Марина Дяченко - Мигрант, или Brevi Finietur

Крокодил приободрился. Дорога направо, несомненно, вела к берегу. Дорога налево — возможно, к лагерю. Эта река, столь шумная, узкая и грозная — не та ли широченная, полноводная и спокойная речка, где подростки ловят рыбу для пропитания? Не та ли, куда макали Тимор-Алка?

Он зашагал по тропинке, стараясь не смотреть вниз, на дно каньона. Высоты он не боялся никогда, но от белой воды кружилась голова, и это было неприятно. Вот так, легко, люди получают репутацию провокатора; Аира знает, что делает. Подростки, вероятно, теперь совсем уверились, что Крокодил — часть испытания. Но если Аира все говорит и делает в открытую — Крокодил, противный мигрант, втирается в доверие и прикидывается своим…

Он услышал голоса в лесу. Прислушался: нет, не показалось. Громко, четко выговаривал слова Аира. Что, устроил новое испытание в отсутствие мигранта?!

Крокодил торопливо свернул на еле заметную тропку, ведущую от каньона в лес. Рев воды моментально стал тише. Аира продолжал говорить, и через несколько шагов Крокодил смог различить слова.

— …к нему? Это, знаешь ли, гражданское обвинение первой степени: предвзятость государственного чиновника при исполнении обязанностей…

— Меньше всего я хочу тебя в чем-либо обвинять, — отозвался хрипловатый и низкий, очень напряженный женский голос. — Я прошу тебя изменить ситуацию, пока возможно.

— Невозможно.

— Махайрод, ради этого мальчика я рискну репутацией, индексом, всем.

Задержав дыхание, Крокодил выглянул из-за веток. Аира разговаривал с голограммой; его собеседница, высокая полная женщина, была одета в пальмовую юбку. Пышное ожерелье лежало на большой увядшей груди, не прикрывая наготу и не украшая ее. Содержание разговора, его интонация и лексика не вязались ни с обликом собеседников, ни с окружающим пейзажем.

— Твоему внуку ничего не угрожает, — после короткой паузы заговорил Аира. — Его судьба зависит только от него. Ты унижаешь его опекой, а меня оскорбляешь дикарскими домыслами.

— Зачем ты это делаешь? — шепотом спросила женщина.

— Что именно?

— Вот это, все?

— Выражайся яснее. Я делаю свою работу.

— Свою работу?! Твоя работа — принимать Пробу у мальчишек?

— В том числе.

— Не смей трогать моего внука! — из ее горла вырвалось натуральное рычание. — Если ты признаешь его не годным к несению гражданства — я подам апелляцию.

— Он получит то, чего заслуживает.

— Я эксперт не хуже тебя. Я знаю, что он годен. Если ты не дашь ему гражданства, значит, ты предвзят, и я это докажу.

Крокодил не видел лица Аиры. Тот стоял, опустив руки вдоль тела, расслабленно и неподвижно. По его позе нельзя было прочитать его чувства. Женщина смотрела прямо и, наверное, могла бы разглядеть Крокодила. Но происходящее в лесу не интересовало ее. А может, узкий канал связи позволял ей видеть только собеседника.

— Ты знаешь, какой у него болевой порог? — тихо спросил Аира. — Ты, эксперт?

Белое, суровое лицо женщины дрогнуло:

— Ноль четыре. Но он управляет собой.

— Ты отправила мальчика с порогом ноль четыре сдавать Пробу? — в голосе Аиры впервые прозвучало нечто кроме отрешенного холода.

— Я отправила?! Это его выбор. Он достоин быть гражданином!

— Если бы он был мой внук…

— Выбирай слова, Махайрод. Я записываю наш разговор.

— Я тоже.

— Ты предвзят! Ты должен был отказаться принимать у него Пробу. Сразу, как только увидел его в списках.

— Нет, не должен! — Аира повысил голос, и Крокодил расслышал отчетливо прорвавшуюся ярость. — Он такой же, как все, подросток. Я принимаю у него Пробу, как у всех!

Ну ничего себе, подумал Крокодил и вспомнил сцену прибытия: «А это что за бледно-зеленая поросль?» И ведь Аира хотел отправить Тимор-Алка домой — вместе с Крокодилом…

Женщина с увядшей грудью сжала тонкие губы. Крокодил с удивлением увидел слезы в ее маленьких глазах:

— Будь очень внимателен, Махайрод.

— Я и так очень внимателен, Шана. Несколько секунд женщина будто бы хотела что-то добавить и выбирала слова. Потом опустила взгляд — и пропала, растаяла, и Крокодилу открылось строение в лесу — дом-хижина, похожий на тот, в котором размещался офис миграционной службы.

— Какой ты беспокойный, мигрант, — сказал Аира, не оборачиваясь. — С тобой много хлопот.

Крокодил перевел дыхание:

— Вовсе нет. Никаких.

Аира обернулся. Его глаза, обычно мутноватые, сейчас казались залитыми пластмассой. Как будто Аира нацепил матовые контактные линзы.

— Я искал дорогу в лагерь, — сказал Крокодил.

— А, — сказал Аира, помолчав. — В лагерь. Сейчас пойдем. Солнце склоняется.

И направился к дому, не говоря ни слова. Крокодил помедлил; Аира обернулся с порога:

— Заходи…

Крокодил вошел, не чувствуя ступенек под огрубевшими растоптанными ступнями.

— Можешь сесть.

Ни травы, ни мебели внутри дома не было. Пол, к великому облегчению Крокодила, оказался из гладкого дерева — как столешница. Он уселся в уголке и подвернул под себя гудящие ноги; Аира подошел к узкому окну без занавесок и устроился на подоконнике:

— В том, что ты провалишь испытание, сомнений у меня лично нет.

Крокодил промолчал.

— Я могу отправить тебя на материк прямо сегодня, — продолжал Аира. — По результатам теста на регенерацию. Однако, насколько я понимаю, тебе хотелось бы задержаться подольше.

Крокодил закусил губу.

— Поработай провокатором, — доверительно предложил Аира. — Я буду давать тебе задания относительно конкретных претендентов. А ты будешь манипулировать. Почти как с Камор-Балом.

Крокодил почувствовал, как сильно устал за последние дни.

— Хочешь, чтобы я помогал тебе срезать пацанов?

— Чтобы ты помогал им проявить себя. Они затем сюда и приехали.

— Объясни мне критерий, — взмолился Крокодил. — Объясни, зачем полноправному гражданину бегать по углям?

За спиной Аиры, в сумеречном лесу, загорались на ветках сиреневые пятна — местные насекомые, обитающие колониями и светящиеся в темноте.

— Проба — это ритуал, это инициация, — веско сказал Аира. — Это маленький спектакль. Но еще это инструмент, и не только отбора, но и воспитания. Инструмент совершенствования человека. Ясно тебе, мигрант?

— При чем тут жизнь в лесу и беготня по углям?

— Подготовка к Пробе задает систему мотиваций. Человек знает, что преодолевать страх и лень — почетно. Что быть воином, хоть раз в жизни, — необходимо. Мальчики и девочки мечтают пройти испытание, хотя зависимым быть спокойнее. Дети мигрантов, попавшие на Раа в детстве, мечтают сдать Пробу, сдают — и перестают быть мигрантами.