Василий Головачев - Браконьеры

– Мил человек, – не обиделся старик, – я почитай семь десятков лет по лесам хожу, всё понимаю. Лось был, постоял тут, под орешником, и пропал. Остальные два шуганулись прочь, причём на испуге, по следам видно.

Юлий Антонович издал приглушённое кряканье, неотличимое от кряка утки.

Через минуту возле Пахомыча собралась вся группа.

Где-то далеко заработал двигатель вертолёта, по лесу разлетелась затихающая гулкая дробь.

Граница поисков пропавших охотников всё время расширялась, но к южной границе зимника ещё полицейские не подошли.

– Идём по следам лосей, – сказал Юлий Антонович. – Их кто-то спугнул. Давно, Николай Пахомович?

– Может, с час назад.

– Надеюсь, их никто не успел оприходовать? – ухмыльнулся Савелий.

– Проверим. Фотографа будем брать по ситуации.

– Почему ты уверен, что он здесь?

– До его появления ни лоси, ни медведи, ни люди не исчезали. Другое объяснение можешь предложить?

Савелий взъерошил чёлку на лбу.

– Нет.

– Тогда включайте локаторы и вперёд!

– А что значит – по ситуации?

– Связь – на рефлексе, кряк – предупреждение. Ситуации бывают разные, но фотограф нам нужен исключительно живым. Пошли.

Пахомыч направился в низинку, куда вели размашистые следы вспугнутых лосей.

Группа слаженно развернулась слева и справа от него, продолжая оставаться единым организмом, не производя ни малейшего шума. Так ходить могли только серьёзно тренированные профессионалы, прошедшие вместе огни и воды, способные превращаться в невидимок, и Пахомыч невольно позавидовал им, вспомнив молодость, когда и он был таким же уверенным и сильным. Хотя тут же пришла успокаивающая мысль: несмотря на возраст, он был ещё способен на подвиги.

Спустились в распадок, поднялись на холмик, поросший кленовой рощицей.

Затерялись в траве следы ещё одного лося.

Оставшийся, судя по следам, рванул к болоту, сбивая рогами листья с попадавшихся клёнов, осин и берёз. Поэтому выискивать его следы, преследуя животное, почти не требовалось.

– А если и этот лось исчезнет? – поинтересовался Савелий у Юлия Антоновича.

– Будем искать других, – отрезал тот.

Передохнули возле малинника пару минут, съели по бутерброду из запасов Пахомыча, хлебнули водички из его же фляги.

Лесник проследил за изгибом кромки болотца, двинулся южнее, предполагая, что лось не побежит по топкой местности.

Таким образом прошагали ещё с полкилометра, выбрались к большой поляне, поросшей высокой метельчатой травой, и увидели лося, застывшего с поднятой головой за кустами, на противоположной стороне поляны.

Гигант поводил ушами, мотал головой и вёл себя крайне беспокойно, словно чуял опасность.

Пахомыч остановился.

Застыли на месте и члены команды.

Юлий Антонович вскинул кулак над головой, разжал два пальца, ткнул в Савелия и самого молчаливого из всех оперативников по имени Володя.

Оба нырнули в кусты, не потревожив ни одной ветки, ни одного листочка.

– Оставайтесь здесь! – шепнул Пахомычу на ухо оказавшийся рядом неизвестно как Юлий Антонович. – Мы проверим, на кого реагирует лось.

Пахомыч кивнул, хотел предупредить, что птицы могу выдать месторасположение объекта тревоги, но рядом уже никого не было.

Время почти остановилось, сгущаясь как желе, компенсируя взбудораженность организма.

По-прежнему из леса доносились лишь будничные птичьи голоса, хруст веток под копытами лося да посвист ветра в травах.

Крякнула утка.

Лось изогнул шею, глянув на чащу за спиной, выпрыгнул на поляну.

Что-то мелькнуло жёлтое с чёрным среди стволов сосен, и вслед за лосем на поляну вышел человек в камуфляжном балахоне странной расцветки.

Пахомыч перестал дышать…

Внеземелье

30 июня, возможно, день

Ударом по голове это назвать было нельзя, хотя сознание и расплылось масляной плёнкой по воде, которая вдруг хлынула на него отовсюду.

Максим взмахнул руками, пытаясь выплыть из-под водопада, и оказался внутри эфемерного тоннеля с радужными стенами, стремительно несущимися мимо. Затем тоннель сжался в ослепительную точку, и глаза перестали что-либо видеть.

Следующим ощущением был уже настоящий удар – всем телом о какую-то жёсткую поверхность.

Максим рефлекторно сгруппировался, ожидая встречи с другими твёрдыми предметами, предполагая, что он катится по склону холма, усеянного камнями. Но удар не повторился, и болевых ощущений больше не возникало.

Зрение восстановилось скачком.

По глазам резануло бездонной синевой.

Он сморгнул набежавшую слезу, поводил глазами, включая периферийное зрение.

Синева принадлежала небу. Однако знакомым это небо не показалось.

Во-первых, светящийся бледно-голубой пузырь над головой никак не мог считаться солнцем.

Во-вторых, из угла площадки торчала высокая тонкая мачта, увенчанная зеркально бликующим шариком. Мачта была такой высоты, что не приходилось сомневаться: сделали её не на Земле.

В-третьих, и это было самое главное, справа, наклоняясь к линии горизонта, перечёркивала небо серебристая тонкая арка, напоминавшая какое-то знакомое сооружение.

Он пригляделся к арке внимательней.

Под ложечкой защемило: арка оказалась частью колец, охватывающих, по-видимому, всю планету!

Сатурн! – всполошенно метнулась в голове испуганная мысль.

Не Сатурн! – остановила первую вторая, трезвая.

В детстве он не раз листал альбомы художников-фантастов, изображающих предполагаемые пейзажи иных планет, видел и близкий к предложенному реально, и теперь мог оценить интуицию художника, который изобразил истинно существующий пейзаж. Планеты, окружённые кольцами, существовали на самом деле. Но Максим оказался не на Сатурне. В атмосфере одной из самых больших планет Солнечной системы кислород отсутствовал, да и температура воздуха там держалась на уровне минус двести с лишним градусов по Цельсию.

Он поднял голову, сел, осматриваясь более внимательно, медленно встал на ноги. Что-то мешало. Он глянул вниз: рука сжимала ружьё.

Что ж, в этом положении оружие не лишняя деталь.

Итак, что мы имеем?

Сила тяжести вполне земная. Температура воздуха под двадцать с хвостиком, вполне комфортная. Дышится легко, что означает: кислорода в здешнем воздухе больше, чем в земном. Солнце светит хорошо, хотя ослепительным назвать его нельзя, но это лишь подтверждает гипотезу, что это не земное солнце, это иная звезда.

Куда ж ты меня закинул, сволочь пятнистая?! В какую галактику, в какую звёздную систему?! Чего ты добиваешься?! Ведь встречу – убью!

Максим сжал зубы до боли, преодолевая приступ ненависти к фотографу. Подумал: надо было стрелять раньше… хотя что теперь горевать – только зря жечь нервы.