Фредерик Пол - Джем

 Какой гвалт! Сколько дыма, запахов пищи и вина! И вот, конечно, сэр Там, с букетом в руке. Другой рукой он обнимал за плечи пухлого смуглого улыбающегося человека, которого Нан не сразу узнала. А ведь это был именно тот уругваец, которого сэр Там час назад обвинял в оскорблениях.

 — Нан! Эй, Нан! Иди сюда! — сэр Там представил их друг другу. Нан не могла найти причину для отказа и поняла раньше, чем это случилось, что Гулсмит будет снова ее лапать. Именно это и произошло вскоре. Цветы оказались парижскими фиалками — совершенно не по сезону,— и предназначались именно для нее. Гулсмит настояв на том, чтобы самому приколоть цветы на ее грудь и затратил на это гораздо больше времени, чем требовалось. Остальные старались не замечать этого, хотя и посмеивались.

 Нан рассердило то, что этот наглый шотландец демонстрирует перед всеми свою близость с нею, как бы намекая на существующие между ними активные отношения. Тем более здесь, где собрались леди из соперничающих блоков. Что скажет глава ее делегации, когда узнает об этом? Сэр Там и саудовец — из блока экспорта Горючего. Уругваец — из блока Народов. Его союзники здесь — две китаянки в туфлях на высоких каблуках и пиджаках из синего шелка в нео-маоистском стиле.

 — Вы даже не можете себе представить,— ухмыльнулся сэр Там, представив их друг другу,— что наши друзья прячут в рукавах на завтра. Расскажи, Ляо-цвен.

 Одна из китаянок положила руку на локоть Нан и улыбнулась. К этому времени она уже прилично выпила. Она несколько затягивала слоги, но речь ее была вполне разборчива.

 — Народная Республика Бенгали делает чрезвычайное сообщение. Весьма решительное сообщение, мисс Димитрова. Относительно многонациональной экспедиции стран Блока Экспорта Продовольствия и насильственных действий против аборигенов Сына Кунга.

 — Насилие? Что вы имеете в виду?—спросила Нан, удивившись и испугавшись. Неужели на планете начались военные действия, и Ахмед оказался втянутым в них?

 — Вот так, дорогая девочка,— хмыкнул сэр Там,— маленькая банда вашего друга Года начала стрелять по безвредным шаристам. Но не беспокойтесь. Я не думаю, что это серьезно. Мы ведь собрались не для этого, сеньор Коррубаис?

 Уругваец пожал плечами.

 — Официальных консультаций с Народной Республикой еще не было, это правда.

 — А неофициальных?

 Коррубаис посмотрел на старшую китаянку, которая кивнула, и сказал:

 — Я могу высказать свое личное мнение. Я считаю, что акты насилия, о которых мы слышали, это абсурд. Разве можно относиться серьезно к стрельбе по резиновым воздушным шарам?

 — Сообщают еще о насилии над подземной расой,—сказала китаянка. Она сделала еще глоток из стакана и с таинственным видом посмотрела на сэра Тама.— Но это тоже... Откуда нам знать, что эти существа действительно разумны? Не будем же мы порицать фермера из Небраски, который, вспахивая свое поле, разрушил нору крота?

— Можно говорить также,— сказала Нан, сама удивляясь резкости своего тона,— о том, что и раса ракообразных пострадала от действий землян.— Но сэр Там остановил ее, мягко нажав на плечо. Она не протестовала. Внезапно она подумала, что вдруг группа Ахмеда повинна в этих насильственных действиях, о которых она так мало знала.

 — Мне понравилась ваша пикировка,— сказал сэр Там, пряча за улыбкой угрозу, прозвучавшую в его словах. Нан задумалась, почему он так откровенно и настойчиво афиширует свою близость с нею, обнимая ее за плечи, постоянно наполняя ее бокал.

 Да, окружающие могут подумать, что он частый гость у нее в постели. Она вспыхнула при одной этой мысли. Плохо, когда люди видят твою распущенность, но быть виновной без вины... это ужасно! Почему сэр Там всячески старается создать у людей такое впечатление о ней? Может быть, среди людей Блока Экспорта Горючего это считается нормальным? А может, он старается продемонстрировать, что он все еще может удовлетворить женщину? Что это за люди, которые окружают ее здесь?

 — Простите меня,—сказала она, оглядываясь вокруг, как бы ища туалетную комнату. Но как только ей удалось избавиться от общества сэра Тама, — странно, что он не пошел сопровождать ее в туалет,— она пошла в буфет. Нужно восстановить сахар в крови. Может это уменьшит головную боль, снимет усталость, и тогда она сможет придумать, как же ей освободиться от настойчивых ухаживаний сэра Тама.

Стол был очень богатым. Даже в Софии не могло быть богаче. Ана знала, что прием устраивала делегация Тибета. Но почему такой богатый стол? Икра вряд ли была привезена из Гималаев. А эти фрукты на льду? В высокогорных долинах они не растут. А в центре стола высились искусно изготовленные копии представителей рас Сына Кунга! Ракообразный был изваян из клубничного щербета. Нечто длинное, тонкое,— подземный житель? — сделан из фаугра. И тут же, рядом с нею, стоял возле стола седоволосый человек. Он попросил более молодого спутника положить ему на тарелку эти лакомства. Полная ложка фаугра, кусочек мяса, круассан, ложку от воздушного шара шариста. Человек перехватил взгляд Нан и молча улыбнулся.

 Отвратительное зрелище. У Нан сразу пропал аппетит. Он, отвернулась от стола и тут же увидела сэра Тама, который направлялся к ней. Странно, но он кивнул ей и показал... на кого? На седого человека возле стола?

 Она присмотрелась к нему более внимательно. Они встречались раньше? Нет. Но лицо его было ей знакомо. По фотографиям. Но фотография явно не из газет.

 Она повернулась к нему, но молодой человек тут же оказался между ними, вежливый, но готовый ко всему. К чему? Может он считает ее убийцей?

 И тут она вспомнила, где видела это лицо.

 — Вы Годфри Меннингер,— сказала она.

 На лице его выразилось удивление.

 — Да.

 — Мы никогда не встречались, но я видела ваш портрет в газетах. С дочерью. Я Ана Димитрова, и мы встречались с вашей дочерью в Софии.

 — О, конечно! Ангел спасения. Все в порядке, Тедди,— сказал он телохранителю, и тот отошел в сторону и начал накладывать в тарелку различные салаты.— Рад встретиться с вами, Ана. Мэгги где-то здесь. Но еда ее не привлекает. Метаболизм она унаследовала от матери. Она не может даже смотреть на пищу. Пойдем, найдём ее.

 Капитан Меннингер задумчиво пила перье и позволила пятидесятилетнему японскому атташе думать, что он наконец пробился через ее защитные бастионы. Вдруг она услышала сзади голос отца.

 — Мэгги, дорогая. Для тебя сюрприз. Ты помнишь Ану Димитрову?

 — Нет,— Мэгги внимательно осмотрела женщину. Не с вызовом, а так, как человек изучает карту незнакомой земли. Затем в голове ее щелкнуло реле:— Да,— поправила она себя. Болгарка. Рада видеть вас здесь.