Сергей Булыга - Ведьмино отродье

- Р-ра! Не будем об этом!

- Не будем, - закивал Лягаш, - согласен. Потому что истинная причина всей этой истории тоже не очень-то желает огласки.

- Не будем!

- Не будем, - вновь кивнул Лягаш, - не будем. Но тогда мы заодно не будем вспоминать и Солнце, и Луну, они уж слишком от нас далеко, точнее, высоко, нам их все равно не достать, так что лучше спустимся на землю, к делам простым, обыденным. И поэтому я опять повторяю: так как же тебе здесь?

- Но я же говорил уже...

- Я не о яме - вообще. Как тебе здесь, в казарме, в Дымске?

Рыжий молчал. Тогда Лягаш, немного подождав, сказал:

- Ну, если ты сам не хочешь об этом говорить, тогда скажу я. Так вот: ничего страшного не произошло, просто тебе уже тесно в казарме, ты перерос ее. А если так, тогда тебе пора поскорее из нее выбираться. Но сперва нам надо выбраться из этой ямы. Вставай, пойдем!

- Куда?

- На Верх, ко мне. Ты ведь еще ни разу не был у меня на Верху, так что пора уже и посмотреть, как я там живу, как устроился. Между прочим, очень даже неплохо. Да и потом... Наша беседа, я надеюсь, еще далеко не закончена, но мне не хотелось бы продолжать ее здесь, в этой яме. То, о чем я собираюсь тебе сказать, весьма серьезно... Вставай же, ну!

Но Рыжий не вставал. Лягаш стоял над ним, ждал. Ждал...

И наконец Рыжий сказал:

- Нет, я не пойду. Я ведь наказан. И мне еще три дня нужно сидеть, и...

- А! - усмехнулся Лягаш. - Все понятно. Опять, значит, как в Выселках. Помнишь небось? Я звал тебя, ты отказался. А после было что? Ведь же пошел!

- Нет, не пошел! - зло выкрикнул Рыжий. - А ты меня увез. Украл!

- Украл? И что, ты об этом жалеешь?

- Да!

- Вот даже как!

- Да, даже так!

- И не пойдешь со мной?

- И не подумаю! Довольно! Тогда ушел с тобой - и что я здесь нашел? Х-ха! "Вверх, вверх, вверх!" - ты говоришь. Да только нету Верха! Есть только низ да ямы! И грязь! И ложь! И Солнца нет, и нет Луны, и...

Рыжий поперхнулся и замолчал, застыл. Так и сидел - молчал, не шевелился. Тогда Лягаш...

- Ар-р! - закричал. - Ну и сиди! Вот уж действительно, ты - ведьм...

- Что?!

- Ничего! - Лягаш вскочил, полез наверх.

Вылез, брякнул решеткой, пошел...

Нет, не пошел - вернулся. Стоял над ямой и смотрел на Рыжего, молчал. И Рыжий на него смотрел - задравши голову, оскалившись. Потом сказал:

- Да, это так. Я - ведьмино отродье. И в другой раз прошу тебя все договаривать!

Лягаш сверкнул глазами... Но смолчал. Зло сплюнул в сторону, ушел.

И снова наступила тишина. Спокойно стало, хорошо. Сверху падает снег. Снег - это, конечно, красиво, но много снега - это уже плохо; по рыхлому снегу бежать тяжело. И если бы один бежал, так ни за что бы не загнал, а так мы время от времени меняемся: то Косматый ведет, то Заика, то я, потом опять Косматый и так далее. По совести. А последним, когда мы уже настигаем, вперед всегда выбегает Вожак, он тогда первым и бросается, а мы уже за ним... А тут, у этих чужаков, всегда бежишь один. Мало того: бежишь, бежишь - а потом обязательно в яму! И в эту яму падаешь и падаешь и падаешь, все летишь и летишь, кувыркаешься, а эти лучшие стоят там, наверху, и улюлюкают тебе вслед, свистят да и еще кричат: "Отродье! Ведьмино отро..."

А снег все падает и падает; это, должно быть, наступает оттепель. А вот если бы после оттепели все это сразу прихватил настоящий, хороший мороз - вот было бы тогда хорошо! Потому что тогда все сугробы покрылись бы настом. А по крепкому насту бежится легко, по насту ты бы и один легко управился с добычей. А так, пока еще та оттепель, пока тот мороз...

