Роберт Силверберг - Маски времени

Весь обед Элен и Астер о чем-то тайно шушукались. Я обнаружил, что сижу рядом с Хейманом и мне грозит научное обсуждение какой-нибудь чепухи.

Ллойд Колф рассказывал сказки на разных языках Филдсу, который мрачно слушал, потому что снова здорово напился. Присоединившийся к нам во время десерта Кларик сообщил, что Вонан-19 уже на борту ракеты, направлявшейся в Нью-Йорк. По местному времени он прибудет около полудня. После чего он пожелал нам удачи.

Мы не встречали Вонана на ракетодроме. Кларик ожидал, что там что-то произойдет и оказался прав. Мы остались в отеле, наблюдая за всем происходящим с помощью экранов. На ракетодроме собрались две соперничающие группировки, чтобы приветствовать Вонана. Там была масса апокалипсистов, но это было неудивительно. В последнее время, похоже, массы апокалипсистов повсюду. Гораздо больше удивляла другая группа, состоявшая из тысяч демонстрантов, которых не имея возможности подобрать лучшее определение, диктор назвал вонанскими «последователями». Они пришли для поклонения. Камера с любовью показала их лица. Они не походили на разукрашенных фанатиков, подобных апокалипсистам. Это были представители среднего класса, большинство с очень напряженными лицами без каких-либо признаков дионисии. Увидев строгие трезвые лица и сжатые губы — я испугался. Апокалипсисты представляли собой сливки общества безработных и бездомных. А преклонить колени перед Вонаном пришли обитатели окраин, клиенты сберегательных учреждений. Люди, которые рано ложатся спать. Представители низших слове Америки. Я поделился своими наблюдениями с Элен Эмсилвейн.

— Разумеется, — сказала она, — это контрреволюция. Это реакция на выходки апокалипсистов. Для людей человек из будущего — апостол, который восстановит порядок.

Филдс говорил почти тоже самое. Я вспомнил про падающие тела и розовые ягодицы в тивольском танцевальном зале.

— Скорее всего, их ждет разочарование, — сказал я, — если они надеются, что Вонан собирается помочь им. Судя по увиденному мною, он полностью на стороне анархии.

— Он может измениться, когда увидит, какая сила владеет ими.

Из всего увиденного и услышанного за эти первые дни самыми страшными оказались спокойные слова Элен Эмсилвейн.

Разумеется, у правительства был богатый опыт по доставке знаменитостей. Было объявлено, что Вонан появится по одной взлетно-посадочной полосе, в то время как он приземлился на другой в дальнем конце космодрома. А там, где ожидали человека из 2999-го года, опустилась другая, специально посланная из Мексики ракета. До поры до времени полиция великолепно сдерживала толпу. Но когда обе группы рванулись на взлетное поле, все смешалось — и апокалипсисты и почитатели Вонана, так что было сложно разобрать кто где. Тысячи людей обступили темно-голубую ракету, переливавшуюся в лучах январского солнца. А тем временем Вонан спокойно появился из другой ракеты в миле от этой. Он прибыл к нам с помощью вертолета и транспортатора, пока ог-нетушительные танки извергали пену на атаковавших голубую ракету. Кларик предварительно предупредил нас, что Вонана уже везут в отель, где находились мы.

Когда Вонан приближался к комнате, меня на мгновение охватила паника.

Как можно передать словами свои переживания в тот момент? Сказать, что Земля лишилась всех якорных цепей, связывавших ее со Вселенной и свободно понеслась в вакууме? Сказать, что я бессмысленно бродил по этому оторванному миру? Я утверждаю совершенно серьезно — это был момент полного страха. Моя ирония, насмешливость и независимость вдруг покинули меня. Я чувствовал себя лишенным всех своих оружий цинизма: обнаженным и ослабевшим перед надвигающейся бурей.

Мой страх был адекватен страху, когда абстрактное становится реальным. Можно говорить об обращении во времени, можно даже посылать в прошлое отдельные электроны, но это все равно остается абстрактным. Я никогда не видел этих электронов, так что не могу сказать, где они сталкиваются с прошлым. И вдруг космическое пространство разомкнулось, и на меня подул свежий ветер из будущего. Я попытался снова обрести свой скептицизм. Но это оказалось невозможно. Боже, помоги мне. Я поверил в подлинность Вонана. Что против него практицизм? К его приходу я был подобен желе. Элен Эмсилвейн застыла в восторге. Филдс нервничал. Колф и Хейман были слегка встревожены. Изменилось даже непроницаемое лицо Астер. Они чувствовали то же, что и я.

Вошел Вонан-19.

В последнее время я так часто видел его на экране, что мне казалось, что я знаком с ним. Но когда он оказался среди нас я вдруг обнаружил, что рядом присутствует нечто инородное и абсолютно неизвестное. В течение последующих месяцев это ощущение уменьшилось, но Вонан всегда будет чем-то отдаленным.

Он был гораздо ниже, чем я думал, всего на дюйм или два выше Астер Миккелсон и выглядел подавленным на фоне стоявшего с одной стороны громадного Колфа и с другой — высокого Кларика. Это была великолепная тройка. Он оглядел нас и сказал:

— Я вам очень признателен за хлопоты. Вы преувеличиваете мои достоинства.

Бог помог. Я поверил.

Все мы своего рода свидетели событий своего времени — великих и малых. Наши мысли, наши предрассудки обуславливаются событиями, которые мы впитывали с каждым вздохом. Меня формировали малые войны, происходившие во время моей жизни; детонаторы атомного оружия в детстве; травма после убийства Кеннеди; вымирание атлантических устриц; слова первой женщины, сказанные в экстазе; триумф компьютера; жжение на обнаженной коже от аризонского солнца и многое-многое другое. Общаясь с другими людьми, я чувствую наше родство. Они тоже формировались в ходе событий, повлиявших на мой духовный мир. Мы являлись определенными видами одного и того же эталона.

А что формировало Вонана?

Нечто другое. Так что у меня были поводы для страха. Матрица, из которой он возник, полностью отличалась от моей. Это был мир, где говорили на иных языках. Он опережал нас на десять столетий, претерпев невообразимые изменения культуры и движущих сил. В моем мозгу возник идеализированный образ мира Вонана с зелеными полями и переливающимися зданиями, с управляемой погодой и отпусками, проводимыми среди звезд, с непостижимыми понятиями и невообразимыми улучшениями. Я знал, что, чтобы я ни представлял себе, все это будет далеко от реальности, потому что у нас с ним разные эталоны.

Я пытался убедить себя, что глупо бояться его.

Я пытался поверить, что это человек моего времени, просто очень умный мошенник.

Я пытался вновь вооружиться своим скептицизмом. Но мне это не удалось.