Джордж Мартин - Туз в трудном положении

– Нет, нет! Ты меня не заставишь. Я не уйду. Ты должен мне помочь! – выла она. Он подхватил ее на руки и снова заковылял к двери. – Прочти меня! Заберись мне в голову! – прошипела она, вцепляясь ему в воротник.

– Да я ни за что не притронусь к той выгребной яме, которую ты называешь своим разумом!

Рассвирепев, она прошлась ногтями по его лицу.

– КОГДА Я УМРУ, ТЫ ПОЖАЛЕЕШЬ!

– Я уже жалею.

Тах захлопнул дверь, с отвращением отряхнул пиджак и пошел к бару. Схватив бутылку коньяка, он присосался к горлышку. Крепкий алкоголь обжег ему горло, заставив отплевываться. Проведя ладонью по лицу, он взвизгнул: коньяк попал в царапины, оставленные ее ногтями.

«Помоги мне».

«Ты не хочешь верить. Когда я умру, ты пожалеешь».

Бутылка разбилась о дальнюю стену.

– МНЕ НАДОЕЛО ЖАЛЕТЬ!

23.00

Спектор зачесал волосы наверх и принялся обрезать концы ножницами. Прямые коричневые пряди падали в грязную раковину. Стрижка получалась почти профессиональная. Он подрабатывал стрижкой, когда учился в старших классах, и освоил это дело очень неплохо. Взяв растрескавшееся ручное зеркало, он проверил, ровно ли срезал волосы на шее сзади.

– Недурно, старина, – сказал он сам себе.

Взяв немного лосьона, он втер его в покрасневшую верхнюю губу. Без усов и длинных волос он казался на много лет моложе – почти таким же, каким был в колледже. Только полные боли глаза изменились навсегда. Когда он вымоет голову и высушит волосы феном, то станет неузнаваемым для всех, с кем встречался после того, как стал Несущим Гибель. Не считая Тахиона. Тот его узнает, несмотря ни на что.

Мысль о щуплом инопланетянине перевела его от привычной угрюмости в неутолимую ярость. Если он выполнит этот заказ, то причинит Тахиону боль. Он кивнул зеркалу и перешел в гостиную. Обстановка здесь оказалась лучше, чем в его джокертаунской квартире. Стены были серо-зелеными, мебель – из красного или какого-то еще темного дерева. Он даже изредка убирал вещи. Он перебрался обратно в район Тинек после того, как его потрепал Спящий. Если учесть, какой ад начался вскоре после этого, это решение было удачным. Он плюхнулся на черный футон и потянулся за пультом от телевизора. Его рейс будет только завтра в десять. Собрать вещи можно будет утром. Он включил Эй-би-си. Телевизор затрещал, оживая, и на экране возник Тед Коппель.

– … мало что известно об этой женщине с прозрачной кожей, которая решила создать собственное царство в центре нью-йоркского Джокертауна. – Брови Коппель хмурил даже сильнее обычного. – Хотя полиция почти ничего не говорит об этом очевидном убийстве, оно, по-видимому, было просто зверским. Есть вероятность того, что в нем участвовал туз, обладающий неестественной физической силой. Прежде чем мы поделимся с вами теми немногими сведениями, которые у нас имеются об этой женщине по имени Кристалис, вот что заявила Анжела Эллис, капитан джокертаунского отделения полиции.

На экране возникло изображение унылого конференц-зала. Низенькая женщина с темными волосами и зелеными глазами встала перед гроздью микрофонов. Она откашлялась, помолчала и прижала ладони к кафедре.

– Женщина, известная как Кристалис, была найдена этим утром мертвой в своем кабинете. Если вскрытие покажет, что имело место убийство, то наше отделение, естественно, проведет тщательное расследование. На данный момент мы больше ничего сказать не можем.

Репортеры мгновенно принялись выкрикивать вопросы. Эллис подняла руку.

– Это все. Мы будем вас информировать по мере поступления новых данных.

Спектор потянулся за бутылкой виски, которую всегда держал рядом с футоном. Отвинтив крышку, он сделал несколько глотков.

– Дерьмо!

Эта сука его никогда не интересовала, но ее смерть почему-то вызвала у него тревогу. В воздухе и без того пахло кровью и смертью, и хотя обычно это его вполне устраивало, он нутром чуял, что выполнение заказа окажется для него опасным. Ну, тут уж ничего не поделаешь. Деньги от «Сумеречных кулаков» почти закончились, и ему нужен большой куш. Это предложение само на него свалилось, и он его не упустит.

Еще несколько глотков виски и привычное бормотание Коппеля помогли ему расслабиться. Он задремал с мыслью о том, какая в Атланте будет погода.

Тахион скорчился у барной стойки, зацепившись ногами за перекладины высокой хромированной табуретки. Свет, отраженный от подвешенных рюмок, усиливал его головную боль, но у него не было сил, чтобы отвернуться.

Зеркала. Зеркала «Дома смеха», разлетающиеся осколками, когда похитители явились за Ангеллик. Череп, отражающийся под сотнями разных углов, когда он поднимался в будуар Кристалис на верхнем этаже «Хрустального дворца». Невидимые губы, подкрашенные бледно-розовой помадой, переливающаяся спираль на прозрачной щеке, голубые глаза, зловеще плавающие в костяных глазницах.

Ему не хотелось даже считать, сколько лет он пил в обоих этих барах. Теперь «Дом смеха» закрылся – после того как год назад умер Дес.

Что станет с дворцом?

От пьяного сожаления о своих потерях у Тахиона на глазах выступили слезы.

– Эй, приятель, – предложил ему жизнерадостный бармен, – еще одну?

– Конечно. Почему бы и нет. – Бармен поставил перед ним очередную рюмку бренди. Тахион высоко ее поднял. – За ушедших и скорбных мертвецов.

Тах выпил рюмку, нацарапал на чеке свой гостиничный номер и соскользнул с барной табуретки. Несмотря на поздний час, в вестибюле все еще царило оживление, но он не увидел ни одного знакомого лица. Тахион подумал, не позвонить ли Джеку, однако ему хотелось пить и говорить о Кристалис, а мощный туз с ней знаком не был.

Бесцельно бродя по гостинице, он оказался на этаже, где поселились сторонники Барнета. Из-за дверей доносились негромкие голоса. Он устремил пристальный взгляд на одну из дверей, усилием воли призывая Флер. Это не подействовало. Его молчаливое рассматривание номера привлекло внимание дежурного агента Секретной службы. Тах заметил его приближение и поплелся обратно к лифтам.

Вернувшись к себе в номер, он воззрился на взлохмаченную голову Блеза. Сотрясаясь от рыданий, он опустился на колени у кровати и заключил спящего парнишку в объятия.

«Все всегда меня покидают. Все, кого я люблю, от меня уходят. Я так тебя люблю! Никогда меня не покидай!»

Глава 2

19 июля 1988 г., вторник

8.00

Накануне ночью Тахион был настолько пьян и расстроен, что не заметил, что на телефонном аппарате горит огонек оставленного сообщения. Теперь, дойдя до такого состояния, когда взгляд начал фокусироваться, а голова стала меньше напоминать какой-то враждебный вырост на плечах, Тах пил алка-зельцер и слушал далекие гудки.