Роберт Сойер - Неандертальский параллакс

— Я люблю тебя, Адекор. Верь мне. Больше ничто не встанет между нами.

Адекор медленно наклонил голову и потом, беря инициативу в свои руки, произнёс в компаньон.

— Соедини меня с Мэре Воган.

Через мгновение из динамика компаньона послышался синтезированный Кристиной голос Мэри, который произнёс по-неандертальски:

— Здравый день.

— Здравый день, Мэре. Это Адекор. Как ты смотришь на то, чтобы кое-куда съездить с Понтером и со мной?

— Это поразительно! — восклицал Адекор во всремя поездки по Сабдери. — Всё застроено! И столько народу! Мужчины и женщины вместе!

— И это у них маленький город, — напомнил ему Понтер. — Погоди, вот приедем в Торонто или Манхеттен.

— Невероятно, — повторял Адекор; Понтер сел в машине сзади, чтобы Адекору с переднего места было лучше видно. — Невероятно!

Прежде чем отправиться в долгое путешествие до Рочестера, они заехали в Лаврентийский университет поинтересоваться вакансиями для Мэри и Бандры. Понтер был совершенно прав: встреча была назначена с главами факультетов генетики и геологии, но вскоре к ним присоединились ректор и проректор. Лаврентийский очень хотел нанять их обеих, и с превеликим удовольствием согласился составить для Мэри план занятий, который включал бы четыре выходных дня подряд ежемесячно.

Раз уж они оказались в Лаврентийском, то сходили в подвал навестить Веронику Шеннон. Адекор вошёл в «Чулан Вероники» с надетым на голову новым шлемом, учитывающим особенности неандертальской анатомии.

Мэри надеялась, что хотя бы Адекор ощутит что-нибудь, когда левая часть его теменной доли подвергается стимуляции, но тщетно. На тот случай, если у неандертальцев распределение мозговых функций зеркально по сравнению с глексенами (весьма маловероятный, учитывая преобладание среди них праворукости) Вероника устроила повторный прогон, стимулируя правую часть теменной доли, но это так же не вызвало никакой реакции.

После этого Мэри, Понтер и Адекор поехали прямиком в квартиру Мэри в Ричмонд-Хилл; Адекор в абсолютном изумлении разглядывал окрестности и другие автомобили на шоссе.

Добравшись до Мэриного дома, они забрали со стола консьержа в вестибюле огромную кипу накопившейся почты и поднялись на этаж.

Адекор сразу вышел на балкон, завороженный зрелищем. Пока он был поглощён созерцанием, Мэри заказала ужин, который, как она знала, должен прийтись Понтеру по вкусу: жареная курица из KFC, салат из зелени, картошка фри и двенадцать банок «кока-колы».

Пока они ожидали прибытия еды, Мэри включила телевизор, надеясь застать выпуск новостей, и через некоторое время буквально прилипла к экрану.

— Habemus papam! — провозгласила ведущая новостей, белая женщины с каштановыми волосами в очках с тонкой оправой. — Такая новость была получена сегодня из Ватикана: у нас новый Папа.

В кадре появился столб белого дыма, поднимающийся из дымохода Сикстинской Капеллы, означающий сожжение бюллетеней после того, как один из кандидатов получил необходимое большинство в две трети плюс один голос. Мэри ощутила, как у неё радостно забилось сердце.

Потом на экране появилось фото: белый мужчина лет пятидесяти пяти, с проседью в волосах и узким, словно стиснутым с боков лицом.

— Новым понтификом избран кардинал Франко Ди Карио из Флоренции. По имеющейся информации, он избрал себе имя Марка II.

В кадре теперь было дворе: ведущая и чернокожая женщина лет сорока в изящном деловой костюме.

— С нами в студии «Си-би-си» Сьюзан Донкастер, профессор религиоведения из Торонтского университета. Спасибо, что пришли, профессор Донкастер.

— С удовольствием откликнулась на ваше предложение, Саманта.

— Что вы можете сказать о человеке, родившемся под именем Франко Ди Карио? Какого рода изменений в Римско-Католической церкви имеет смысл ожидать от него?

Докастер слегка развела руками.

— Многие из нас надеются, что назначение нового Папы принесёт глоток свежего воздуха: возможно, ослабление некоторых наиболее консервативных позиций Церкви. Однако злые языки уже сейчас отмечают, что имя, избранное новым Папой — Марк второй — намекает, что он будет лишь поддерживать то, что было установлено до него. Также отметим, что на престол Святого Петра вернулись итальянцы, и что в качестве кардинала Франко Ди Карио считался косерватором.

— То есть мы вряд ли дождёмся от него ослабления позиций, скажем, в вопросе контроля рождаемости?

— Этого не будет почти наверняка, — ответила Донкастер, качая головой. — Ди Карио всегда называл Humanae Vitae Папы Павла VI важнейшей энцикликой второго тысячелетия, чьими догматами, по его мнению, Церковь должна руководствоваться и в третьем.

— А по вопросу целибата священнослужителей? — спросила Саманта.

— Опять же, Франко Ди Карио часто упоминал о том, насколько важны обычные обеты — бедности, целомудрия и послушания — для принимающих сан. Я не вижу ни единой возможности для того, чтобы Марка II поменял позицию Рима в этом вопросе.

— У меня складывается впечатление, — сказала ведущая, едва заметно улыбнувшись, — что о рукоположении женщин нет смысла и спрашивать.

— Не при Франко Ди Карио, в этом нет никаких сомнений, — сказала Донкастер. — Его Церковь в осаде, и она укрепляет свои традиционные баррикады, а не разбирает их.

— Так что и ослабления позиций по отношению к разводам тоже ожидать не приходится, не так ли?

Мэри задержала дыхание, хотя и знала уже, каков будет ответ.

— Никаких шансов, — ответила Донкастер.

Мэри с начала лета хранила пульт управления от телевизора в комоде; она пыталась похудеть, и это был простой способ заставить себя больше двигаться. Она поднялась с дивана, подошла к телевизору и тронула кнопку выключения.

Когда она снова повернулась, то увидела смотрящего на неё Понтера.

— Новый Папа тебя не порадовал, — сказал он.

— Да уж. И многих других людей тоже. — Она рассеянно пожала плечами. — С другой стороны, не может же всё быть хорошо. — Она вздохнула.

— Что ты теперь будешь делать? — спросил Понтер.

— Я… я не знаю. Ну, то есть, отлучение мне не грозит, я ведь пообещала Кольму, что соглашусь на аннуляцию вместо развода, но…

— Но что?

— Не пойми меня неправильно, — сказала Мэри. — Я очень рада, что у моего ребёнка будет «орган Бога». Но меня уже начинают раздражать эти дурацкие ограничения. Чёрт побери, мы ведь живём в двадцать первом веке!

— Новый Папа ещё может тебя удивить, — сказал Понтер. — Если я правильно понимаю, с момента избрания он сам ещё не сделал никаких заявлений. Всё, что мы слышали до сих пор — лишь домыслы.