Коллектив авторов - Полдень, XXI век (август 2011)

В первый раз он женился еще в молодости, помотали с женой друг другу нервы, хорошо недолго, и расстались по обоюдному согласию, едва успев завести ребенка. Повторную ошибку Лаврентьев сделал шесть лет назад. Неизвестно, чем он смог тогда привлечь Людмилу. Может, тем, что привычками походил на ее отца, хотя Старик был полным генералом, а он всего лишь полковником запаса. А может, тем, что разительно отличался от окружавшей ее полубогемной тусовки, все на свете покупающей и ничего своего не имеющей. Скорее же, просто вышел разлад с очередным Мишелем, Шуриком или Владиком, не на кого глаз положить оказалось, а тут он – под пятьдесят, но еще не старый, не красавец, но и не квазимодо. Обычный самостоятельный человек, едва начавший входить в силу и не сделавший даже первого десятка миллионов. Ей было в новинку попробовать «по-взрослому», а он и впрямь загорелся – с девчонкой вдвое моложе себя и на два года младше сына. Все это быстро кончилось, и никакие подарки с поездками ничего не смогли исправить. Да они и никогда никому не помогали.

Так что же с этой-то делать? Лаврентьев знал, что от него сейчас ждут решения. Они предпочли бы не ждать: совсем стемнело, снегопад, и они вовсе не на оживленном Минском шоссе, а на лесной дороге, но торопить его не будут. Не рискнут.

Он снова посмотрел ей в лицо. Никогда и нигде таких не видел: ни в жизни, ни в кино, ни в журналах. Конечно, будь освещение получше – нашлись бы изъяны. У всех они есть: крошечная оспинка, родинка, пушок над верхней губой, асимметричность носа. Раньше он полагал, что именно это помогает восприятию ощутить разницу между кукольной красоткой и подлинной красавицей. Но сейчас засомневался. Ни один скульптор не смог бы изваять такой облик, что уж говорить о бессмысленно тасующей генные наборы природе! Он пытался подобрать определение ее чертам лица, да и всей фигуре: «совершенные»? «точеные»? «филигранные»? Наконец подобрал, чужеродное, но странно подходившее – прецизионные. Она вся была будто изготовлена по гениальной сложности чертежу на высокоточном оборудовании.

Девушка по-прежнему молчала, стояла спокойно, с опущенными руками и чуть расставив ноги. Грудь ритмично вздымалась, улица таяли облачка пара. Глаза не бегали испуганно по сторонам, не смотрели напряженно в одну точку, не дрожали губы. Осанкой и бесстрастным лицом она выказывала только безмерное терпение, как будто ей была назначена важная встреча – прямо здесь, на мокрой и холодной обочине подмосковной дороги и приказали дождаться этой встречи во что бы то ни стало.

«Ты откуда такая?» – спросил Лаврентьев, делая к ней шаг.

Чихоткин автоматически протянул руку, чтобы фиксировать девушку за локоть, но она, даже не видя движения стоявшего позади и сбоку мужчины, тут же сдвинулась в сторону, как будто любое прикосновение к ней нежелательно. Выражение ее лица ничуть не изменилось.

«По-русски говоришь?» – продолжал спрашивать Лаврентьев. Против воли он выражался короткими лающими фразами, повышая голос и чувствуя, что звук его все равно сносит ветром.

Вместо девушки ответил Мартынов.

«Немая, похоже! – громко сказал он. – Когда ловили, тоже ни звука: ни бэ, ни мэ, ни кукареку. Пыхтит, и все! И лапать себя не дает. Может, больная?»

«Марсианка она! – сказал над самым ухом Лаврентьева Шмаков. – И скафандр у нее такой, чтоб не мешал движениям. А шлем в корабле оставила, потому что воздух ей подходящий!»

Никто не улыбнулся на это предположение. Ничуть не безумней гипотез об иностранной разведчице или беглянке из сумасшедшего дома. Не время для гаданий на кофейной гуще – просто надо было уходить с этого места. Все это знали, и Лаврентьев тоже.

«Искать ее будут, – понял вдруг Лаврентьев. – Обязательно будут искать! Те, кто ее знает, костьми лягут, землю будут жрать, но ее вернут. Кто она такая, зачем она здесь – не важно. После разберемся. Сейчас главное – сделать, чтобы было это – после. Не отдам! – так же внезапно решил он. – Хрен вам, а не чудо в пленке! Ищите дальше, мудаки! Моя она будет, – обломитесь!»

«Так! – быстро заговорил он. – Девчонку посадить в джип. Обращаться аккуратно. Кто будет лапать – руки по самые яйца оторву! По машинам!»

И, не сомневаясь, что его распоряжения будут выполнены мгновенно и точно, повернулся и зашагал к зовущему габаритными огнями «БМВ». В туфлях вовсю хлюпала вода…

– Вода хоть не замерзла – и то хорошо! – сказал Лаврентьев, отправляя окурок за окно.

– Побойся бога, Михалыч! – отозвался водитель. – Третьи сутки плюсовая температура. Так пойдет – весь снег за неделю сойдет!

– Поэт ты у нас: «пойдет – сойдет»! – хмыкнул Лаврентьев.

– Бывает! – скромно признал Петрович.

Бетономешалка залязгала выше и чаще. Что-то застучало, зашумело влажно и глухо.

– Полкуба сделали, еще один замес – и готово! – прокомментировал водитель. – Ох, и урюхаются ребята с цементом!

– Отмоются! – ответил Лаврентьев. – В первый раз, что ли?

Они еще помолчали. Ждать исхода всегда тягостно, и занять себя было нечем. Лаврентьев еще спросил сигарету. Водитель на этот раз уже не удивился, молча передал пачку. Сам он в машине не курил, если было нужно, терпел по нескольку часов кряду.

– А я бы не стал здесь строиться! – сказал он вдруг.

– Что так? – удивился Лаврентьев.

– Да тоска кругом – ни озерца, ни речушки. Ни искупаться, ни с удочкой посидеть. Всего и воды-то – весной в ручьях!..

В «Ручьях» они тогда ее и разместили.

Петрович было закряхтел, когда пассажиры в мокрой одежде и грязных башмаках полезли в отдраенный салон «БМВ», но по напряженному молчанию садившихся понял, что и ему лучше промолчать.

Едва захлопнули дверцы, у Мартынова зазвонил телефон.

«Куда едем? – спрашивал из задней машины Яркин (слышно было всем). – Сразу на Лубянку или в ближайший отдел сдадим?»

«В «Ручьи»!» – приказал Лаврентьев обернувшемуся к нему Мартынову.

«В «Ручьи»! – продублировал тот в трубку. – Порядок движения прежний. Подтвердите!»

Из «Лэндкрузера» подтвердили прием. Петрович осторожно развернул длинную машину на узкой дороге, и, не разгоняясь, прошел мимо «японца», давая время пристроиться. По мокрому асфальту, сквозь снегопад, ехать нужно было минут сорок. В обратную сторону и почти от самого дома.

За несколько километров до пункта Мартынов обернулся:

«Тамошних менять будем?»

«Будем!» – кивнул Лаврентьев.

Мартынов потыкал в кнопки телефона, дождался, пока ответят, отдал распоряжение дежурным в «Ручьях» спуститься в биллиардную и носа без приказа оттуда не высовывать.

«Где разместим?» – снова спросил он шефа.

«В кабинете! – сказал Лаврентьев. – Отдельный туалет, душ и диван есть, одна дверь, нет окон».