В. Бирюк - Пристрелочник

Среди позднего утра через Оку выгребают два ботника с шестью наглыми мордами нерусской национальности в охотничьем прикиде. Почему в охотничьем? — Рубахи короткие.

— Гля! Цуканы явивши. Вот же литва болотная! Жмеи.

— Не понял. Объясни.

Мужичок с Клязьмы объясняет. К нам гребут аборигены ещё одной здешней разновидности — мещера, мещеряки. Лесной народ, возникший от смешения местных угро-финнов с группами литваков из верховьев Оки, с Десны (из-под Брянска), других угро-финнов, булгар-тюрок и славян. Жили в болотах между Окой и Клязьмой, но в последние века приняли христианство, расселились шире, восприняли русский язык в цокающем варианте (цуканы). Другими группами здешней угро-финно-литовско-тюркско-славянской смеси, которая называется «русские люди» — воспринимается негативно: «жмеи» (змеи).

Ну как тут не вспомнить, что «ирокез» означает — «настоящая гадюка»!

По текущему административно-политическому статусу… есть разные мнения. Суздальцы считают их своими подданными — мещера платит дань князю. Но сами себя они считают союзниками — «держат руку князеву». В Бряхимовском бою — участвовали, в походе — нет: разошлись по домам. Типа: Боголюбский отпустил.

Деваться некуда — пошли встречать дипломатическую миссию. Кафтанчик свой бронебойный, «огрызки» заспинные. Ну и морду… доброжелательнее.

Дипломат из меня… как бегемот в посудной лавке.

— Здрав будь боярин.

— И вам, мещерякам, не хворать.

Их сразу перекосило.

Я вижу, что что-то не то сказал, а понять не могу.

Позже мне объяснили, что слова «мещера», «мещеряки» — нынче обидные. Так их зовут жители Окского правобережья в смысле «тупые», «деревенщина».

Так что переговоры я начал сильно — с оскорбления послов.

Главный их головой дёрнул и попёр буром:

— Тама… твои… рыбацили на озере. Озеро наше, мещерское. Плати. Твоих мы повязали. Выкуп давай.

Наезжает гонорово. Но — без рук. Пропущенные мною матерные вставки… как у Черномырдина. Не конкретно, в обиду, а так — для связки слов. Типа: «их бин, мать, по русскому понимать, мать».

У меня в голове этнография с уголовщиной воюют. Одна даёт картинку: криминальная разборка, другая: первый контакт с аборигенами. Кто не понял — это две большие разницы. И по целям, и по методам, и по границам допустимого.

Я молчу, думаю. Молчание при повествовании… в зависимости от культурных традиций. Если японец-слушатель не подтверждает каждую пару произнесённых фраз междометием — оскорбление говорящему: его не слушают, «в упор не видят». Если финн-слушатель издал звук, кроме пука, до истечения 3–5 секундной паузы по завершению последней фразы — хамло невоспитанное, прерывает и не уважает. Древнеримское: «молчание — знак согласие», исконно-посконное: «мели Емеля — твоя неделя»… Разные варианты бывают. А как с этим у мещеры?

Тут хмырь из ихних — цап моего гридня за пояс:

— Красивый! Подари!

Снова: вставки для выражения эстетического восторга, расцвечивания предложения и усиления образности речи — пропускаю.

Хмырь дёргает парня. А парень молодой — растерялся. Их тут несколько стоят — изображают силовую составляющую достойной свиты Воеводы Всеволжского.

Дипломатии их Артёмий не учил. А тут, типа, послы. Приказ бы был, или драка завязалась, или, там, на меня напали… А то помощник посла, «атташе мещерский по морде», в смысле: «по морским делам». Ну или ещё каким. Ухватил за пояс и таскает. Это уже повод для международного конфликта или как? Уже началось или что? Бить в морду? Рвать хрип? Или — вежливо с выподвывертом локтевого или плечевого? А как это будет Воеводе…?

Хрыч пояс дёргает, а развязать не может: на поясах моих людей завязок нет — пряжки. Тогда он нож у парня с пояса из ножен вытащил:

— Це-це-це! Красивый! Ай, какой! Подари! Каждому подари — каждый тебе другом будет. Хорошо жить будешь. Мы тебя не тронем, людей твоих отдадим. Сам целый будешь. Мир будет. Карасёёё…

— Вели своему нукеру вернуть ножик. (Это я — их главному).

Главный посмотрел, забрал у хмыря ножик, покрутил, заточку на ногте проверил. И убрал к себе за пояс.

— Хороший нож. Цто гостю понравилось — хозяин подарить должен. Так — по вежеству, по обычаю. Как отцы-деды заповедовали. Не хоцешь дарить — жадный. Скупой — ай-яй-яй, плохо. Щедрый — да, мы любим. В выкуп пойдёт. Давай ещё.

Хамло. Сволота. Не уважает. Вежеству меня учит. Нехорошо: с моим таким молчанием — сползаем в обдиралово. Однако же, факеншит, придётся вежество уелбантуривать. И, пожалуй, даже заелдыривать. В моём личном понимании.

Я улыбнулся, извиняюще развёл руками, сделал шаг к нему. И ударил. Ногой снизу. Прямо под обрез короткой рубахи. И — замком по согнувшемуся передо мной загривку. Что характерно — молчки. В два выдоха.

Я ж — «Немой убивец». Надо соответствовать народному мнению.

Стыдно признаться, но криминальные разборки в меня вбиты сильнее этнографических. Вот спопадировал бы я из другой страны, из другого времени, а так… реакция на «давай ещё»… Однозначно — «на!». Вплоть до гранаты.

Остальных сбили с ног, повязали. Не всех. Один шустрый оказался: когда я главного по затылку бил — сунул в меня копьём. И получил от Сухана топором в холку. Обухом, но в силу. В смысле: наповал. Ещё двоих копейщиков Салман с Чарджи развалили. Мгновенно.

Вот тот самый, страшный, из книжек, сабельный удар: от плеча до бедра. В исполнении Салмана и его палаша. С разлётом каплями всякого… жидкого. И скрипом стали… по всякому твёрдому.

С другой стороны туземной массовки — поперечный «развал». От живота до белеющих мгновение в ране костей позвоночника. В исполнении Чарджи и его длинной столетней кавалерийской сабли.

М… мать!

Факеншит же уелбантуренный!

Ё…!

Можно энергично повторять: ё!.. ё…!! ё…!!! Стирая с лица брызги чужих… жидкостей.

Ребята, как же это? Это ж типа переговоры… Были.

Вместо итогового коммюнике — меморандум в три мертвяка.

Мертвяков обдирают, пленных мордами в песок воткнули. Три чудака живые: главный, которого я… с двух концов обиходил, юнец, которому Ивашко саблю к носу сунул, и хмырь. Этот сам лёг и заблажил.

Эти-то — ладно. Но — три покойника. Необратимо. «Пролитая кровь», «взятая жизнь»… Итить меня молотить… коромыслым сучковатым…

«Даже бессмертные боги не могут сделать бывшее — небывшим».

Тошненько… Не знаю как другие попандопулы насчёт производства мертвецов, а меня временами…

Вот представьте: есть у вас сосед. Козел вонючий. И он — прискрыпался не по делу. А вы ему — от души по рогам. Он и копыта откинул.