Герберт Уэллс - Остров доктора Моро

— Стой!

Наступило полнейшее молчание.

Мне казалось, что все знали и страшились того, что должно было произойти.

Мой взгляд пробегал по их странным физиономиям.

Когда я увидел их дрожащие позы, с тайным ужасом в блестящих глазах, меня поразила мысль, — как мог я хоть одно мгновение счесть их за людей.

— Закон был нарушен! — сказал Моро.

— Никто не избегнет! — восклицало бесформенное чудовище с серебристой шерстью.

— Никто не избегнет! — повторил хор коленопреклоненных животных.

— Кто нарушил его? — вскричал Моро, и щелкая бичем, острым взглядом окинул фигуры уродов.

Гиена-Свинья, казалось мне, более всего была напугана и смущена, такое же впечатление производил и Человек-Леопард.

Моро повернулся к последнему, который по-кошачьи лежал перед ним; бесконечный страх мучений выражало все его существо.

— Кто совершил преступление? — закричал Моро громовым голосом.

— Горе тому, кто нарушает Закон! — начал блюститель закона.

Моро остановил свои взоры на глазах Человека-Леопарда, и под его взглядом последний стал корчиться, как будто бы у него вырывали душу.

— Тот, что нарушает Закон… — начал Моро, отведя глаза от своей жертвы и повернувшись к нам. В тоне последних слов слышалась какая-то экзальтации.

— …возвращается в дом страданий! — воскликнули все разом. — Возвращается в дом страданий, «Учитель»!

— В дом страданий… в дом страданий… — тараторил Человек-Обезьана, как будто бы такая перспектива улыбалась ему.

— Слышишь? — спросил Моро, обращаясь к преступнику. — Слышишь…

Человек-Леопард, не чувствуя на себе взгляда Моро, поднялся и, с воспламененными яростью глазами и с блестевшими на солнце громадными кошачьими усами на отвисших губах, вдруг прыгнул на своего мучителя. Я был убежден, что только отчаянный ужас вызвал его на это нападение. Весь круг шестидесяти чудовищ повернулся к нам. Я вытащил свой револьвер. Человек и зверь столкнулись, я видел, как Моро пошатнулся от прыжка; кругом нас раздавался лай и яростные рычания; все пришло в замешательство, и одно мгновение я подумал, что поднялся всеобщий бунт.

Рассвирепевшее лицо Человека-Леопарда вместе с Млингом промелькнуло вблизи меня. Я видел разгоревшиеся от возбуждения желтые глаза Гиены-Свиньи и подумал, что зверь решился напасть на меня. Сатир также наблюдал за мною через сгорбленные плечи Гиены-Свиньи. Послышался шум от спуска курка револьвера Моро, и среди суматохи искра пламени прорезала воздух. Все шумное собрание, казалось, повернулось в сторону, указываемую светом огня от выстрела, и я сам поддался магнетическому влиянию такого движения. Минуту спустя, я бежал среди ревущей и буйной толпы, в погоню за Человеком-Леопардом.

Вот все, что я могу сказать. Мне показалось, что Человек-Леопард бросился на Моро, потом все вокруг меня перемешалось, и я опомнился уже тогда, когда бежал со всех ног.

Млинг двигался во главе, по пятам беглеца. Позади с уже высунутыми языками большими прыжками бежали Женщины-Волчихи. За ними следовали с криком и в сильном возбуждении Мужчины и Женщины-свиньи вместе с двумя Людьми-Быками, опоясанными вокруг бедер белой материей. Далее шел Моро с толпою различных двуногих. Он потерял свою соломенную шляпу с широкими полями и бежал, зажав в кулак револьвер, а его длинные седые волосы развевались по ветру. Около меня прыгала Гиена-Свинья, придерживаясь моего шага и украдкой бросая на меня взгляды своими кошачьими глазами, наконец, позади нас слышался топот ног и рев остальных.

Человек-Леопард пробивал себе дорогу сквозь высокие камыши, которые, снова закрываясь за ним, ударяли по лицу Млинга. Все мы, следовавшие позади, достигнув болота, нашли утоптанную тропинку. Такая охота продолжалась в продолжение, может быть, четверти мили, потом углубилась в чащу, сильно замедлявшую наши движения; хотя мы двигались толпою, тем не менее сучья били нас по лицу, лианы хватали за подбородок и путались в наших волосах, колючие растения вонзались в наши тела и одежды и рвали их.

— Никто не избегнет! — закричал мне Медведь-Волк, разгоряченный погонею.

Мы снова очутились между скал и заметили зверя, легко бежавшего на четырех лапах, с ворчанием он оглядывался на нас через плечо. При виде его Люди-Волки завыли от удовольствия.

Зверь все еще был одет, и издали его фигура казалась человеческою, но поступь его четырех лап была совершенно кошачья, а быстрое поднимание и опускание плеч ясно обнаруживало в нем преследуемого зверя. Он сделал прыжок в чащу колючих кустов с желтыми цветами и исчез. Млинг находился как раз на пол-дороге между добычей и вами.

Большинство преследователей потеряло теперь свою первоначальную быстроту погони и старалось идти спокойнее и более растянутою цепью. Пройдя открытое место, я заметил, что погоня вытянулась теперь длинною линиею. Гиена-Свинья все еще бежала рядом со мною, беспрестанно посматривая на меня и, время от времени гримасничая, испускала грозное рычание. Добравшись до конца скал, Человек-Леопард решил направиться прямо к мысу, на котором он преследовал меня вечером в день моего прибытия на остров, и сделал поворот в чащу кустов, чтобы вернуться по своим же следам. Но Монгомери заметил его маневр и заставил зверя снова поворотиться вперед.

Таким образом, дрожа, спотыкаясь о камни и оцарапанный терновыми кустами, помогал я преследовать Человека-Леопарда, который нарушил закон, а Гиена-Свинья с диким рычанием бежала рядом со мною. Шатаясь и раскачивая головою, я бежал с сильно бьющимся сердцем и почти совершенно изнемогая, но не отваживался отстать от охоты из боязни остаться наедине с ужасным своим товарищем.

Бегство мое продолжалось, несмотря на крайнюю усталость и на тропический день.

Наконец, пыл охоты остыл, мы окружили несчастного зверя на одном из углов острова. Моро, с кнутом в руке, расставил нас всех неправильною линиею, и мы стали подвигаться теперь осторожно вперед, перекликаясь друг с другом и суживая круг вокруг нашей жертвы, скрывавшейся и затаившейся в тех же кустах, в которых уже скрывался я во время другого преследования.

— Внимание! Сомкнись! — кричал Моро в то время, как линия преследователей окружала громадные кусты, заграждая выход зверю.

— Береги заряд! — раздался голос Монгомери из-за какого-то куста.

Я находился наверху, на холме, покрытом кустарниками. Монгомери и Моро пробивали себе дорогу внизу, по берегу. Медленно подвигались мы вперед сквозь сплетения сучьев и листьев.

Зверь не шевелился.

— В дом страданий, в дом страданий! — визжал Человек-Обезьяна в двадцати метрах вправо от меня.