Роберт Шекли - Машина Шехерезада

Но Ахаву не хотелось привязывать себя к какому-то определенному сюжету. Он жаждал чувствовать себя свободным, вольным, несвязанным, неистовым в своих фантазиях. Как великий бог Дионис. Да, вот кем он был и будет на самом деле: исступленным Дионисом.

Конечно же, ему нужно было стать еще и меняющим облик Протеем из греческих мифов. Именно этого Ахаву хотелось больше всего. Это было ему необходимо. Он хотел жить жизнью окружающих, разделять их радости и горести. Решено: отныне он будет зваться Протеем Дионисом. Или лучше наоборот? И как он будет выглядеть?

Осторожно ступив на неверную почву повествования, Ахав начал описывать себя: «Дионис Протей, известный также под именем Ахава, был высок и строен станом. Лицо его поражало своей красотой. Темно-сапфировые глаза, в которых вспыхивали искорки потаенного веселья, украшали его лицо. Был он легким и быстрым и двигался с изумительной грацией. В нем соединились два великих мифа о Еленах, а также миф о Дионисе, дарующем экстаз, и Протее, меняющем свой облик в соответствии с запросами меняющихся ситуаций».

И тут перемена обличья снизошла на Ахава — волшебная перемена, вызванная развитием науки повествования. Он огляделся в поисках зеркала, дабы закрепить свою новую внешность. Но, естественно, у этого зануды Мартиндейла никакого зеркала не оказалось. «Ладно», — сказал себе Ахав и решил его сотворить. Быстренько изложил свою мысль — и через мгновение перед ним уже стояло высокое трюмо со скошенными уголками и изящными пластмассовыми ножками. Ахав посмотрел в него и решил, что он хорош. Жизнь показалась ему прекрасной, особенно по сравнению с магазином, где он просидел столько лет на пыльной стеклянной полке. Свобода! Вольная воля!

Пора было продолжить беседу с Твиной. О чем — он придумает по ходу дела.

Свет в комнате погас. Когда он зажегся снова, Ахав был на Марсе. Он стоял в грубо слепленном хогане и беседовал с Твиной, гибкой девой Марса.

Глава 19

АХАВ, ТВИНА, МАРС

— Не пойму я, чего ты хочешь, — говорила Твина. — Мы с братом и так заняты по горло работой на машинах реальности.

— А если, — сказал Ахав, — я сумею забрать тебя отсюда? Если смогу устроить тебе и твоей семье хорошую жизнь? Тогда ты согласишься оказать мне услугу?

— Ну, допустим, соглашусь, — ответила Твина. — Но, поскольку тебе приходится просить, ты, по-видимому, хочешь, чтобы я сделала что-то страшное?

— Ничего подобного! Так ты согласна?

— Пожалуй, — сказала Твина. — И что дальше?

— Пойдем со мной, — промолвил Ахав. — Я хочу тебе кое-что показать.

Взяв ее за руку, Ахав сделал два шага вперед и прошел сквозь стену хогана. Кисть его, торчащая из стены, показалась Твине ужасно странной. Но она все же шагнула в стену, хотя и нервничала немножко. Потом шагнула дальше. Она почувствовала, как просачивается внутрь стены и сквозь стену — восхитительное ощущение! Вскоре, просочившись полностью, Твина очутилась с другой стороны. Но перед глазами вместо привычной плоской и грубой марсианской равнины простиралось нечто новое и удивительное.

Они с Ахавом стояли посреди города. Больше здесь не было ни души. Город лежал в руинах, но в каких живописных руинах! Обломки искусно обработанного мрамора, плиты крошащегося известняка, целые бетонные блоки. Когда-то здесь стояли циклопические или даже сверхциклопические сооружения. Вдоль улиц свистал пронзительный ветер, трепал Ахаву и Твине одежды, достаточно теплые, чтобы защитить их от стужи. Лицо у Твины порозовело от пощечин холодного ветра.

— Где мы? — спросила она.

— В покинутом городе Лу, — ответил Ахав.

— Никогда о таком не слыхала.

— Конечно. Его же нет в твоем построении.

— Что ты имеешь в виду? — не поняла Твина.

— Рассказы разворачиваются в особом пространстве, которое является их построением, — объяснил Ахав. — У каждого рассказа есть свои собственные универсальные правила, список вещей возможных и невозможных. То, что приемлемо для одного рассказа, для другого может быть абсолютно недопустимо.

— Понимаю. Кажется, понимаю. Ты хочешь сказать, что в моем построении Лу не существует?

— Вот именно, — сказал Ахав. — Построение твоей истории о маленькой человеческой цивилизации, борющейся за жизнь на бедной кислородом планете, допускает довольно мало возможностей. Впрочем, таких построений, в которых возможно все, тоже раз, два и обчелся.

— А как ты перенес меня из одного построения в другое?

— Я сюжетный прыгун, — ответил Ахав.

— Никогда бы не подумала, что такое возможно!

— Если ты дашь себе труд задуматься, то поймешь, что иначе и быть не может. Нужно же как-то подтвердить наличие множественности возможностей! Нам необходимо multum,[3] если мы хотим достигнуть parvo.[4]

— Ничего не понимаю, — заявила Твина. — Чего ты хочешь достигнуть?

— Мне нужно построить великую единую мульти-вселенную из рассказов, которые я плету, как паук паутину. Но вселенная возможностей сопротивляется рационалистическим подходам. Чтобы закончить дело, я должен найти особые способы.

— А что это за особые способы?

— Я обращаюсь к реальности, — сказал Ахав. — К реальности, которая состоит из того, из чего состоит, и плевать ей на все «почему». Если я соединю все свои построения, сама их близость создаст логическое пространство. Факт налицо: ты, Твина с Марса, находишься сейчас в заброшенном городе Лу, которого в твоем построении не существует. Это один из способов, какими я собираюсь связать все вместе.

— Какой ты умный! — восхитилась Твина. — И долго я должна тут находиться?

— Точно пока сказать не могу, — ответил Ахав. — Я еще не решил, куда тебя пристроить. Но с этим я быстро разберусь. И как только мы соединим нить твоей жизни с какой-нибудь другой нитью из какого-нибудь другого рассказа, наша цель будет достигнута. Вселенная снова станет целостной. Или по крайней мере начало будет положено. А затем я свяжу другие нити и таким образом добьюсь единого целого.

— Грандиозная задача, по-моему. А что я должна делать?

— Просто чувствуй себя здесь как дома. Кто-нибудь со временем обязательно появится.

— Со временем — это скоро?

— Не знаю, — сказал Ахав. — Я постараюсь поскорей. Мне нужно сначала закончить кое-какие другие дела.

— Погоди минуточку! — воскликнула Твина. Но Ахав уже исчез, и она осталась одна в заброшенном городе Лу.

Глава 20

ВИЗИТ К ПСИХИАТРУ

— Доктор сейчас вас примет, — сказала сестра.

— Благодарю вас, — откликнулся Ахав. Он положил на стол «Журнал для громил» с загнутой страничкой и последовал за сестрой из приемной в коридор. В коридоре было много распахнутых дверей, а за ними виднелись маленькие каморки и лаборанты в белых халатах, склонившиеся над бирманскими бунзеновскими горелками и прокаливающие друг дружке всякие странные материалы. Сестра наконец подошла к кабинету, стукнула разок и открыла дверь.