Василий Головачев - Браконьеры

– Рассказывайте, – сказал Юлий Антонович, отведя лесника на десяток метров. – Где Максим?

– Ушёл искать Ольгу, соседку.

– Какую Ольгу? Поподробнее, пожалуйста, с самого начала.

Пахомыч наконец расслабился, чувствуя исходящую от собеседника надёжную силу, вспомнил происшедшие с момента появления племянника события.

– Теперь ясно, – выслушал его Юлий Антонович. – Дальше пойдём вместе, если не возражаете. Мы эти места не знаем, надежда на вас.

– Конешное дело.

Они вернулись к остальным.

Опоновцы очухались и уже сидели на земле, по-волчьи сверкая глазами.

Юлий Антонович отвёл в сторонку капитана Посвитлого, вытащил из кармана красную книжицу, развернул, показал капитану и спрятал обратно.

– Вопросы?

– Н-нету…

– Я не буду сейчас рассуждать о правомочности твоих действий, капитан. Об этом с тобой поговорят другие люди. Думаю, капитаном ты будешь недолго. Мы здесь по той же причине, что и ты, только задачи у нас разные. И если ты и твои губошлёпы будете путаться у нас под ногами, мешать работать, задерживать и допрашивать ни в чём не повинных людей…

– Понял! – торопливо закивал капитан Посвитлый.

– Очень здорово. Теперь о другом. Кого вы встретили в лесу?

– Молодого человека…

– Это наш человек.

– Женщину… девушку в спецкомбезе «лягва»… она представилась майором ФСБ.

– И это наш человек. Оба исчезли, как и ваш охотолюбивый генерал. Теперь понимаешь уровень происходящего?

– По-понимаю… но я же не знал…

– Фотографа в камуфляже встречали?

– Фотографа? – Капитан оглянулся на подчинённых. – Кажется, сержант Костин видел.

– Зови.

Посвитлый крикнул:

– Сержант, подойди.

Встал мордоворот с косичками, вразвалочку, массируя кисти рук, подошёл к разговаривающим.

– Ты говорил, что видел фотографа.

– Ну, видел.

У Юлия Антоновича сузились глаза.

– Как отвечаешь, сержант! Встать, как положено!

Сержант подтянулся.

– Где ты видел фотографа? Когда?

– Да вчера, возле узкоколейки. Пошли искать, а его и след простыл.

– И всё, сегодня не встречал?

– Нет.

– Бегом к своим!

Сержант поспешил к своим коллегам, продолжавшим сидеть на траве.

– Слушай внимательно, капитан! – понизил голос Юлий Антонович. – Фотограф опасен! Его надо во что бы то ни стало задержать! Живым, без стрельбы! А лучше, если вы позвоните нам, когда встретите. Мобила есть?

– Рации.

– Глухой?

– Есть.

Капитан шевельнул плечами, Юлий Антонович помог ему надеть костюм.

– Давай свой номер и запиши мой.

Посвитлый выкопал из какого-то внутреннего кармана пластину айфона.

Они обменялись номерами.

– Фотограф мне нужен живым! – подчеркнул Юлий Антонович. – Понял?

– Э… да, – с запинкой ответил капитан, смелея.

Юлий Антонович вернулся к остальным.

– Верните им оружие.

– А мне мой ножик, – встрепенулся Пахомыч.

Спутники седого подали вставшим парням пистолеты-пулемёты.

Капитан Посвитлый отдал леснику нож и мобильный телефон.

– Зря мы вас отпустили с дрезиной, – скривил губы опоновец с косичками.

– Мы мирные люди, – усмехнулся Юлий Антонович, – но наш бронепоезд всегда стоит под парами. Если бы вы придрались к нам на станции, всё закончилось бы раньше. А так из-за вас мы потеряли время. Двинулись, орлы. Ведите, Николай Пахомович.

Группа «мирных людей» втянулась в лес, оставляя поправлявших на себе амуницию, переглядывающихся бойцов ОПОНа.

Некоторое время шли молча.

Пахомыч отметил про себя, как тихо и хватко передвигаются спутники, оглянулся.

– Что не так? – поймал его взгляд идущий следом Юлий Антонович.

– Всё думаю, почему они такие… дуболомы. Неужели до сих пор таких в полицию берут?

– Берут, отец. Смена вывески с милиции на полицию ничего не дала, все главные воры и коррупционеры остались на тех же местах.

– Всё-таки это ОПОН – полиция особого назначения. Они же не только должны уметь оружие носить и материться, думать должны!

– К сожалению, чем меньше подразделение и глуше район, тем меньше ответственности лежит на полиции, поэтому идут туда по-прежнему больше те, кто не любит думать и не хочет работать.

– А вы?

– Мы тоже не любим, – хохотнул белобрысый улыбчивый парень.

Юлий Антонович косо глянул на него.

– Не разочаровывай старого, – хлопнул парня по плечу идущий следом жилистый молодой человек с большим носом.

Пахомыч посмотрел на них с сомнением, и Юлий Антонович пояснил без улыбки:

– Это они меня так величают – старый.

– Удивительно дело, – улыбнулся лесник. – Меня моя старуха тоже старым всю жизнь кличет, редко по имени – Никола.

– Это ещё не самая плохая кликуха, – тем же весёлым тоном проговорил белобрысый.

– Савелий!

– Молчу!

– А остальных как зовут? – спросил Пахомыч. – Неловко обращаться, не зная.

– Это Савва, Савелий, за ним Женя, последний Володя.

– Значит, вы с Максимом служите?

– Разве он не говорил?

– Я к тому, что ваша служба покруче ОПОНа будет.

– Это уж точно, отец.

Пахомыч хотел спросить, что это за служба такая, надеясь удовлетворить своё законное любопытство, но посмотрел на твёрдое лицо Юлия Антоновича и понял, что ответа не получит. Ускорил шаг.

Разговоры стихли.

Тропка вильнула к берегу реки.

– Далеко ещё? – спросил Савелий.

Пахомыч сдержал шаг.

– Максим сказал, что направляется к зимнику, там по краю болота лоси маршируют. А поскольку после этого он замолчал…

– Конкретно.

– Пару километров.

– Может, цепью двинемся, в пределах видимости?

Юлий Антонович отреагировал на слова коллеги, сделал понятный всем жест, и бойцы группы углубились в лес по обе стороны тропинки.

В лесу становилось душно и жарко.

Пахомыч расстегнул плащ, снял кепку, вытер лоб клетчатым платком. В животе заурчало. Он вспомнил, что взял с собой бутерброды с колбасой, хотел предложить спутникам, но взгляд упал на лосиные следы, и ход мыслей изменился.

Охотником он никогда не был, однако, будучи лесным жителем, мог читать следы живущих в лесу зверей, почти как открытую книгу.

Лосей было трое, судя по обломанным веткам боярышника. Потом их стало двое, так как следы третьего вдруг исчезли.

Пахомыч вскинул вверх руку.

Юлий Антонович удивительным образом заметил этот жест, возник рядом.

Лес в данном квадрате чуть расступился, разреженный мшаником, появились признаки приближающегося болота.

– Шли три лося, – сказал Пахомыч. – Осталось два.

– Не понял.

– Третий исчез. Вот отсюда следы пошли правее, к ложбине, но их всего два.

– Не ошибаетесь?

– Мил человек, – не обиделся старик, – я почитай семь десятков лет по лесам хожу, всё понимаю. Лось был, постоял тут, под орешником, и пропал. Остальные два шуганулись прочь, причём на испуге, по следам видно.