Феликс Дымов - Благополучная планета (Сборник)

Вокруг незримого бутылочного горла висит кольцо заряженной пыли. Чтобы внести свою научную лепту, Леон подбил лаборантку Тэй использовать буклю в качестве пылесоса. Шеф почему-то обиделся. Странный человек. Леон Эстебаньо Пассос никогда бы и ни за что на Тэй не обиделся.

Он оконтурил бутыль голограммой. Творил голограмму Витус Биксич. Букля у него получилась в виде акулы с вытянутым круглогубым рылом и поджатым, вросшим в брюхо хвостом. На ядовитые цвета Витус не поскупился. Особенно неприглядны вздутия шкуры, в которые впиваются отнюдь не воображаемые контакты высоковольтных шин.

— Буты, буты, бутылочка, раздутые бока! — замурлыкал Леон, переключая управление установки. Пылевое облачко, потерявшееся на фоне яркого изображения акульего рыла, взволновалось и рассеялось. Пошел!

На невообразимый миг поменялись полюса обмоток. Раздался негромкий хлопок. И из лаборатории умыкнуло стол шефа вместе с киб-секретарем и видеофоном.

Леон растерянно поскреб в затылке. Десяток рабочих мест в помещении, так нет, невидимка польстился на руководящее. Экспериментатор проследил направление бутылочной оси…

М-да. Хорошо, самого шефа в этот момент не принесло, пропал бы заодно со столом. Интересно, куда?

Леон дотянулся до ближайшего видеофона, набрал «время». Аппарат безмолвствовал. Ясное дело, видеофонный ввод только у шефа. Кто бы мог предусмотреть такое вот буклино хобби — исчезатель мебели? А если не только мебели?! Чистенько работает, собака, даже кучки пепла на полу не оставила…

Подражая начальству, Леон свирепо поморщился. Выставил на опустевший пятачок лаборатории урну. Придвинул кресло шефа (семь бед — один ответ!). Положил на сиденье пробирку с кристаллами сахара, катушку проволоки. На выбор. Пусть трескает, что понравится. Прикинул на дисплее площадь захвата. Чуть сузил круглый акулий рот. Дал отрицательное снижение жерла. И шарахнул. Световых эффектов не последовало. Хлопок — предметы исчезли. Лишь урна не поместилась в уменьшенном секторе «обстрела» и осталась стоять столбиком.

На какой-то момент Леоном овладел азарт. Он навел буклю на Витусов стол. Раз — пропал со стойки халат. Два — растаяла стойка. Три — испарился забытый Бистичем журнал. Э-э, чьи это уши торчат из букета нашей обаятельной лаборанточки? Какой нахал посмел дарить чужой девушке цветы? Поберегите усы, сеньор даритель! И подарок свой заберите, нечего тут!

Букет со стола Тэй не исчез. Зато исчез старинный фарфоровый изолятор с подоконника. Направление то же самое, расстояние подальше. Как до места шефа. Или до стойки Бистича.

Что-то ткнулось Леону в лодыжку. Леон отмахнулся. Завил бутылочное горло штопором. Мазнул по стене — прощайте, донна Инезилья, мы с компьютером другой ваш портрет нарисуем… Не пропадаете? А еще разок? Все равно не пропадаете? Ладно, не очень-то и хотелось. А вы, мадам дверца? О черт! Створка лифта сдвинулась, в лабораторию с грохотом ввалился инструментальный шкаф. Посыпались железо и пластик. От падения включился Сыщик. Выкарабкался из кучи. Деловито отогнул антенны. И заюлил вдоль кабельных трасс в поисках утечек. Леон машинально следил, как он, лавируя, приближается. Хотя рядом, минуту назад отброшенный равнодушной Леоновой ногой, возился точно такой же приборчик с точно таким же инвентарным номером на спине…

Сыщик подбежал, сунулся к Леоновым брюкам. И растаял.

