Кэролайн Черри - Подвальная станция

Внезапно нос лодки завалился вправо, так что весь освещенный прожектором берег съехал в сторону. В первый момент он испугался, что сломался гребной винт, а затем понял, что это он попал в течение — Кенникатт впадал в Волгу.

Он переложил штурвал, по-прежнему вслепую (за исключением летящего отсвета прожектора, показывающего ему лесистый дальний берег). Он мог наткнуться на сушу, но предпочитал не включать свет.

Затем он увидел очертания берегов, черноту высоких деревьев на фоне ночного неба по обеим сторонам залитого звездным светом водного пространства.

Туда он и направился, и тут лодка содрогнулась и затряслась от удара вдоль киля. Скрип песка и сильный толчок, от которого он потерял равновесие, когда лодка бестолково дернулась.

Он удержался, ухватившись за поручень, и увидев прямо перед собой черную стену, свернул в сторону, предельно использовав возможности своего суденышка.

Что-то ударило в нос лодки и проскребло по борту. Топляк. Песчаная коса и топляк. Он слышал, как что-то царапает корму, увидел впереди чистую воду в надежде, что после того поворота он в Кенникатте, а не на Волге. Но за это он не мог бы поручиться. Здесь все выглядело так же — только черная вода с отблесками звезд.

Он рискнул зажечь на секунду приборный свет, чтобы бросить взгляд на компас. Направление на северо-восток. Волга могла изгибаться настолько, но он решил, что это должна быть Кенникатт. Самолет больше не возвращался. Может быть даже так, что маневр обманул их, а на борту, Бог знает почему, не было локаторного маяка. У Ари хватило бы власти, чтобы бросить на охоту станцию Сайтиин, а маяк того самолета мог точно навести геостационарные спутники наблюдения, но, насколько он знал, возможности локаторов были ограничены, и он надеялся на то, что все еще может удрать от любой погони из Моривилля или из точки ниже по Волге.

Первые огни после этого, говорил Джастин. Еще два, может быть, три часа вверх по реке, на которой дальше не было поселений. Станция Крюгера являлась дальним горнодобывающим предприятием, в значительной мере автоматизированным, где фактически все были родственниками: все эйзи, которых туда привозили, получали в течение года документы полноправных граждан, и сверх того — пачку акций Крюгера Майнза — не назначение, а мечта, место, о существовании которого перешептывались эйзи, и если кто-то очень, очень старался…

И если позволял его Контракт.

Но ничего подобного не существовало для семнадцатилетнего эйзи с Х в номере, а весь политический опыт, который смог накопить юноша, живя в Резьюн, в Доме, подсказывал ему, что Джастин для его спасения совершил отчаянный поступок, выходящий за пределы разумного.

Опыт подсказывал ему, что Крюгер вполне мог бы приветствовать появление Уоррика вместе с эйзи, на которого у него был надежный Контракт, но по понятным причинам они без всякого удовольствия могут встретить одного этого эйзи.

Чем больше он думал об этом, тем отчетливее понимал, что он только помеха, с какой бы стороны ни посмотреть. За исключением того, что он что-то знал о делах Резьюн, Ари и Уоррика, об этом у него могут потребовать сведений; а он не получил инструкций на этот счет. Он был Альфа, но он был молод и к тому же эйзи, и все, чему он научился, только и говорило, что его реакции обусловлены, его знания ограничены, его рассуждения потенциально ошибочны. (Никогда не беспокойся о своих лентах, мягко разъяснял ему Джордан. Если ты решишь, что ты в беде, приходи ко мне и расскажи, что ты думаешь, что ты чувствуешь, и я найду для тебя ответ: помни, что у меня твои таблицы. Все в порядке.)

Тогда ему было семь. Он плакал на руках у Джордана, и ему было неловко, но Джордан поглаживал его по спине и обнимал его так же, как обнимал Джастина, называл его своим другим сыном и уверял, что даже рожденные мужчины совершают ошибки и испытывают стыд.

От этого он чувствовал себя и лучше и хуже, когда узнал, что рожденные люди покинули старую Землю, и что когда Ари решила, что он должен появиться, она проделала нечто в таком же духе. Пробы и ошибки. В этом и заключался для семилетнего смысл буквы Х в его номере.

Тогда он не понимал, что это означало невозможность для Джордана выполнить свои обещания, что его жизнью распоряжалась Резьюн, а не Джордан. Он уцепился за «мой другой сын», и эти слова стали для него как свет и воздух, как новый уровень существования.

Когда же ему и Джастину было уже двенадцать, Джастин стал интересоваться девочками и уже подрос достаточно, чтобы убедиться, что секс сильно меняет ситуацию.

— Почему? — спросил он Джордана, и Джордан повел его на кухню, обняв рукой за плечи, и объяснил, что Альфа постоянно изменяет инструкции, заложенные в лентах, что он исключительно талантлив, что его тело развивается и что на самом деле ему следует отправиться к эйзи, который специализируется на этих вопросах.

— А что, если я сделаю какую-нибудь беременной? — спросил он.

— Не бойся, — ответил Джордан, и тогда он прекратил расспросы, но впоследствии убедился, что зря. — Ты просто не можешь спутаться с кем-нибудь из этого Дома. У них нет лицензии.

Он был ущемлен в правах. И подумал, что это отчасти даже смешно.

— Это потому, что я — Альфа? Ты хочешь сказать, что с кем бы я ни отправлялся в постель, та…

—… должна иметь лицензию. Это исключает всех девочек, твоих сверстниц. А я бы не хотел, чтобы ты переспал со старой тетушкой Мэри, ясно?

Это было смешно только наполовину. Мэри Уоррик была дряхлая, омоложение уже практически не помогало.

Позже стало не так уж смешно. Было трудно оставаться холодным, когда девица Карнат совала руки, куда не следовало, и хихикала ему в ухо, и найти в себе силы произнести:

— Прошу прощения, сира, я не могу.

Тогда как Джастину, бедному Джастину доставались девчачьи хихиканья и увертки, потому что он был членом Семьи, а с эйзи Джастина можно было играть в открытую — или можно было бы, если бы только он был Бета.

— Ты не можешь одолжить его мне? — спросила Джастина напрямую Джулия Карнат в присутствии самого Гранта, тогда как Грант прекрасно знал, что Джастин сам ухаживает за Джулией. Грант готов бы провалиться сквозь землю. Но тем не менее он отошел с приличным и невозмутимым видом, старательно держался совершенно спокойно, позже, когда Джастин мрачно признался, что Джулия отшила его.

— Ты — красивее, — жаловался Джастин. — Ари сделала тебя прекрасно, черт возьми. Какие у меня шансы?

— Я предпочел бы быть на твоем месте, — ответил он тихо, впервые осознав, насколько это правда. И он плакал, насколько он помнил, второй раз в жизни, просто плакал, сам не понимая, почему, за исключением того, что Джастин задел его нервы. Или ленточные структуры.