Айзек Азимов - Космический Рейнджер

Когда Дэвида впустили, вначале все смотрели на него молча, затем послышались возгласы: все находившиеся на дежурстве фермеры окружили его.

— Летящий Юпитер, это Уильямс!

— Где ты был, парень?

— Что случилось?

Смешанные возгласы и одновременные вопросы заглушил резкий крик:

— Как ты прошёл сквозь пыльную бурю?

Вопрос услышали все, наступило молчание.

Кто-то сказал:

— Посмотрите на его лицо. Оно похоже на очищенный помидор.

Конечно, это было преувеличением, но с достаточной долей правды, чтобы произвести впечатление на всех собравшихся. Дэвиду расстегнули воротник, плотно обхватывавший шею, чтобы предохранить от марсианского холода. Его усадили и вызвали Хеннеса.

Хеннес явился через десять минут, он соскочил со скутера и подошёл с видом одновременно раздраженным и сердитым. Никакого облегчения при виде благополучно вернувшегося работника у него не было.

Он выпалил:

— Что всё это значит, Уильямс?

Дэвид поднял глаза и холодно ответил:

— Я заблудился.

— Ты так это называешь? Исчез на два дня и просто заблудился? Как тебе это удалось?

— Я подумал, что немного пройдусь, но забрел слишком далеко.

— Ты решил глотнуть воздуха и две ночи бродил по Марсу? И хочешь, чтобы я этому поверил?

— Разве хоть один пескоход пропал?

Хеннес ещё больше покраснел, и один из фермеров торопливо вмешался:

— Он не в себе, мистер Хеннес. Он был в пыльной буре.

Хеннес ответил:

— Не будь дураком. Если бы он был в пыльной буре, то не сидел бы здесь живым.

— Я знаю, — ответил фермер, — но посмотрите на него.

Хеннес посмотрел внимательней. Краснота обожженной кожи была так очевидна, что он не мог с этим не считаться.

— Ты был в буре?

— Боюсь, что так.

— Как тебе удалось выжить?

— Мне встретился человек, — ответил Дэвид. — Человек в дыме и свете. Пыль ему не мешала. Он называл себя Космическим Рейнджером.

Все придвинулись ещё ближе. Хеннес яростно обернулся.

— Во имя космоса, убирайтесь отсюда! — взревел он. — За работу! А ты, Джоннитель, выведи пескоход.

Прошёл почти час, прежде чем Дэвид добрался до горячей ванны. Хеннес никому не позволял приблизиться к нему. Снова и снова, шагая по своему кабинету, он неожиданно останавливался, яростно поворачивался и спрашивал:

— Что это за Космический Рейнджер? Где ты с ним встретился? Что он говорил? Что он делал? Что это за дым и свет?

На всё это Дэвид лишь слегка качал головой и отвечал:

— Я решил пройтись. Заблудился. Человек, называющий себя Космическим Рейнджером, привел меня назад.

Наконец Хеннес сдался. Появился врач. Дэвид получил свою горячую ванну. Тело его смазали кремами, сделали инъекцию нужных гормонов. Он не мог избежать и укола сопорита. И уснул, прежде чем извлекли иглу.

Дэвид проснулся в лазарете на чистых прохладных простынях. Покраснение кожи заметно сошло. Он знал, что от него не отвяжутся, но теперь ждать оставалось уже недолго.

Он был уверен, что знает тайну пищевых отравлений, знает почти всё. Недоставало только одного-двух звеньев и, конечно, улик.

Дэвид услышал у изголовья лёгкие шаги и еле заметно напрягся. Неужели всё опять начинается? Так быстро? Но это оказался всего лишь Бенсон. С поджатыми пухлыми губами, с всклокоченными волосами, с обеспокоенным лицом он стоял над кроватью, держа в руках что-то похожее на старомодное ружье.

— Уильямс, вы не спите?

— Вы же видите, что нет.

Бенсон провёл ладонью по вспотевшему лбу.

— Никто не знает, что я здесь. Мне не следует тут быть.

— Почему?

— Хеннес убеждён, что вы связаны с пищевыми отравлениями. Он кричит об этом Макиану и мне. Утверждает, что вы были где-то и ничего не объясняете, выдумывая нелепые истории. Что бы я ни сделал, боюсь, вы в опасности.

— Что бы вы ни сделали? Вы не верите в мою виновность?

Бенсон наклонился, и Дэвид ощутил на своём лице его влажное дыхание:

— Не верю. Потому что считаю ваш рассказ правдой. Поэтому я и пришёл сюда. Я должен расспросить вас об этом покрытом светом и дымом существе. Вы уверены, что это была не галлюцинация, Уильямс?

— Я видел его.

— А откуда вы знаете, что он человек? Он говорил по-английски?

— Он вообще не говорил, а по фигуре похож на человека. Вы думаете, это марсианин?

— Ах, — губы Бенсона дернулись в судорожной усмешке, — вы помните мою теорию. Да, я считаю, это был марсианин. Думайте, думайте! Они выходят на поверхность, и любая информация теперь чрезвычайно ценна. У нас так мало времени.

— Почему? — Дэвид приподнялся на локте.

— Конечно, вы не знаете, что произошло после вашего ухода, но, откровенно говоря, Уильямс, мы все в отчаянии. — Он протянул похожий на ружье предмет и спросил: — Вы знаете, что это такое?

— Я видел его у вас раньше.

— Это мой гарпун для забора образцов, моё собственное изобретение. Я беру его с собой, отправляясь в продовольственные склады города. Он выбрасывает маленькую пустую пульку на проволоке в, скажем, амбар с зерном. Через некоторое время после выстрела в передней части пульки открывается отверстие и полость заполняется зерном. После этого отверстие закрывается. Я вытаскиваю пульку и забираю образец. Изменяя время открывания отверстия, я могу брать образцы с любой глубины.

Дэвид сказал:

— Очень изобретательно, но зачем вы его принесли с собой?

— Потому что думаю, не выбросить ли его в мусор, после того как уйду от вас. Это моё единственное оружие против отравителей. И ничего хорошего оно мне не дало и определённо не даст в будущем.

— Что случилось? — Дэвид схватил Бенсона за плечо и крепко сжал. — Расскажите.

Бенсон поморщился от боли и начал говорить:

— Все члены фермерских синдикатов получили новые письма. Несомненно, что письма и отравления исходят от одних и тех же людей, вернее, существ. В письмах это признается.

— И что же в этих письмах?

Бенсон пожал плечами.

— Зачем вам подробности? Главное: от нас требуется полная капитуляция, иначе пищевые отравления возрастут тысячекратно. Я верю, что это может быть и будет сделано. В таком случае Землю, и Марс, и вообще всю Систему охватит паника. — Он встал. — Я говорил Хеннесу и Макиану, что верю вам, что Космический Рейнджер — ключ ко всему делу, но они не слушают меня. Хеннес, мне кажется, даже подозревает, что я с вами.

Казалось, что он полностью поглощен своими несчастьями.

Дэвид спросил:

— Сколько у нас времени, Бенсон?

— Два дня. Нет, это было вчера. У нас тридцать шесть часов.