Снег падает и падет. Тихо кругом. Смеркается...

А вот уже и ночь пришла, и ты опять всю ночь сидел, смотрел на небо, думал: не надо путать, мир - это не ямы, мир - это ночь, пустота и темнота, глаза должны привыкнуть к темноте, и это, собственно, все, что нам нужно в этой жизни.

Глава одиннадцатая

ГЛАЗАСТЫЙ НЕЗНАКОМЕЦ

Через три дня его сидение закончилось - утром пришел конвой. Услышав их шаги, Рыжий застыл, не поднимая головы. Чуял - Брудастый там, Овчар, Бобка, Рвач, Храп. Остановились. А вот от них отделился Овчар, подошел к самой яме, опять - только для виду - повозился у замка, потом резко поднял решетку.

- Эй, Рыжий! - окликнул Овчар. - Ты чего? Вылезай!

Рыжий полез из ямы. Вылез. Глянул - да точно, Овчар и трое этих, и с ними Брудастый. И все они, даже Брудастый, с недоумением смотрят на него. Ну, еще бы! Ведь "вылезалка" - это всегда шумный, славный праздник. Сначала вылезший братается с друзьями, потом друзья его хватают и, раскачав как следует, подбрасывают вверх, а он визжит, кричит, ругается, и все они кричат! Потом они опять его подбрасывают! И опять! Ну, и так далее. А тут...

Рыжий стоял, молчал. И все они тоже молчали. Потом Брудастый с лязгом опустил решетку и спросил:

- Ты что, не рад, что ли?

Рыжий в ответ только оскалился. Брудастый, поморгав, сказал:

- Ну, ничего, это с морозу так. Потом оттаешь! Да, завтра, кстати, на Быстром Лугу у нас будет охота. Порс?

- Порс, - вяло отозвался Рыжий.

Ну а приятели, те вообще промолчали. Да и о чем тут было говорить? Вылезалки, дело ясное, нынче не будет. И Рвач рассерженно спросил:

- Ну что, тогда на пар?

Все закивали - да, на пар. И не спеша, молчком, след в след, они обогнули дровяной сарай, а там, наискосок через двор, и еще раз за угол, вышли к главному крыльцу. Там расселись на нижних ступеньках и молча, как и все до этого, принялись ждать остальных. Вскоре из казармы вышли остальные. Тоже расселись на крыльце, и тоже скучали и маялись. Потом пришел парильшик - тощий, сильно плешивый старик - и позвал их всех в баню. Все сразу оживились, побежали. Баня была недалеко, в полусотне шагов, рядом с прудом. Баня была хорошая, пар сухой и стоячий, и парились они нещадно, и то и дело бегали на пруд, и кидались там в прорубь. Рыжий не бегал - не хотел. Да его и не звали. Им было хорошо и весело, шумно и лихо. И лихо они парились, и лихо бежали обратно в казарму, там лихо чистили ремни, точили когти. Обеда тогда не было, обед перед охотой не положен. И в город их тогда не отпустили. Они шатались по казарме, зубоскалили. Играли в кубик, в волосок. В волосок - это когда тебя из-за спины щиплют за ухо, а ты, ведущий, не оглядываясь, должен угадать, кто это сделал. Как угадал - так ты клыка ему за это, а нет, так они все тебе...

Р-ра! Вот так развлечения! Рыжий лежал на своем тюфяке и молчал; его не трогали, не звали, к нему не подходили даже - сторонились. И это хорошо! Он улыбался. Потом, когда уже начало смеркаться, из города вернулся Клыкан и принес им всем вина. Они сразу закрылись и начали пить натощак и пели шепотом и шепотом смеялись. Потом они боролись, кто кого, и лучшим в борьбе был Овчар, самый трезвый из них. Рыжий лежал, смотрел на них и морщился. И что с того? Его уже совсем не замечали, уже гульба была в самом разгаре, а тут еще пришел Рябой и тоже притащил с собой вина... И от него-то вскоре все они и полегли, пьяно заснули, захрапели. Вот так-то вот, такие они, эти лучшие! Вот такова она, эта казарма - храп, чмоканье, сопенье, духота. И теснота неимоверная. Да, прав Лягаш: скучно тебе в казарме, гадко, постыло, ты перерос ее. Так, может быть, и вправду было бы разумнее, как говорил Лягаш...