Евгения Мелемина - Последний Инженер

Запрет на создание зарядных устройств был единственным запретом, за нарушение которого Кали без колебаний слила бы кого угодно. Запрет имел историю давнюю и так глубоко въелся в историю меха, что считался чем-то само собой разумеющимся. Гибель хрупких зарядных устройств приравнивалась к неизбежности, явлению, родственному физической смерти обычных людей. Ужасно, болезненно и непоправимо.

– Приехали.

Поспешная улица уже погрузилась в темноту. Электричество экономили, но в разных частях города фонари выключались в разное время. В центре, на Китайской, не раньше трех часов ночи. На Поспешной, на окраине спального района, свет выключили в десять.

– Так, – сказал Карага, проводя пальцем по экрану планшета, – здесь у нас ютится Белослав Войчек. Ого! Давно хотел такого увидеть.

– Зачем он тебе сдался?

– Он тоже меха военного образца, прямо как я, – пояснил Карага. – Все, больше информации нам не дали.

– Подходит по всем статьям, – кивнул Эвил. – Будем осторожны.

– Будь осторожен сколько влезет, – Карага распахнул дверцу, вылез из машины и конец фразы завершил уже на улице: – Видел бы тренировочные бои меха-пехоты! Мы стены проламывали, и нас каждый месяц переводили в новое здание… думаю, этот парень будет рад меня увидеть.

– Не могу спрогнозировать реакцию, – сказал Эвил.

– Он нас засек, – сообщил Карага. – Ждет не дождется.

Тут же раздался звуковой сигнал открытия подъездной двери. Осталось только потянуть ручку и войти в тускло освещенный, сырой коридор.

Дом был из старых, типовой застройки времен жилищного кризиса. Серая высотка-улей, вместившая тысячи крошечных квартирок с сомнительными удобствами. Таких ульев было выстроено множество, и они на время даже дали надежду на то, что кризис удастся преодолеть, но надежда оказалась ложной.

– Входи, – сказал вышедший из боковой пластиковой двери крупный угрюмый мужчина, чем-то похожий на медведя и чем-то – на Карагу.

Карага вошел первым и огляделся. Белоручка Джонни Доу проживал в отдельной шикарной квартире с библиотекой и гостиной. Крепкий парень Белослав Войчек ютился в узкой конуре, в которой еле-еле поместилась койка с провисшей до пола сеткой, заваленный хламом и окурками столик и полевая газовая плитка. На плитке булькала кастрюлька. За плиткой стоял обшарпанный баллон с пропаном.

Эвил тут же нахохлился и убрал руки в карманы. Он не переносил беспорядка и убожества.

– Я варю кофе, – хмуро сказал Белослав. – Предлагать не буду. Кофе дерьмо.

– Спасибо, – сказал Карага. – Меня зовут Крэйт, а это Эвил.

– Белый. – Руку для пожатия он не протянул. – Я о тебе слышал.

Он упорно смотрел в глаза Караге, а на Эвила совершенно не обращал внимания, и Эвил платил ему тем же: равнодушно разглядывал ногти.

– Газеты я читал, – сказал Белый, почему-то указывая на провисшую кровать, на которой лежало чье-то тело, с головы до ног укутанное тонким одеялом. – Хорошо написали: нанесен непоправимый вред гордости и человеческому достоинству. Всякий обязан возмутиться хладнокровными преступлениями против общества. Это война! Мы извлечем этих крыс из закоулков, откуда они трусливо и подло нападают на мирных граждан, и распнем их на центральных площадях нашего города! – Белый потянулся и выключил конфорку под булькающей туркой. – Читаю, и сердце радуется, – признался он. – Какова изобразительная сила слова! Так и хочется встать и спеть национальный гимн, только слов я не помню, что-то там тра-та-та… натуральный продукт, без отдушек и парабенов. Забирайте меня и делайте что хотите, жить дальше мне лень. Все, что я хотел, я сделал. Все, чего боялся, получил.

– Это твое зарядное устройство? – Карага шагнул вперед, сдернул с кровати одеяло и посмотрел в восково-желтое, сильно запудренное и мертвое лицо пожилой женщины. – Кто она? – прямо спросил он, ощущая неприятное, тоскливое чувство, возникающее у него каждый раз, когда все планы срывались и летели к черту.

– Она моя дочь, – хмуро признался Белый, и Эвил наконец-то заинтересованно поднял глаза. – Она самая лучшая… остальные как-то не удались, а она молодец. Сильная, смелая девчонка.

– С чьей помощью ты это сделал?

– Уже допрос или еще дружеская беседа? – прищурился Белый.

– Уже допрос, – выступил вперед Эвил.

Карага отвернулся и вышел.

Белый медленно снял турку с плиты, медленно натянул куртку и вытянулся в ожидании.

– Куда? – хрипло спросил он. – Сразу сольете или суд да дело?

– Вопрос не ко мне, – степенно ответил Эвил. – Кофе-то оставь.

Карага ждал их обоих возле машины, глядя в непроницаемое черное небо. Звезды нынче не удались, и без единого источника света улица казалась вырезанной из черной бумаги.

Заряд батареи уходил бесцельно, как бесцельно пыталась вырасти трава в разломе асфальта на скоростной трассе. Последние капли энергии, последний шанс воспользоваться силой меха-имплантов, и никакого желания это делать. Карага весь день представлял себе, как вычислит горе-террориста и скатает из него шарик наподобие тех, что люди сворачивают из фольги, оставшейся от шоколадки.

Эта мечта грела его и не давала думать о грустном, а теперь мечты не осталось, а ночь, как назло, своим видом претендовала на звание самой унылой ночи за лето и оптимизма тоже не добавляла.

Эвил вывел Белого из подъезда, и Карага тут же полез в машину.

– Надо сменить колеса, – озабоченно сказал Эвил, – одни и те же номера целый день светим.

– Ближайший гараж на Самолетной, – подсказал Карага.

– А что там стоит?

– «Титания» и «Спектр».

Они обменивались фразами, не обращая на Белого никакого внимания, а тот сидел, напрягшись и спрятавшись под капюшоном, и прислушивался с болезненным вниманием, словно надеясь, что сейчас беспредметный треп закончится и внимание снова переключится на него.

– Сюда, – помолчав, сказал Карага. – Поворачивай, знак давно убрали, теперь можно слева объехать. Юга здесь постоянно плутала. Глупые они, эти подзарядки. Еще и из меха ухитряются дураков делать. Был у меня знакомый, Людвиг звали, он в гильдии Природы задницу просиживал, боролся за тигров. Сдурел на этих тиграх и со своим зарядным устройством роман завел. Цветы ей дарил и в кино водил, она ему сеансы эротическо-электрического массажа устраивала, а потом взяла и свалила. Нашла любовь в лице укротителя тигров, вышла замуж. Зачем – не спрашивай. У них у всех в голове каша.

– Хватит, – глухо сказал Белый, снимая капюшон.

– Рот закрой и сиди смирно, – сказал Карага, не оборачиваясь.

Эвил задумчиво коснулся пальцем кончика носа.

– Людвиг… Людвиг… я с ним работал над одним интересным проектом. Он не тиграми занимался, а львами, белыми львами. Мы их с помощью суррогатных матерей штук десять наплодили, а потом кто-то возмутился, что негуманно заставлять бездомных баб рожать львят, ну и проект прикрыли.