Вольдемар Грилелави - Плач кукушонка

А Светлана, обессиленная, упала на прохладный пол и долго отдыхала, разглядывая в щелях на крыше проплывающие облака, похожие на причудливых монстров. Взглянув смерти в глаза, она уже не опасалась ее, настолько часто в последнее время ощущала ее холодный взор, сопровождающий по жизни. Для Светы на сегодня главным было восхождение по лестнице, что этот путь пока доступен и возможен. А боль и страх настолько часто зачастили к ней, что притупились и поблекли по сравнению с голодом, к которому привыкнуть просто физически нельзя. Голод отнимает сам смысл существования, поскольку единственной отдушиной в этой борьбе за жизнь остались чтения и решения математических задач. Голод же отнимает главный орган — зрение. От голода расплывались буквы, исчезали цифры. Поэтому любой ценой требовалось наполнить хоть капельку энергией этот, требующий пищи, желудок, чтобы он позволил заниматься любимым делом.

Разоблачение ночного похитителя пустых бутылок навеяло какие-то мысли в головах родителей, но, напиваясь, мозги вновь пустели, и это событие превращалось в фантастическое сказочное недоразумение. А потом и по трезвости невозможно было собрать все факты в кучу, чтобы делать выводы. И им оказалось проще списать все на ночной кошмар, кои по ночам их посещают регулярно.

Поэтому основным источником добычи для Светы оставались ночные походы на кухню. Только теперь она так безрассудно не рисковала и дожидалась гарантированного мертвецкого, с истерическим храпом сна, не способного от легкого детского шума прерваться.

Однако, даже учитывая жалостливые подачки тети Веры и подкормку из алабаевской бадьи, Света понимала, что нужен еще какой-то источник, чтобы запасы к зиме могли защитить от всяких непредвиденных ситуаций. Она часто замечала в смотровые щели-окошки, как небольшие стайки мальчишек, следуя в одном и том же направлении, возвращались обратно с полными авоськами пустых бутылок. Анализируя такую миграцию, она сделала вывод, что явления происходят в последний рабочий день недели ПМК. А так же иногда и посреди недели, вполне допустимо, что в дни получения денег на работе.

Придя к такому выводу, Света решилась так же наведать те места, в направление которых следуют мальчишки. Но, понимая, что конкуренцию те не допустят, составила свой план походов. Идти надо сразу после ухода мальчишек. Это снижает шансы на поиск, но для нее даже одна бутылка — царский подарок и возможность создать запасы для экстренных случаев, как, то болезнь, или излишне холодная снежная зима, когда потребуется дополнительное питание, а в магазин пустую тару не потащишь.

В первый же день она столкнулась с маленьким пацанёнком, который, видать, пришел к точно такому выводу и был недоволен конкуренткой. Сначала они сцепились за пустую бутылку, но парень оказался сильней, и от толчка Света упала на кусты, поцарапав лицо и руки, и заплакала от обиды и боли. Но парень не стал торжествовать, а просто решил познакомиться.

— Меня Альбертом зовут. А ты кто?

— Света, — от неожиданности легко сказала она и перестала плакать.

— А зачем тебе бутылки? Ты что, куришь?

Света покачала головой, не совсем понимая, чего этот мальчишка разговорился с ней, и чего ему надо.

— Тем более она мне нужней. А если не куришь, то и ходить сюда нечего. Папка с мамкой есть?

Света сначала пожала плечами, но потом вспомнила, чем кончилась попытка желания иметь папу и маму, и покачала головой.

— Чего как немая, говорить не умеешь, что ли?

— М-могу, — с трудом выдавила Света. — Больно, — она показала на щеку, которая твердым шариком перекосила рот и мешала говорить.

— А чего покупаешь на бутылки.

— Хлеб.

— Хлеб? Ты что, больная, хлеб то зачем покупать на эти деньги? Хлеба и так дома полно. Тебя что, дома не кормят?

Света опять покачала головой и заплакала. Альберт подошел к ней и протянул бутылку.

— С ума сойти. Никогда не видел голодных девчонок.

Света схватила бутылку и, забыв поблагодарить, помчалась в сторону магазина.

— Слышишь, — крикнул Альберт ей вслед. — Ты завтра в это же время приходи. Я знаю, где можно всегда найти бутылку.

Он долго еще смотрел в ее сторону и не понимал, что, как это можно остаться без хлеба, который всегда лежит в хлебнице и час-то плесневеет. И завтра он просто прихватил из дома почти целую буханку хлеба, чтобы сумасшедшая девчонка не мешала ему искать тару для сигарет.

Кроме алабая в этом мире появилось еще одно существо, которое пожалело Светлану. Может в мире много добрых людей и со своего чердака просто их не видно? А как тогда безопасно определить, друг это или враг? Ведь чаще она получает затрещины и грубости. Вот и Альберт сначала враждебно встретил, ударил. Не будешь же проверять, а сердце и обманет и ошибется. Ударит, пожалеет. А если наоборот? Путаный мир какой-то, непонятный.

Но все равно у нее уже четверо, а точнее, три человека и собака с сочувствием относящиеся к ней. Этот незнакомый мальчик еще больше вселил веру и желание выжить и стать взрослой. Не обязательно общаться с плохими, злыми людьми. Можно иметь не много, но хороших друзей, с которыми без опаски возможно и говорить, и делать, какую-нибудь, работу. Она еще не знала, кем хочет в этой жизни стать, скорее всего, учителем или ученым, чтобы вокруг было много книг, бумаг, чернил. А ты решаешь задачи, пишешь свои мысли. Здорово будет!

На следующий день она прибежала на то место, где встретила Альберта, но его еще не было. Или уже. Наверно ушел, решила она и прогулялась по местности, заглядывая в кусты и овражки в поисках бутылок. Пусто.

При его появлении у нее так сильно и быстро забилось сердце, что она двумя руками прижала его, чтобы оно не выскочило. Впервые за многие годы после смерти бабушки у нее появился друг. Может он так и не считает, зачем ему плохо говорящая уродина, но один только факт, что он пожалел ее и отдал пустую бутылку, сотворил из него чуть ли не принца из сказок. Маленький принц с добрым сердцем.

Она хотела бежать ему навстречу, схватить за руку и радостно потрясти, поприветствовать. С трудом сдержала свой порыв. А он так важно, не спеша, доставая из портсигара сигарету и прикуривая, как взрослый мужчина, подошел к ней, кивнул, как старой знакомой, и уселся на поваленное дерево, приглашая присесть рядом.

— Ты чего так рано прибежала? Я только со школы. А ты, в какой школе учишься? Точно не у нас, я бы тебя видел, ты очень приметная.

Света вдруг ощутила себя такой далекой от всех его знакомых и друзей, ей стало страшно признаваться, что она вообще не учится, что у нее нет даже школьной формы. Все они с дедушкой купили, а форму хотели потом, ближе к концу лета, но не успели. Ей много хотелось рассказать, поделиться с мальчишкой, но ей стыдно и неприятно было за свое прошлое и настоящее, да и говорила она еще с трудом и плохо, с усилием выговаривая трудные слова.