Ходоки во времени. Суета во времени. Книга 2 - Виктор Васильевич Ананишнов
– Это ты, наверное, можешь выходить так, что не ошибёшься ни на шаг, а я… – Уленойк не оправдывался, объяснял. – Иной раз бывает, что, выйдя в реальный мир, могу промахнуться на полдня хорошей пробежки. Лучше подальше от опасного места, зато вернее.
– Вокруг твоего ромта время тоже ведёт себя не так, как везде, – напомнил Иван.
Сегодня, направляясь к Уленойку, он не смог выйти туда, куда намеревался. Погрешность была небольшой – десятка три метров и не более пяти минут, но если в первый раз промашку списал на себя, то в этот испытал воздействие аномалии вокруг ромта местного ходока.
– А как же, – важно отметил напоминание Ивана ылим. – Здесь же когда-то жил Анки. Он всё мог делать. Даже временем управлять.
– Ну, уж, – буркнул Иван. Ещё один Пекта объявился. Поинтересовался, подражая выговору Уленойка: – На много сегодня промахнулись?
– Сегодня нет. Думаю, – он посмотрел на солнце, – дойдём прежде, чем проголодаемся.
– У тебя завидное чувство времени, – съязвил Иван.
– А что?
– Всё в порядке. Веди меня!
Иван хотел, вспомнив давно виденный фильм, сказать с пафосом: – Веди меня туалетный работник! Но не сказал. Всё равно напарник его не поймёт.
Никаких намёков на тропинку не было. Шло девятое тысячелетие до нашей эры. Район Анд, южная их часть, там, где когда-то появится государство Чили, будущий меднорудный бассейн. Пока же здесь ещё не ступала нога даже древнего человека, да и, возможно, лапа зверя тоже, обегающего эти безводные места.
– Весёленькое местечко, – выразил своё мнение Иван в одно из тех немногих моментов, когда можно было идти рядом.
Уленойк шутки не понял или не принял. Сказал:
– В таких местах хроки своих женщин любят. – Он с беспокойством обозрел пространство перед собой. – Поэтому здесь, думаю, и трёхглазые живут.
«Если они тут, и вправду, живут, – в свою очередь подумал Иван. – Любое становище обживает округу в короткое время, а тут нет даже намёков на близкое соседство с людьми».
– Хроки, кто они?
– Духи огня.
– Похоже на то. Здесь жарковато.
Пот заливал Ивану лицо. Глазам было больно смотреть на выбеленные солнцем скалы и на нагромождение бесплодных каменных глыб, поверженных наземь.
– Не в том дело, что жарко, – всё так же озабоченно продолжал осматриваться Уленойк, – а в том, что в этой земле есть что-то такое, отчего хроки справляют здесь свои встречи с женщинами. И мне кажется… Стой! – Он остановился и насторожился, повёл ладонью сверху вниз. – Присядь!
Где-то робким утренним стуком в оконное стекло прокатился камень. Опять всё стихло, плавясь и млея под огненными лучами солнца.
– Они там, – неопределённо дёрнул головой Уленойк и присел на камень.
– Хроки?
– Да. Достань бинокль и своё оружие.
– Встреча с ними опасна?
Ылим вытянул вперёд губы.
– Не знаю.
– Тогда достаточно будет твоего квака.
– Кваком их не достанешь… Смотри во-он туда.
Иван увидел в указанном направлении такую же каменную какофонию, которая вот уже не менее часа окружала его со всех сторон.
– Не вижу, – сказал он, смахивая набежавшую от напряжения слезу.
– Не торопись, – посоветовал Уленойк.
И Иван увидел.
Между большими обломками скалы метрах в двухстах что-то двигалось. Очертания этого чего-то менялись. Оно было достаточно большим, но понять или определить увиденное Иван не мог.
– Что-то мельтешит, – протирая запотевшие глазницы, поделился он своими наблюдениями.
