Михаил Ишков - Заповедник архонтов

— Он сам напросился. Я решил, вдвоем сподручнее…

— М-да, твоя изворотливость внушает уверенность, что мы имеем дело с сообразительным человеком. Какую плату ты потребуешь за участие в этом деле, странник.

— В каком деле, гарцук?! Я человек маленький, но попусту совать свою ногу в петлю желания нет. Знаю я этих дьори — они отца родного за черствую горбушку продадут. Торговцы, свет таких не видывал! Что мне там делать? Что я могу предложить в обмен?

— Побасенки, — ответил гарцук. — Сказки… Только о «Пойди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что» забудь напрочь! Это приказ. С «Летучим кораблем» поосторожнее, только в узком кругу единомышленников, в преддверии дела. Тебе подскажут, какие имена использовать в своих россказнях, кого именно взял с собой на борт летучего корабля тот дурак… Список выучишь наизусть. Никаких Кощеев, способных жить вечно, просто и точно скажешь: такой-то и такой-то, кличка Кощей, проживает там-то и там-то, по профессии, скажем, скорняк или автослесарь. Способен жить долго, о бессмертии не заикайся. Упырь — из разряда стражников, тупой и бездеятельный человек. Проживает на окраине Дьори. Оборотень — проныра, каких свет не видывал, тайно, без приказа бегает к мамкам, бывает в таком-то месте, и так далее… Как полагаешь, сможешь отыскать на Дьори единомышленников, способных увериться в необходимость демонстрации ковчега.

— Какое отношение я имею к явлению ковчега! — воскликнул я. — Это больше по части мил человека.

— А мы вас втроем и пустим. Или вчетвером… По одному резона нет. Это дело тонкое — демонстрацию устроить. И чтобы сбежалось на нее не менее десятка тысяч поселян.

— Что же это за задание агитацию вести? — даже я со всем своим древним волчьим опытом, овладевший технологией смены личин, не мог додуматься до подобного выверта. Никогда не думал, что мне придется нести революционную, религиозную, любую другу идею в массы! Выслушивать исповеди, языком трепать, папоротников цвет хранить, книги сочинять, на костре, в конце концов, сгореть — это было по мне, но разводить нелегальщину?!

Я растерялся.

Гарцук долго смотрел на меня. Наверное, сомневался, как посмотрят на его инициативу наверху, в среде славных, как отнесутся к ней некие «старцы», сам Третий столп, победитель флааматеры…

Я едва не вскрикнул, уловив в его сознании знакомое смысловое созвучие. Начальник области настороженно глянул в мою сторону, однако к тому моменту я сумел совладать с бурей, взорвавшейся в сознании. Я спросил себя — это совпадение? Возможно ли, чтобы это было местное словечко? В таком случае попечитель прав. Эти самые славные, великодушные, благородные и образованные — одним словом, элита местного общества — действительно оказались способны усвоить осколки цивилизации Ди, занесенные на их планету?

История повторялась?

На этот раз я оказался участником фарса, в котором самой страшной пыткой являлась демонстрация белого экран? Стоит засадить губошлепа в абсолютно белую комнату, он сразу копыта отбросит? Чудеса, да и только!.. Потех с этими биоробами было достаточно. Например, отношение к сновидениям, которые были запрещены издревле, и каждый из них делает вид, что во сне не видит снов. Ладно, пусть кувыркаются они на своем ослепительном Хорде как угодно и сколько угодно, но два трагических момента — их происхождение и ядерная бомбардировка материка Такнаал — тяжким грузом зависли в памяти. Я был вынужден признать, в чем-то попечитель оказался прав. Хотя губошлепы выглядят и действуют, как люди, но даже на уровне какого-то мелкого местечкового начальника в их поведении вдруг неожиданно сказывалась некая чуждая и безжалостная сила, истоки которой упирались в свихнувшихся на насильственном преобразовании мира архонтов. Кем же в связи с вновь открывшимися обстоятельствами они считали меня? Посланцем звезд? Вестником беды? Следопытом и соглядатаем?..

— Надеюсь, Роото, — неожиданно спросил гарцук, — ты слыхал о страшном наказании, которому славные подвергли еретиков на нашем материке?

— Это там, где обожгло Суллу?

— Вот именно. Это странное поветрие зародилось как раз на южной оконечности Дираха. Всем почему-то вдруг захотелось узреть ковчег. Ты, Роото, пойми, я не против, но все должно быть организовано. Собрались бы, составили петицию, представили ее местному гарцуку. Тот передал бы бумагу по инстанции. Великодушные вынесли бы приговор, славные его исполнили — объяснили, почему эта мера в настоящий момент несвоевременна. Но этим захотелось бунта. Они собрали огромную толпу под предводительством неких «апостолов» и двинулись к тамошнему замку. К сожалению, здесь я должен покритиковать высшие власти, — наверху поленились обмыслить положение, посидеть, почесаться, поискать компромисс. Нет, сразу взъярились, отправили летучий корабль из состава воздушного флота — кыыйс, между прочим, называется, слыхал?

Я забылся и отрицательно покачал головой.

— Не понял, — насупился гарцук. — Что ты дергаешься?

Тут я сообразил, что здесь, на Хорде, когда что-то отрицаешь, следует чесаться под коленом, а не головой качать.

— О кыыйсах не слыхал, ваша милость. Об адском пламени, упавшем с небес, о гневе Дауриса-Тавриса, обрушившемся на Дирах слыхал, а о кыыйсах нет.

— То-то же, — строго предупредил меня гарцук и продолжил.

— К сожалению, выжечь ересь полностью не удалось, о чем славных и великодушных предупреждали заранее. Расползлась она, как мучная лихорадка, вспухла и здесь, у нас, на Дирахе, а это что значит?

Я с удовольствием почесался под коленом.

— То-то… — удовлетворенно сказал гарцук. — Это означает, что и нас может постичь такая же участь. Ну, может, весь материк бомбить не будут, однако уже пошли разговоры о том, что наши квоты на присутствие в ковчеге, необходимо урезать. И значительно. На этом особенно настаивает Дьори.

— И на бомбардировке, и на урезании квот на посадку? — спросил я.

— Да, — начальник хмуро посмотрел на меня. — Свою просьбу они мотивируют тем, что заразу следует выжечь сразу и дотла. Наш перун уже сколько раз к ним обращался — не по-братски вы, дьори, поступаете! Зачем злонамеренно подводите дирахов под гнев третьего столпа? Разве они вносят меньший вклад в созидание ковчега? Разве им не больно, когда Даурис жжет? Разве они не мерзнут, когда двуединое светило надолго уплывает за горизонт? Отчего же такая нелюбовь к собратьям своим? Но дьори слезой не прошибешь, они всегда и во всем ищут выгоду только для себя.

Когда наша стража словила тебя, старик, мы решили, что ты специально подослан, чтобы мутить народ и всех нас подвести под сокрушающий удар и под оргвывод о сокращении квот. Проверили — вроде не врешь, и в связях, порочащих тебя, не замечен. Вообще, ты странный какой-то, словно не от мира сего. Плетешь какие-то небылицы о каких-то чертях, упырях. Ну, подумай сам, насколько калорийно может быть мертвое тело? Сколько же плоти надо слопать твоему упырю, чтобы наесться досыта? Выходит, здесь аналогия, некий намек…