Марина Дяченко - Мигрант, или Brevi Finietur

Тимор-Алк сидел у водопада, сунув ноги в воду. Будто не заметил, что все ушли.

— Я могу тебе помочь, — сказал Крокодил. — Поднимайся.

— Чего ты ко мне пристал? — с болью в голосе отозвался Тимор-Алк. Крокодил сел рядом — на песок:

— Давай подумаем. Допустим, я мигрант, свалился с неба. Допустим, я ничего о вас не знаю. Но естественная мысль, что я хочу помочь кому-то бескорыстно, тебе не приходит в голову. Значит, у вас на Раа не принято бескорыстно помогать?

Тимор-Алк повернул к нему измученное лицо:

— Ты не можешь мне помочь! Мне никто не может помочь… Даже бабушка говорила, чтобы я не ехал. Даже она!

И сдержал слезы.

— Давай разберемся, — снова начал Крокодил. — Она ведь тебя любит, так?

— Я не стану об этом говорить.

— Ты пойми, я мигрант! Если я тебя чем-то обижу — это не со зла, а по неведению! У нас на Земле бабушки очень любят внуков.

«Или будут любить через миллионы лет», — поправил он себя.

— Да, — признал Тимор-Алк. — Она меня любит. Она вообще…

Он прикусил язык.

— А где твои родители? — мягко спросил Крокодил.

— Они умерли.

— Несчастный случай?

— Да.

— Мне тоже все говорили, чтобы я не ехал, — признался Крокодил. — Так что я тебя очень хорошо понимаю.

Тимор-Алк повесил голову.

В прибое ходила крупная птица, белая с голубой каймой на крыльях, похожая одновременно на чайку — и на чашку из школьной столовой.

— Наверное, я завтра вернусь на материк, — сказал Крокодил.

Тимор-Алк быстро глянул через плечо.

— Аира сказал, что вечером мы будем сдавать регенерацию, — пояснил Крокодил. — А это как раз то, что я делать совсем не умею.

Тимор-Алк глубоко вздохнул и вытащил ноги из воды. Волдыри лопнули, под ними розовела свежая кожа.

— Ух ты, — искренне восхитился Крокодил. — Научи меня. В долгу не останусь.

Он стащил с пореза на руке грязную тряпку, заменявшую бинт. На Земле рана в таких условиях загноилась бы как пить дать. А здесь — ничего; выглядит скверно, но подживает. Сама по себе.

— Я не могу никого учить, — сказал Тимор-Алк. — Я сам не понимаю, как это происходит.

— Кто вас учит регенерации? Родители? Школа?

— По-разному. В общем, все.

— Тебя кто учил?

— Бабушка.

Крокодил представил себе старушку с огромным ножом, которая сперва режет внука, а потом учит его затягивать раны.

— Тимор, — сказал Крокодил. — Почему для вас так важно быть полноправными гражданами? Я чувствую, что это важно. Почему?

Парень глядел на выход из бухты, где разбивалась о рифы волна.

— Хорошо, — вкрадчиво продолжал Крокодил. — Зачем полноправному гражданину умение затягивать раны?

— Это не умение затягивать раны, — сказал Тимор-Алк почти с отчаянием. — Как ты не понимаешь? Это умение быть больше, чем ты есть. Делать невозможное. Человек — свой хозяин, это первый шаг. Человек — хозяин мира, это второй шаг. Кто не хозяин себе — не хозяин ничему. Зависимые — беспомощные, не хозяева, ничего не решают. На самом деле они не люди…

— Так я и думал, — пробормотал Крокодил.

— Нет, — Тимор-Алк быстро поправился. — Люди, конечно. Но они как дети. Живут, радуются, не принимают решений.

— А какие решения ты хотел бы принимать? — осторожно спросил Крокодил.

Мальчишка открыл рот — и вдруг нахмурился, прямо глядя ему в глаза:

— Ты меня провоцируешь? Как Камор-Бала? А потом расскажешь ему, что я тут наговорил?

Крокодил поперхнулся от возмущения. Тимор-Алк, больше не глядя на него, встал и, чуть заметно прихрамывая, зашагал прочь.

Крокодил проспал в тени, на песке, несколько часов. После сна почувствовал себя не столько отдохнувшим, сколько разбитым. Затекла спина, ломило колени, саднили ступни, и очень хотелось есть.

Отыскав тропинку, по которой удалились Аира с пацанами, он потихоньку потрусил им вслед, надеясь, что никаких важных тестов не пропустил. Сказано было — «Вечером сдаем регенерацию». До вечера, думал Крокодил, есть время: солнце еще высоко.

Солнце высоко, колодец далеко…

В лесу перламутровыми брызгами носились мотыльки. Жуки нежнейших оттенков, огромные, как грецкие орехи, качались на длинных травинках, заставляя их пригибаться к земле. Под кронами бесшумно метались тени — не то птицы, не то летучие мыши, не то еще какое-нибудь чудо местной фауны.

Крокодил заблудился.

Вот только что была тропинка — и вдруг ее не стало. Негустой подлесок, жесткая трава, сплетенные ветки; он попытался вернуться по своим следам — но скоро потерял их, потому что примятая трава поднялась моментально.

Незачет, грустно подумал Крокодил. Интересно, способность ориентироваться в лесу тоже входит в перечень необходимых навыков полноправного гражданина, жителя мегаполиса?!

Никаких мхов на стволах, никаких муравейников с южной стороны пней, никаких примет, которые и в земном-то лесу не очень помогут горожанину, а здесь и подавно. Карты острова Крокодил не видел сроду. Ему казалось, что все здесь маленькое и компактное, заблудиться невозможно. И вот.

Он прислушался. Голосов не было слышно: шуршали, звенели, пищали, мелодично повизгивали мелкие лесные обитатели. Откуда-то издалека, очень издалека, прорывался шум воды. «Если это ручей, — подумал Крокодил, — он выведет меня на берег. Толку в этом не много, но, по крайней мере, я не буду кружить по лесу, как идиот».

И он зашагал туда, где ему слышалась вода, — пошел без дороги, огибая зеленые и белые стволы. На ходу отломил знакомый гриб, похожий на полбуханки плохого хлеба, и стал жевать его сырьем.

Проглотил через силу несколько кусков, остаток выкинул. Тьфу.

Шум воды делался все громче и громче. Крокодил, пригибаясь под ветками, то и дело выбирая место, куда ступить босой ногой, подбирался все ближе к большому и влажному; воздух сделался заметно холоднее. На ветках росой висели брызги. Впереди ощущалось открытое пространство; вот замелькали просветы между стволами. Вот открылось небо.

Крокодил остановился, для верности ухватившись за ближайшую низкую ветку. Перед ним лежал каньон с отвесными стенами, поросшими кустарником, и по дну каньона катилась белая, как невеста, одетая в пену река.

— До чего разнообразный рельеф, — сказал он вслух и не услышал своего голоса. Вода грохотала и пела, перетягивая булыжники, прыгая с переката на перекат. Выше по течению, метрах в тридцати от Крокодила, через каньон был перекинут веревочный мостик. Вдоль обрыва шла тропинка, истоптанная многими ногами, — здесь пролегал, похоже, один из основных маршрутов испытания.