Валентин Шатилов - Филумана

– Угу, – покивала я головой, окидывая задумчивым взглядом дворик, заросший травкой, и узкую тропку, ведущую к серому, давно не крашенному крылечку.

Пригнув голову, чтоб не ушибиться о низкую притолоку, на ступеньки крыльца выскочил мой курносый шпион.

– А-а! Попалась рыбка в сети! – захохотал он.

После такого приветствия можно было б и перепугаться. Но я не позволила себе этого делать: мысли бородатого ухаря не демонстрировали ничего, кроме радости за дружка, охомутавшего такую девку.

– Никодим! – строго прикрикнул на него мой провожатый, и тот с дурашливым почтением вытянулся в струнку, освобождая мне дорогу.

Внутри хибарка выглядела чуть получше. Чисто побеленные саманные стены были увешаны яркими и, наверно, дорогими коврами. Однако даже толстый ворс не мог скрыть вопиюшую бугристость и неровность стен. Пол в горнице был земляной и тоже не слишком ровный. Зато лавки по двум сторонам сверкали свежей оструганностью, наполняли помещение веселым новогодним духом только что спиленной елки и даже кое-где еще плакали медовыми капельками смолы. Сверху они были застелены шкурами – коричневым мехом кверху. Уж не медвежьими ли?

– Прошу присесть, госпожа, – с легким церемонным поклоном проговорил Михаил.

– Я пришла говорить с вашим князем, – нетерпеливо ответила я. – Как мне с ним увидеться? Никодим позади ахнул.

– Но я и есть, – сказал Михаил, смущенно усмехаясь, – князь Квасуров.

Удивление моей неосведомленностью, громыхавшее в голове Никодима, не оставляло сомнений в правдивости заявления смешливого нахала.

Я сжала зубы и крепко сцепила опустившиеся руки.

– Так… Ну и чем же вы, князь Квасуров, можете мне помочь?

– На такой вопрос трудно ответить сразу, – с некоторой запинкой произнес новоявленный князь. Я нетерпеливо дернулась

– Не потому, что я отказываюсь от своих слов, – поспешно заверил Михаил. – Только… Я слишком мало знаю о вас, госпожа. Может, вы все-таки окажете милость, присядете. Заодно и расскажете.

Я села.

Надо же, попалась, как дура! Из огня да в полымя. Если простой лыцар Георг (да еще находящийся, как оказалось, в опале) мог меня спокойно и безнаказанно убить, то уж князю вообще закон не писан… Удастся ли выйти живой из этой хатки, притулившейся на самом краю Сурожа? И если удастся, то в каком виде? Князь мне уже недвусмысленно намекал на свои плотские желания. А здесь, в глухомани, им самое место осуществиться..

Михаил присел рядом.

– Уверен, что ваше дело не простое. Такая смелая и решительная госпожа простые дела разрешает сама, без посторонней помощи.

Я хрустнула костяшками излишне сильно сжатых пальцев. Посмотрела, как они побелели, и решила, что выбрала совершенно неверный путь поведения. Где мои хваленые способности? Мысли князя, ладно, я читать не могу. Видимо, потому, что он князь. Его княжеская гривна из-под шейного платка не видна, но уж, наверное, она не меньше моей, Зато его холопы вполне открыты для просмотра.

Я зажмурилась и попыталась осмотреться.

Челядь была немногочисленной. Насчитала я девять человек.

Двое явно женского пола. Кухарки: мысли заняты приготовлением обеда.

Один занят чисткой лошадей (где это? я не заметила конюшни во дворе). Рядом с ним еще двое – поглощены азартной игрой, сильнейшее волнение связано с маленькими деревянными игральными кубиками. Кубики поочередно выбрасывались то одним, то другим на широкую доску лавки, где эта парочка устроилась, катились, останавливались… Всплыло малознакомое слово «зернь» и более привычное – «очко».

Еще трое находились в каком-то простом помещении без ковров на стенах. Из них двое просто спали на лавках, укрывшись с головой (от мух) своими плащами. Третий, тоже, наверно, полусонный, бессмысленно таращился вокруг, задерживаясь взглядом только на мечах, луках, палицах, утыканных железными гвоздями, и на прочей военной амуниции, размещенной в комнате. Его-то глазами я и смотрела.

Особое внимание привлекал Никодим, все еще торчавший в дверях и пялившийся на нас. Он был в недоумении. Приведенная князем бабенка казалась ему странной и какой-то негодящей. Одета неприлично для женщины, ведет себя неподобающе, без уважения. Может, ведьма? Надо бы предупредить князя… А может, здешние, сурожские, все такие?

За последнюю Никодимову мысль я ухватилась.

– А вы какого княжества князь? – спросила я, открывая глаза.

Мужчины переглянулись.

Никодим пришел в крайнее возмущение. Не знать, откуда князья Квасуровы, – по его мнению, это было все равно, что не знать ничего! Он даже не подозревал, что бывают на свете столь темные люди, и теперь недоумевал, откуда я такая могла взяться. Все более утверждаясь в мысли о необходимости поскорее предупредить князя, чтоб тот держался от непонятной бабы подальше. А то бы и вовсе прогнал со двора.

Эта никодимовская мысль мне понравилась. Но, похоже, сам князь был иного мнения.

– Квасуровы испокон веков владели Кравенцовским княжеством, – спокойно пояснил он, внешне никак не проявляя удивления моей вопиющей безграмотностью.

– А вы? Вы где княжите?

Михаил поначалу не понял вопроса. Потом опять переглянулся с Никодимом и нарочито спокойным тоном ответил:

– И я там же. В Кравенцах.

Никодим бушевал – уже не только внутренне, но и внешне: по скулам ходили желваки, заметные даже под соломенной бородой, плечи напряглись, и сам он как-то набычился.

– Но Кравенцы далеко отсюда? – воспользовалась я случаем уточнить информацию, полученную вчера от Лизаветы.

– Князь! – Не выдержав такого позора, Никодим угрожающе двинулся ко мне.

Но Михаил только поднял ладонь, и кипящий негодованием Никодим вернулся назад, к дверям.

– Да, далеко, – просто ответил Михаил. И спокойно уставился на меня, ожидая следующего вопроса. Вопрос тут же был задан:

– А почему вы здесь?

– Приглашен в гости.

Сюда, в эту хибару? Я с сомнением огляделась.

Князь поспешил предупредить мой следующий вопрос:

– Приглашен уполномоченным представителем князей Шагировых в Суроже, лыцаром Селиваном Кривороговым. Прибыли мы днем раньше, чем думали. И чем были приглашены. Завтра отправимся представляться к Селивану, в шагировские терема, а сегодня уж здесь заночуем, по-походному.

Иноземный князь. Представитель Селиван. А не рискнуть ли? Напроситься на завтрашний прием, побеседовать о шаги-ровско-кавустовских проблемах. А если этот лыцар Криворогов задумает нехорошее в отношении меня, то и попросить политического убежища у этого Михаила в его Кравенцах!

– Князь, – сказала я. И дернула, развязывая, узел шейного платка.