Ольга Елисеева - Сокол на запястье

Делайс был выше нее и удар рассек ему подбородок с низу. Пошла кровь.

-- Я могу поступить с тобой так же, как Македа. -- зло процедила всадница. -- Пойдешь пешком, без плаща, а если надо, босиком. Раз не понимаешь хорошего обращения.

Делайс сплюнул кровь под ноги. От удара он еще и прокусил губу. Оскорбительно было получать по зубам, особенно за то, в чем ты не виноват.

-- Приведите ему коня, -- бросила Бреселида. -- Он уже выздоровел!

* * *

Через сутки караван вышел на морское побережье. Делайс слышал, как Гикая объясняла Радке, что это только начало Меотийской косы и отсюда им до бродов еще дня полтора пути по хорошей погоде.

Море штормило, свинцовые тучи двигались по небу, накрывая степь. В прорывах между ними изредка появлялось яркое холодное солнце.

Ночевали в странном месте под названием Урочище Девы. У самого моря высилась громадная скала в виде склоненной к воде женской головы. Как только караван въехал сюда, Бреселида повела себя очень странно. Дергалась, поминутно на всех срывалась, отъезжала от отряда в степь и, наконец, не приняла участия в обильном жертвоприношении на скале.

Деве подарили много золотых кубков, побросав их в море. Потом зарезали ягненка и спалили его тушку.

Старая Гикая ворчала, что без человека Дева их не пропустит к бродам. В караване полно пленных и нечего мелочиться. Но Бреселида как будто оглохла.

-- Что ты к ней вяжешься? -- возмутилась, наконец, Радка. -- Она никогда не приносит здесь жертвы. Сама знаешь!

-- Я знаю побольше твоего! -- огрызнулась старуха. -- Но это не дело. Она должна примириться с Трехликой.

Ночью Делайс потихоньку отполз от лагеря. Он страшно мучился желудком. От плохой воды его кишки совершенно не знали, что выбрать: мертвый запор или постоянный понос.

Прогулявшись в степь, сын архонта возвращался довольный собой, когда увидел на скале Девы слабый огонек. Интерес к жизни постепенно возвращался к нему, и сейчас Делайс был как раз в состоянии предпринять вылазку.

Стараясь не шуршать камешками, он поднялся по узкой, слабо белевшей в темноте дорожке и затаился, не поднимая головы над гребнем скалы. У алтаря была Бреселида, она сбрызгивала маленькое пламя вином. По ее щекам текли слезы.

-- Уходи. -- бормотала меотянка. -- Я отдам тебе палец. Только оставь меня в покое.

"Надо ее скрутить, прежде чем она себя покалечит", -- подумал Делайс и начал было подниматься из-за камня, и тут на вершине громадного валуна , образовывавшего голову Девы, пленник увидел плотный сгусток темноты, более черный, чем все вокруг. Делайс протер глаза.

Сгусток не исчез. Более того -- он шевельнулся, и сын архонта ясно рассмотрел громадные черные крылья, сотканные из ночного мрака. С головы чудовища свисали змеи. Рот был оскален, а узкий длинный язык высунут, с него тонкой серебристой струйкой лунного света капала слюна.

Хотя раньше Делайс никогда не видел подобного урода, он готов был поклясться, что и страшная Птица на Совином холме, и три черных лучницы у расщелины, и Медуза с головы Девы -- одно и то же существо.

Чудовище взмахнуло крыльями, намереваясь наброситься на женщину у огонька. Воин в одно мгновение рванулся с места, сбил Бреселиду с ног, оттолкнул в сторону и, падая вместе с ней, успел выдернуть из ножен на ее поясе короткий акинак.

Тварь накрыла их обоих, Делайс только и мог что ткнуть мечом в вязкую темноту. Режущий слух клекот пронесся над скалой. Люди почувствовали нестерпимый жар, точно их, как не прогоревшие бревна, сунули поглубже в костер... И тут далеко на востоке темный край неба озарился крошечным ободком солнца. "Уже утро? -- мелькнуло в голове у Делайса. -- Не рано?" Наваждение исчезло.

Меотянка, тяжело дыша села. Если б не боль, адским пламенем жегшая кожу, сын архонта уже сейчас усомнился бы, что побывал под крыльями самой смерти. Он помог оглушенной ударом Бреселиде встать. У обоих лица были красными, точно они сунули их в огонь.

-- Не принимает даже жертву. -- сокрушенно сказала женщина.

Делайс вернул ей меч. Молча они спустились со скалы. Начинался рассвет.

-- Иди в лагерь. - сотница подтолкнула его к телегам. -- Я посижу на берегу.

Делайс покачал головой.

-- Оно может вернуться.

-- Оно рано или поздно вернется. -- устало вздохнула Бреселида.

Спутники стояли у песчаной косы, за которой гудело темное море. Отчаявшись прогнать пленного, меотянка расстелила плащ на холодном песке, села и знаком пригласила его опуститься рядом.

-- Ты тоже думаешь, что Тиргитао возьмет город? -- враждебно спросил Делайс.

-- Нет. -- всадница покачала головой. -- У Пантикапея хорошие укрепления. Твой отец постарался. С наскока их не преодолеть, а для осады степная армия не годится.

-- Тогда зачем? -- Пленный тоже присел на плащ. -- Сколько это еще будет продолжаться?

Бреселида пожала плечами.

-- Пока Гекатей жив, город не сдадут. Но, -- она повернула к собеседнику усталое лицо, -- если с ним что-нибудь случится, ворота перед Тиргитао будут немедленно открыты.

-- Неужели ты думаешь, что мой отец единственный, кто готов защищать Пантикапей? -- усмехнулся Делайс.

-- Купцы уже и сейчас пострадали, не успев отправить в Афины весь хлеб. -- пояснила меотянка. -- А за зиму их запасы уменьшатся, съеденные осажденными. Поэтому стоит архонту разжать кулак, как они заключат мир с царицей на выгодных условиях. Думаю, твое освобождение будет одним из них.

Делайс с сомнением хмыкнул.

-- Кажется, Гекатей ясно показал, что моя жизнь не имеет для него значения. Твой застреленный жеребец тому свидетель.

-- Он просто хотел внушить и нам, и своим подданным, что давить на него бесполезно. Но я-то потом осмотрела свою бедную лошадь. -- Бреселида тихо рассмеялась. -- Все стрелы били очень высоко. Потому и пришлись в шею, а не в бок. Ну? Выше твоей головы.

Делайс опешил. "Вот значит как?" Отец не хотел его убить? Он в это не верил. Слишком сжился со своей отверженностью.

-- А если переговоры не увенчаются успехом?

-- А если... А если... -- рассердилась всадница.

Делайс в упор смотрел на нее.

-- Если переговоры не увенчаются успехом, -- передразнила его Бреселида, -- Я помогу тебе бежать... В качестве извинения за то, что била тебя при всех.

Не глядя больше на него, она встала и зашагала к телегам.

Пленник остался на берегу. Сотница не боялась, что он куда-нибудь пропадет из этого безлюдного места. На горизонте широкой малиновой полосой зажигался новый день. Ближайшее время не сулило Делайсу ничего хорошего. А обещанию меотийской кошки можно ли верить?

VIII

Тропинка вилась по холму, потом ныряла в овраг и вновь выводила на гребень. Справа сколько хватала глаз покоилось море. Его виноцветные волны с белыми барашками бежали к берегу и ударялись о серые изъеденные солью скалы. Выше царила весенняя степь, покрытая клочковатым зеленым ковром, еще не потерявшим от жары свою свежесть.