Двоится в глазах, решил Леон. Феномен Эстебаньо Пассоса, отягченный бутылочным эффектом. Джинн из магнитного шкалика…

— …не отвечаете? Звоню-звоню — а в трубке будто ком ваты! — прощебетала Тэй, нарождаясь прямо перед носом и протягивая руку.

Ба, еще один призрак, отметил про себя Леон. Тем не менее, галантно вскочил. Пожал тонкие пальчики. Подивился: девочка тоже не в себе, никогда бы раньше не посмела подать руку «сеньору инженеру». И подкралась незаметно. Как призрак. Хотя пальчики у призрака точно ее, Тэй, ему ли не знать. И голосок ее. О, как сладко от него взлетает сердце. Даже если девочка сердится!

Тэй смущенно выдернула руку, потерла лоб. Нет, точно не в себе: затравленно озирается, переминается с ноги на ногу, в глазах тихий ужас.

— Простите, сеньор Леон, что здесь творится? Меня словно бы по темечку из-за двери тюкнули. Не соображаю, как возле вас очутилась.

Леон недоверчиво оглянулся. Дверь начала отворяться.

— Эй, есть кто-нибудь? — послышалось с той стороны. Еще одна Тэй, толкая дверную ручку, переступила порог. — У вас все в порядке? Ничего не случилось?

— Тэй Первая, Тэй Вторая, — растерянно пробормотал Леон, разворачивая буклю на прямую наводку. — Это даже для влюбленного слишком…

Процокали каблучки. Двойник девушки поднял руку — то ли здороваясь, то ли осеняя остолбеневшего экспериментатора крестным знамением:

— Тут на самом деле все в порядке, сеньор Леон? Почему…

Тэй Первая с ужасом смотрела не на него, а на ту, другую. Круг замкнулся, струна лопнула. Копия девушки сделала еще один шаг вперед. Дрогнула. И исчезла. Пахнуло озоном.

— Езус Мария, что это было? — Тэй Первая потыкала распрямленной ладошкой воздух перед собой, передернула плечами. — Если позволите высказать мое мнение, сеньор Леон, негоже расходовать вечный аккумулятор на фокусы. Не сносить вам головы, если шеф узнает… Может, позвонить сеньору профессору?

— Видеофоны не работают. — Леон жалко улыбнулся.

Два одинаковых Сыщика, две Тэй… А донна Инезилья целехонька на стене… Что-то брезжило, вот-вот прояснится. Мешали мысли о шефе. «Если узнает…» Как не узнать, когда сесть не на что? Второго стола букля не сотворит!

Тэй поддела туфелькой докатившийся до цоколя букли резиновый ролик. Вызвала уборочный агрегат. Извлекла из «эспрессо» две чашки кофе:

— Глотните, сеньор Леон. Приободритесь.

— Погоди, не до того! — Леон оттолкнул чашку и взвыл: густая горячая жижа (ох, Тэй, Тэй: автомат — и тот ей отменнейший кофе варит!) плеснула на руку. Послюнил обожженное место, попросил: — Слушай, раз уж ты здесь… Посчитай, а?

Чудеса продолжались: Тэй не напомнила про выходной день, не сделала оскорбленного лица, не изобразила на экране (едва сеньор инженер отвернется) замысловатую фигуру из трех элементов. Молча кивнула. Подсела к компьютеру:

— Вводите данные.

На Леона снизошло вдохновение. Скачки магнитного напряжения, удвоение объектов, пропажа мебели и, наоборот, стойкость донны Инезильи, длительность импульса, расстояние до точки поражения — все пошло в исходные. Если электронные мозги не свихнутся, то выдадут приемлемую гипотезу. К виртуозным пальчикам лаборантки да голову Леона — тандем ого-го! Потеснитесь там, на Олимпе, пора удлинить список Нобелевских лауреатов на фамилию Пассос. А можно и на две: пусть шеф тоже насладится славой, не жалко. В конце концов, если бы не его стол…