхождения по дьявольски крутым и неудобным лестницам — в сверкающем чистотой салоне «общего помещения» космического корабля типа «Звездный клипер». Писателю полагается знать декорации, в которых протекает действие его сочинений, а такие вот — компактные и «дальнобойные» — межзвездные суденышки, и впрямь популярные среди космических контрабандистов и иных лихих людей Галактики, служили антуражем не одного его романа. Поэтому после того, как со рта его отлепили проклятый пластырь, сакраментального вопроса «где я?» Смольский не задал.

— Чему обязан? — спросил он мрачного типа со шрамом, восседавшего за столом прямо перед ним.

Тип обратил на этот вопрос не больше внимание, чем на жужжание комара — случись здесь такой.

— Спасибо, ребята... — глухим голосом бросил он Рыжему и Зафару, придерживавшим плохо стоящего на ногах литератора. — Вы нас здорово выручили с этим...

— Ну так ты отрапортуй боссу, — неприязненным голосом отозвался Рыжий, — что так, мол, и так: задание выполнено и к нам у вас никаких претензий. Вот еще возьмите, — он кинул на стол так и не пригодившийся Смольскому электрошокер и пластиковый мешочек с небогатым барахлишком. — Документы пентюха и то, что по карманам у него было...

— Доложу, будь спокоен, — заверил его тип.

Цепкие руки отпустили локти Анатолия, и сзади, по металлопластику покрытия, а потом — по трапу, загрохотали удаляющиеся шаги двух пар ног. Второй тип — помоложе, присел на краешек низкого стола и вытряхнул на его поверхность содержимое пластикового мешочка: ключи, пачку сигарет, зажигалку, универсальную электронную «кредитку» со встроенной записной книжкой, обычную записную книжку, диктофон, носовой платок, бумажник с мелкой наличностью и оправленную в темный металл лапку «подземного духа» с планеты Джей.