Н Шитова - Отступник

Но к счастью они никого не встретили.

- Вы думаете, кто-нибудь так просто может поднять руку на ребенка? с сомнением уточнила Лида.

- На ребенка - нет. Но на лешонка- обязательно, - бросил Шеп и замолчал.

- Но это же одно и то же!

- Нет. Лешие и люди - не одно и то же. Ни в коем случае, - жестко сказал Шеп.

Сказано это было так резко и уверенно, что Лида невольно вздрогнула. Шеп покосился на Лиду, усмехнулся и продолжил:

- Вы зря так напряглись. Я не имел в виду, что мы непременно должны при этом быть врагами. Люди и лешие - не одно и то же... Другое дело, что это не должно бы иметь значение, коль скоро и те, и другие - существа одушевленные. Однако многие люди... Да что там "многие"! Почти все находят в наших с вами различиях повод для того, чтобы истребить нас окончательно... По законам здешних мест мы лишены права жить. Нас никогда не существовало официально, никто не понесет никакого наказания и за полное истребление моего племени...

- По каким это таким "законам здешних мест"? - проворчала она. Здесь что, особые законы?

Шеп покосился на Лиду, и его тонкое, тщательно вылепленное лицо с крупными, но гармоничными и четкими чертами, стало непроницаемым. Вероятно, он счел ее полной дурой.

- Не знаю, задумывались ли вы когда-нибудь о том, по каким законам живут люди на самом деле? - произнес он. - Впрочем, как и лешие тоже... На всякие кодексы можно наплевать и забыть. Это все так - антураж, который сами люди презирают, кто открыто, кто тайно. Закон может быть только один: неписаный. И обозначаются его нормы веками сложившимися обычаями, глубокими заблуждениями, которые у людей считаются почему-то убеждениями, и основан этот закон не на рассудочных выкладках, а на инстинктах. Инстинкты человека странны. Человеку почему-то не доставляет удовольствие жизнь в доброжелательном покое, в уважении, в терпимости. Человек не понимает ценности ни своей, ни чужой жизни, и не видит смысла в помощи, в сострадании, в сохранении привязанностей к другу, к любимому, к сородичу... Тому, что люди делают с нами, я лично не удивляюсь, потому что в той или иной форме то же самое люди делают и друг с другом... Всегда делали, и миллион лет назад, и три тысячи лет назад, и в прошлом веке, и сейчас...

Его речь поразила Лиду. Человек... нет, существо... На вид никак не старше тридцати лет, замечательной дикой внешности, живущее, как будто бы, в дебрях векового леса, делало такие серьезные выводы, которые никогда не смогло бы сделать нечисть, всю свою жизнь молящееся лесным пням.

- А лешие? Лешие живут по иным законам? - несмело спросила она.

Шеп пожал плечами:

- Может быть, вам доведется понять, чему мы радуемся, что ценим, от чего страдаем. Но вся наша жизнь в конечном счете подчиняется тому же самому: обычаям, заблуждениям, возведенным в ранг истины... Ну а в основе инстинкты... Только лешачьи инстинкты совсем иные, нежели человеческие.

- Шеп, простите меня, конечно, но если бы не ваши руки, никто не заставил бы поверить меня в то, что вы не человек... Да даже и с этими ногтями...

Шеп сдержанно улыбнулся и на ходу, не останавливаясь, заправил за ухо длинную прядь волос. На обозрение открылось крупное ухо, нижняя половина которого обводами ничем не отличалась от уха человеческого, а вот верхняя часть была вытянута вверх, и покрыта золотистыми волосками.

- Да мало ли у кого какие уши, - проворчала Лида. - У моего первого мужа уши были похожи на кастрюлькины ручки, но это еще не означает, что он нечисть...

- Вы упрямы, - укоризненно покачал головой Шеп. - Не то, чтобы я задался целью непременно переубедить вас, но все же...

Шеп резко остановился, огляделся вокруг, чуть наклонил голову так, что Лида увидела его макушку. Потом он поднял руки к шее, забрал в два кулака волосы и, крепко зажав их, сильно натянул вниз. И на макушке, пробившись сквозь пышные светлые пряди, обозначились два перламутрово-белых бугорка величиной с половинку сухого финика каждый.

- Это в сущности и не рога. Так, некий намек... Такими даже не забодаешь, - усмехнулся Шеп, взглянув в озадаченное лицо женщины, и встряхнул головой. Густые волосы скрыли диковенные рожки.

- Рога есть, а копыта? - уточнила Лида.

- Вот чего нет, того нет. Да и не было никогда. Свиного рыла тоже не держим... - рассмеялся Шеп, вполне довольный произведенным впечатлением. Ну что? Разочаровал я вас?

- Нет, удивили. Вообще, я представляла себе, что лешие - это такие небольшие старички, лохматые и бородатые, мхом поросшие, все в иголках, чумазые...

Шеп опять снисходительно покачал головой:

- Ах, Лида, Лида... Каждый старичок был когда-то молодым. Никто не рождается стариком, и лешие не исключение. И смею вас заверить, даже в старости мы не обрастаем мхом. И вообще, действительное положение вещей не всегда соответствует общеизвестным суевериям, даже если этим взглядам века и века. Люди любят представить неведомое чем-то страшным и по возможности по-противнее. Чтобы потом можно было возненавидеть с чистой совестью...

Пока длился разговор, они вышли за пределы деревни. Единственная, довольно длинная улица деревни плавно перешла в луг. Совсем рядом, под небольшим уклоном, блеснула неширокая река.

- Это и есть...

- Это великий Нерш, - сдержанно ответил Шеп. - Для людей это просто Нерш.

Но для нас это великий Нерш, наш защитник, судья и покровитель, наш отец. Мы не водяные и не можем жить на дне речном, но прекрасно знаем, кто дает жизнь лесу, лугам, а значит и нам тоже. Только на берегу Нерша леший может чувствовать себя в безопасности... Правда, не здесь, а выше по течению, в глубине заповедника.

- Тогда почему вы подвергаете себя опасности здесь, а не пытаетесь избегать людей? Ушли бы в заповедник...

- А зачем это нам уходить со своей земли? - вдруг прищурился Шеп и сжал кулаки.

- Со своей? - переспросила Лида.

- Это - наша земля, Лида, - уверенно сказал Шеп. - Только сейчас это звучит смешно. Но многочисленные племена леших и прочих детей Нерша жили здесь веками, и люди не принимались так рьяно за их истребление, пока окончательно не поселились здесь. Правда, это было во времена, которые теперь считаются языческими. Сами люди предпочли забыть об этом. А с приходом в эти места хорошо развитых человеческих религий мы стали неким полусказочным проклятьем. Вот вы, Лида, верили в леших?

- Нет, пожалуй...

- Правильно. Кому захочется всерьез верить в существование таких противных нечистиков, о которых вы мне тут поминали? Роль наша в человеческом сознании крайне незавидная. Там мы действительно бываем и лохматыми, и грязными, и зловредными. Если кто-то с нами встречается, мы оказываемся зелеными или синими, и размерами от кошки до козы - это в зависимости от количества выпитого. Иногда мы заманиваем людей в непролазные чащи и болота или подстраиваем разные мелкие и крупные пакости... А кто-то и вовсе безоговорочно причисляет нас к исчадьям ада.