Октавия Батлер - Дикое племя

На палубе она обнаружила, что дождь и ветер были гораздо сильнее, чем ей до этого показалось. Темнота над палубой время от времени разрывалась бело-голубыми вспышками молний. Огромные волны накатывались на палубу и могли легко сбросить Энинву за борт, несмотря на ее изворотливость и силу. Она продолжала держаться, стараясь как можно быстрее приспособить свои глаза к окружающей темноте. Если и был какой-то слабый свет, то его было явно недостаточно, чтобы глаза обычного человека могли что-нибудь разглядеть. Наконец она стала видеть, и даже слышать, несмотря на шум волн, дождя и ветра. До нее доносились отдельные фразы на английском, выражавшие, скорее всего, отчаяние, и ей очень хотелось понять их смысл. Но если слова и были ей незнакомы, то сам тон, с которым они произносились, не оставлял сомнений. Эти люди считали, что им недолго осталось жить.

Кто-то налетел на нее, сбивая с ног, а затем упал на нее сверху. Она смогла разглядеть, что это был один из членов команды, сбитый с ног и подхваченный напором ветра и волн. Многие мужчины привязывали себя к каким-нибудь прочным и неподвижным предметам или частям корабля, которые находили поблизости, и после этого им оставалось только набраться терпения.

Ветер неожиданно ударил с новой силой, и вслед за ним пришла огромная гора воды, волна, которая едва не перевернула корабль. Энинву схватила какого-то человека за руку, удерживаясь второй рукой за поручень. Если бы она не сделала этого, их обоих смыло бы за борт. Она подтащила человека поближе к себе и смогла обхватить его рукой. Затем в течение нескольких секунд она просто продолжала его удерживать. Около третьей из мачт, напоминавших высокие деревья, на кормовой палубе (или на полуюте, как называл Исаак это место) стояли, повернувшись к ней спиной, Доро и Исаак, и еще трое мужчин, сыновей Доро, ожидавшие момента, когда может понадобиться их участие.

Она могла очень легко отличить Исаака от остальных. Он стоял чуть поодаль от них, подняв вверх руки, его лицо было обращено вниз и в сторону, чтобы хоть немного укрыться от порывов ветра и волн, а его одежда и рыжие волосы развевались на ветру. На какой-то миг ей показалось, что он взглянул на нее, в ее направлении, но не смог увидеть ее сквозь мрак и дождь. Она наблюдала за ним с восхищением. Он не стал привязывать себя к чему-либо, как это делали другие, однако продолжал стоять, в то время как корабль под ним раскачивался и палуба ходила ходуном.

Ветер усиливался. Волны высоко поднимались над палубой, и были моменты, когда Энинву чувствовала, что даже ее невероятные усилия не помогут ей удержать человека и тот окажется за бортом. Но ведь не для того же она спасла ему жизнь, чтобы так просто выбросить ее. Она разглядела, что остальные мужчины удерживаются с помощью веревок. К счастью, никого из них не смыло за борт. Но Исаак по-прежнему стоял один, ни за что не придерживаясь руками, и, казалось, был абсолютно равнодушен к ветру и к волнам.

Показалось, что корабль стал двигаться быстрее. Энинву почувствовала возрастающий напор ветра, ощутила, с какой силой дождь начал хлестать ее тело, и попыталась укрыться за телом матроса. Ей казалось, что корабль плывет против ветра, двигаясь словно некий дух, вздымая вокруг себя свои собственные волны. Испуганная, она продолжала крепко держаться за поручень.

Через какое-то время плотная завеса облаков потихоньку раздвинулась, и вверху показались звезды. Полная луна бросала свет на успокаивающуюся воду. Волны стали мягче, их слабые удары были теперь не опасны для корабля. Ветер, обдувавший мокрое и почти голое тело Энинву, стал похож на обычный холодный бриз.

Она выпустила матроса и поднялась с палубы. Вокруг внезапно раздались крики, люди стали поспешно освобождаться от спасательных канатов, и тут же все бросились к Исааку. Матрос медленно поднялся, взглянул на Исаака, затем на Энинву. Ошеломленный, он смотрел вверх, на чистое небо и на луну. Затем с хриплым криком, даже не оглянувшись на Энинву, бросился к Исааку.

Энинву прислушалась к возгласам ликования — а она была уверена, что это оно и было, — а затем, спотыкаясь, спустилась вниз, в свою каюту. Там весь пол был залит водой, постель была мокрая. Так она стояла, беспомощно оглядываясь вокруг, когда к ней подошел Доро и, увидев картину произошедшего, увел ее в другое помещение, где было сухо.

— Ты была на палубе? — спросил он.

Она молча кивнула.

— Тогда ты видела все.

Она повернулась, чтобы взглянуть на него, ее лицо выражало непонимание.

— Что я должна была видеть?

— Самого лучшего из моих сыновей, — с гордостью произнес он. — Исаак сделал то, для чего был рожден. Он провел нас сквозь этот шторм — быстрее, чем мог двигаться любой из кораблей.

— Но как?

— Как! — Доро передразнил ее и рассмеялся. — Как ты меняешь свой облик, женщина? Как тебе удалось прожить больше трех сотен лет?

Она лишь прикрыла глаза, направляясь к постели, чтобы лечь. Наконец она оглядела каюту, куда он ее привел.

— Чье это место?

— Капитана, — сказал Доро. — Некоторое время он еще будет занят делами. А ты оставайся здесь, отдыхай.

— И все твои дети столь сильны?

Он вновь рассмеялся.

— Твоя голова слишком переутомилась сегодняшней ночью. Но это и не удивительно, как мне кажется. Другие мои сыновья делают самые разные вещи, но никто из них не может управлять своими способностями так, как Исаак.

Утомленная, Энинву прилегла на постель. Впрочем, она не слишком устала — во всяком случае, ее тело не ощущало чрезмерной усталости. Напряжение, которое она испытала, вообще не должно было никак утомить ее, поскольку оно быстро закончилось. Скорее, эта усталость охватила ее душу, и поэтому сейчас ей было нужно поспать. Затем она должна будет выйти, отыскать Исаака и хорошенько рассмотреть его, попытаться что-нибудь разглядеть за внешностью рыжеволосого и улыбчивого молодого человека.

Она закрыла глаза и заснула, не задумываясь о том, ляжет ли Доро рядом с ней или нет. Было еще не очень поздно, когда она проснулась, по-прежнему одна, и поняла, что он так и не приходил. В этот момент она услышала громкий стук в дверь.

Она быстро стряхнула остатки сна и встала, чтобы открыть дверь. На пороге возник высокий худой матрос, подталкивавший почти бесчувственного Исаака прямо в ее руки.

Она замешкалась на какой-то момент, больше от удивления, чем от тяжести. Действуя почти рефлекторно, она поймала его, и только тогда почувствовала, как холодна его кожа — словно восковая. Казалось, что он не узнал ее, и даже не смог разглядеть. Его глаза были наполовину закрыты, неподвижны. Если бы она не обхватила его руками, он бы рухнул на пол.