Тамара Крюкова - Телепат

Даже то, что его отпустили домой, не вызвало радости, тем более что участковый ему пригрозил:

– Я не могу доказать, что ты приложил к этому руку, но учти. Ты у меня на заметке.

Олег ничего не ответил. Да и что тут можно было сказать? Зато, выходя из кабинета, Олег не удержался и, глянув на инспекторшу, сказал:

– Вам не надо пить таблетки. Напрасно беспокоитесь. Вы не беременны.

Он и сам не мог объяснить, откуда в нем такая уверенность. Он просто знал это.

От растерянности Марина зарделась. Откуда парень пронюхал о ее опасениях, ведь она не говорила никому, кроме своей ближайшей подруги. И что он себе позволяет?

– Что ты такое несешь?! Откуда ты взял?! – воскликнула она.

– Интуиция. Или теперь за это сажают? – бросил Олег и вышел из кабинета, удивляясь своей дерзости.

ГЛАВА 12

Он вышел победителем. Теперь ОН будет диктовать людям правила. Растерянность инспекторши придала ему уверенности в себе, как будто подтверждая физический закон сохранения: если где-то убывает, то в другом месте прибывает.

Его охватило непреодолимое желание поскорее убраться из этого гнетущего места. Пока внутренние силы Олега были направлены на собственные переживания, его способность чувствовать потоки энергий внешнего мира дремала. Но стоило сбросить гнет проблем, как он с невероятной остротой ощутил, что воздух здешних помещений пропитан болью и ущербностью человеческих душ. Подобно тому, как пришедший с улицы ощущает, что спертый воздух больничных коридоров пропитан миазмами болезней, Олег втягивал в себя незримые испарения чужих страхов и отчаяния, но его восприятие шло не на уровне запахов или зрительных образов. Оно исходило из источника, глубину и суть которого он и сам не мог осознать.

Олег удивлялся, как работающие здесь люди изо дня в день пропускают через себя все эти отбросы, выхлопные газы страдающих или изуродованных душ. Внезапно ему подумалось, что если храмы строятся там, где от земли исходит животворная сила света и добра, то тюрьмы – это филиал преисподней на земле, а отделения милиции и суды – их облегченный вариант.

Олег едва сдерживался, чтобы не перейти на бег, но он не мог позволить себе проявление подобной слабости. Он был победителем, а победитель не бежит с поля битвы.

Последний поворот – и за ним пост при выходе из здания. За стеклянной будкой дежурного Олега ждал неприятный сюрприз. На краешке стула, ссутулившись, по-сиротски сидела мать. Олега кольнуло чувство вины. За все это время он ни разу о ней не вспомнил. Не то, чтобы он надеялся, что до нее не дойдет эта история. Слишком погруженный в собственные переживания, он вообще о ней не думал.

Инна Михайловна прибежала прямо с работы. Одетая в пуховик, теплые, вязаные рейтузы и сапоги на липучках, она выглядела, как рыночная торговка. На ее лице застыло выражение извечной скорби и покорности. Весь ее облик говорил о том, что на ней стоит клеймо хронической неудачницы. Не удивительно, что ее даже не пропустили внутрь.

При виде матери чувство могущества и победы угасло, а вместо этого юркой змейкой закралась гаденькая мыслишка, что мать Земского не торчала бы возле входа. Случись ей оказаться в подобном месте, она с гримасой брезгливости прошествовала бы мимо дежурного, даже не спрашивая разрешения. Такие, как она, были хозяевами положения, и все двери были бы для них открыты.

Инна Михайловна бросилась к сыну, как будто они не виделись год. Стыдясь бурного проявления чувств, а отчасти и ее вида, Олег смущенно отстранился.

– Все нормально, мам. А ты как здесь оказалась?

– Да вот сообщили, что ты в милиции. Дождалась, – с укором произнесла Инна Михайловна.

Олег промолчал. По сути, мать была права, и все же чувство вины уступило место протесту. Могла бы для начала разобраться, что к чему, а не клеить на него ярлык преступника. С каждым днем трещина, которая появилась в их отношениях, неумолимо расширялась, а сейчас грозила превратиться в пропасть.

Вопреки ожиданиям, по дороге домой мать ничего не спрашивала, а только тихонько утирала слезы. Однако это было худшим испытанием. Лучше бы она набросилась с упреками и руганью, тогда, по крайней мере, он мог бы защищаться, а так – неизвестно, как себя вести. Оправдываться в том, в чем не виноват? Или просить прощения просто так, потому что по заведенному правилу дети всегда просят прощения у родителей, и никогда наоборот?

В нем вскипело раздражение к ее молчаливой покорности судьбе. Мать настолько смирилась со своим амплуа неудачницы, что и ему навязала эту незавидную роль. Но он вырвется из заколдованного круга. Он непременно станет хозяином жизни.

В тягостном молчании они дошли до дома, поднялись в лифте и зашли в квартиру. Не в силах больше выносить бессловесные всхлипывания, Олег зло отчеканил:

– Между прочим, я не виноват. С Земским это просто совпадение.

– Как будто я и без того не знаю, что ты не виноват. Когда из милиции позвонили, я испугалась, что тебя избили. Сейчас ведь хулиганья полно. А мне говорят, ты организовал разбойное нападение. Тоже мне, нашли разбойника. Почему люди такие злые?

Олег опешил. Он ожидал тяжелого разговора, укоров и нудной лекции. Точно боксер перед поединком он приготовился отбивать атаки и нападения, и вдруг противник вместо того, чтобы завернуть хороший хук, распахнул руки для дружеского объятия.

– Ма, ты ведь правда не подумала, что я мог так поступить?

– Чтобы ты нанял кого-то избить? Да ты такой дурак, что скорее сам других защищать полезешь.

Олег не ожидал, что после всех ссор, попреков и непонимания мать безоговорочно примет его сторону. Все – учителя, одноклассники, даже участковый с инспекторшей были уверены в том, что он виноват, и лишь мать верила ему, не требуя никаких объяснений.

Глаза стали мокрыми. Он уткнулся лицом в ее плечо.

– Ну, успокойся. Все будет хорошо. Теперь все позади, – приговаривала Инна Михайловна.

Она боялась спугнуть волшебство момента. Ей хотелось, чтобы этот миг длился вечно. Сын, как в детстве, искал у нее утешения и, хотя ростом вымахал выше нее, он по-прежнему был ее Олежкой, ее маленьким, ласковым медвежонком.

Она гладила густые, шелковистые волосы сына, а в голове проносились горькие мысли. Почему мы не живем, а вечно подгоняем время? Ждем какого-то светлого часа. Пока дети маленькие, торопим – скорее бы повзрослели. А они, к сожалению, так быстро растут.

Исходящее от матери тепло и надежность окутывали Олега, залечивая раны. В последнее время моменты их семейного единения были слишком редкими. В порыве благодарности Олегу захотелось сказать матери что-нибудь приятное, поделиться с ней чувством могущества, которое он ощутил, когда по-настоящему поверил в свои способности. Он отстранился и произнес: