Филип Дик - Обман Инкорпорэйтед (сборник)

Знакомы ли его набившие оскомину речи людям в этой комнате?

И где же Фрея? Тоже здесь, а значит… где это «здесь»?

Нет, он ни за что не найдет ее сейчас, это абсолютно безнадежно.

Между тем кудрявый юноша обратился ко всем в комнате:

– Я не намерен всю жизнь оставаться чертовым долгоносиком, уж поверьте. – Внезапно охваченный гневом, исказившим его черты, он уверенно зашагал к большому изображению на телеэкране.

– Омар Джонс, – хрипло промолвил Рахмаэль. – Где он выступает? – Определенно не на Китовой Пасти. И речь, и слушавшие ее люди – все, что видел и слышал Рахмаэль, – противоречило здравому смыслу, было просто-напросто невозможно. По крайней мере в том случае, если Омар Джонс подделка. А он ею был, вот в чем соль.

Если это Китовая Пасть, то эти люди должны знать об этом не хуже, чем он. Но допустим, что солдат ТХЛ, подстрелив его отравленным ЛСД-дротиком, отвез его на ближайший филиал «Телпора» и сбросил обратно на Землю, откуда Рахмаэль недавно явился, прихватив с собой искажающее время устройство, замаскированное под жестянку юкатанского контрабандного профоза на гелиевой энергии. А Фрея? Она на Земле? Или погибла здесь, на Китовой Пасти, если это действительно колония… но это не так. Иначе чем можно объяснить доверчивое внимание людей в этой комнате к гипнотической заунывной речи человека на экране? Они просто не знали. Значит, Рахмаэль уже не на Девятой планете системы Фомальгаута, сомневаться не приходится. Вторжение двух тысяч бывалых оперативных агентов «ОбМАН Инкорпорэйтед» провалилось. Даже помощь ООН, ее контроль над всеми станциями «Телпора», войска ООН, снабженные совершенным оружием, не… Рахмаэль устало закрыл глаза, принимая ужасающий факт, покончивший с любыми иллюзиями относительно возможного свержения ТХЛ и нейтрализации Зеппа фон Айнема. Теодорих Ферри провел операцию успешно. Столкнувшись с опасностью разоблачения аферы с Китовой Пастью, Ферри отреагировал быстро и профессионально, решив проблему; на один краткий миг занавес был приподнят, и население Терры с помощью всепланетных СМИ получило представление о реальности, лежащей в основе тщательно обдуманного мифа…

Значит, Рахмаэль сейчас и не на Терре. Ведь, несмотря на то что во внезапной решающей схватке ТХЛ опрокинула объединенный десант ее двух сильнейших противников, граждан Терры уже систематически осведомляют о правде, и отменить этот факт мог лишь геноцид в планетарном масштабе.

Во всем этом отсутствовал здравый смысл. Рахмаэль в замешательстве прошел через комнату к окну; если он сможет выглянуть и найти знакомый пейзаж или хоть какое-нибудь доказательство его очевидной теории – любой очевидной теории, – это поможет ему переориентироваться в пространстве и времени… он выглянул наружу.

Внизу простирались широкие улицы с буйно цветущими розовыми деревьями; схема расположения общественных зданий определенно выдавала эстетские притязания опытных строителей, имевших в своем распоряжении по сути неограниченный выбор материалов. Видневшиеся за окном улицы с их внушительными надежными домами явно появились не абы как. И отнюдь не собирались рассыпаться в прах.

Он не припомнил ни одного городского района на Терре, столь же свободного от функциональных построек; промышленное производство здесь находилось под землей – или же здания были столь искусно замаскированы в общей схеме, что разглядеть их было не под силу даже его наметанному глазу. И никаких реактивных воздушных шаров-кредиторов. Он машинально поискал их взглядом, но вокруг в эксцентричной манере порхали туда-сюда лишь привычные «летяги». А на пешеходных «бегунках» деловито сновали толпы людей; дробясь на перекрестках, они выплескивались за пределы его обзора (привычное, извечное и повсеместное явление его жизни на Терре), спеша по своим делам. Жизнь и движение, активность целенаправленной, почти навязчивой серьезности: инерция города подсказывала ему, что увиденное внизу не появилось там послушно извне в ответ на его пристальный взгляд. Жизнь здесь существовала задолго до него, ее избыток кинетической энергии нельзя было объяснить проекцией его собственных представлений – то, что он видел, не было иллюзией, порожденной ЛСД, введенного ему в кровь солдатом ТХЛ.

– Чашечку син-кофе? – тихо проворковала ему на ухо появившаяся рядом платиновая блондинка. – Она помолчала, но Рахмаэль все еще был слишком ошеломлен, чтобы ответить, даже машинально. – Это вам действительно поможет, – продолжала девушка после паузы. – Я знаю, как вы себя чувствуете, мне прекрасно известны ваши переживания, потому что, впервые очутившись здесь, я прошла через то же самое. Мне казалось, я схожу с ума. – Она похлопала его по руке. – Пойдемте-ка на кухню.

Он доверчиво взял ее за маленькую теплую руку, и девушка молча провела его через гостиную, где люди сосредоточено внимали увеличенному до божественных пропорций изображению Омара Джонса на телеэкране. Вскоре они сидели друг против друга за декоративным столиком с пластмассовой столешницей. Блондинка ободряюще улыбнулась, и Рахмаэль, все еще не находя слов, улыбнулся в ответ на ее спокойное дружелюбие. Живость девушки, близость ее теплого тела пробудили его от вызванного потрясением оцепенения. Впервые после того, как в него вонзился дротик с ЛСД, он почувствовал прилив энергии и как будто ожил.

Обнаружив вдруг у себя в руке чашку син-кофе, Рахмаэль сделал глоток, пытаясь освободиться от давящей тяжелой апатии и сформулировать нечто вроде краткой благодарности. На это как будто бы ушли миллион лет и вся доступная энергия, из чего он заключил: что бы с ним ни случилось и где бы он ни был, от хаоса, порожденного стирающим разум галлюциногеном, он еще не избавился окончательно. До полного освобождения от действия наркотика запросто могло пройти несколько дней и даже недель… но он готов был стоически выдержать подобное испытание.

– Спасибо, – с трудом пробормотал он наконец.

– Что вы пережили? – спросила девушка.

Он отвечал, запинаясь и сосредоточенно обдумывая каждое слово:

– В меня попал дротик с ЛСД. Не знаю, сколько он во мне пробыл. «Тысячи лет, – мысленно добавил он. – От Ромула до наших дней. Столетняя эволюция, каждый час словно год». Но сообщать об этом не было смысла, он не скажет девушке ничего нового. Несомненно, она жила на Терре и наряду со всеми была подвержена опасности получить самое малое остаточную дозу химикалий, распространяющихся через системы водоснабжения крупных населенных центров, – все еще смертельно опасное наследие войны 92 года, превратившееся в неотъемлемую часть окружающей среды, с чем приходилось неохотно и молчаливо мириться.