– Значит, они, – вздохнул Уленойк. – Мне не показалось. Они тоже ходоки, но теки. И глубина их погружения в прошлое на десяток-другой дней. Они не живут в одном времени, а дрожат в этом промежутке. Бери бинокль и попробуй войти с ними в ритм, только тогда рассмотришь что-нибудь.
– Что-то новое о ходоках. Я ничего подобного не слышал.
– Они появляются только здесь.
– А куда уходят?
– Не знаю.
Приноровясь, Иван включился в частоту временного колебания хроков. Они могли показаться странными существами. Однако Иван где-то уже видел похожих на них тварей. Лихорадочно стал вспоминать. Вначале он вспомнил глянцевитую поверхность их тел. Но хроки были покрыты коротким блекло-синеватым мехом. Он тоже отсвечивал, словно взбрызнутый водой. Потом эти причудливые мордочки, перечёркнутые поперёк глазной впадиной полудужьем вверх…
– Странные какие-то, – сказал Иван.
Он так и не вспомнил, где встречал подобных хрокам созданий.
– Обычные обезьяны, – пояснил Уленойк, однако сам, по-видимому, в своём утверждении уверен не был.
– Если это обычные обезьяны, то почему они тебя так встревожили?
Уленойк повёл могучими плечами, шея его напряглась, блестя капельками пота.
– Они дорогу времени портят! – сказал он сердито. – После их появления я всегда встречаю закрытия. Скоро здесь для меня и щёлки не останется, чтобы я мог выйти в реальный мир. Знаешь, какая-то вонючая слизь плавает в поле ходьбы.
Сказав, Уленойк брезгливо передёрнулся.
– Я проверю.
Иван стал на дорогу времени, огляделся. Его поле ходьбы в ближайшей округе пространства и времени оставалось чистым.
– Для меня они следов не оставляют, – возвратясь, поведал он Уленойку. – А-а… – Вдруг догадался он. – Так вот почему мы с тобой карабкаемся в такую жару по этим глыбам.
– И это тоже, – согласился Уленойк. – Но и трёхглазые… Лучше к ним подойти в реальном мире. – И после паузы добавил: – Я так думаю.
«Стоит такая жара, а он тут думает», – Иван сел напротив проводника, но сразу вскочил, словно прикоснулся к раскалённой сковороде.
– Слушай, давай на полчасика смотаемся куда-нибудь на север, освежимся, а?
Уленойка заботы Ивана не тронули, он жару переносил легко.
– Сейчас, вон за тем камнем, будет расщелина, а за ней – трёхглазые.
– Фу на тебя! – Иван обеими ладонями вытер пот с лица.
Расщелина, как след ножа, разрезавший скальный взмёт, была узкой, чуть больше метра и тянулась довольно далеко. Здесь, в тени и относительной прохладе, проживала, наверное, львиная доля мелких обитателей Ноева ковчега, если они, впрочем, были на него допущены. Скорпионы и тонкие, с карандаш, змеи, жуки и пауки, какие-то зверушки с глазами-бусинками – всё это прятались в жёсткой щётке травы, клочками зацепившейся за голый камень, копошилось в паутине и зудело мухами и другой летучей кровожадной мелочью. Людей они не боялись, дорогу уступали нехотя, да и то, по-видимому, из-за боязни быть просто раздавленными.
Отдирая от потного лица паутину, хотя большая часть её оседала на крутых плечах ылиме, идущего впереди, отбиваясь от почуявших наживу насекомых, Иван протискивался сквозь завалы камней, ступал по иссушенному налёту мхов, готовых предательски осыпаться под ногой, и с каким-то непонятным для себя остервенением считал пройденные шаги. Вначале загадал двести, потом пятьсот, а Уленойк всё так же неутомимо прокладывал перед ним путь.
Ещё двести и – передышка, решил он, и тут же уткнулся в широченную спину проводника.
Уленойк оглянулся и молча потыкал указательным пальцем себе под ноги. Иван подумал: «Оступился, что ли? Вот и привал».
Но, протиснувшись между горячей
