Юлия Латынина - Вейская империя (Том 1-5)

Даттам внимательно смотрел на собеседника.

- Человек стремится к выгоде, - сказал Даттам, - и здешний мир устроен так, что сеньоры искали выгоды на войне. Они строили замки, копали рвы и грабили торговцев на дорогах и перевозах. Они хватали тех, кого считали имущими, коптили мужчин над очагом и поджаривали в масле, и жгли тряпье, привязанное к пальцам их жен. А теперь, - не в последнюю очередь благодаря мне, выгодно стало строить города, а не замки... И сеньоры понимают: либо прибыль с войны, либо сбор от ярмарки. А вы навязываете им войну. Какая же торговля при войне? Где ж тут выгода храма? Вы, господин Арфарра, разорили Кадум и убили двух зайцев: уничтожили город, независимый от короля, и выставили на посмешище графа Ная.

Господин Арфарра передвинул пешку на золотое поле, перевернул водяные часы. Время потекло вспять.

- Ваш ход, - улыбаясь, указал он.

Даттам потерял интерес к игре.

- Сдаюсь, - махнул он рукой. - Вы слишком хорошо играете в сто полей. Это-то и опасно.

Арфарра ежился от холода и кутался в плащ, маленький по сравнению с громовой птицей на спинке кресла. Птица глядела на мир холодными глазами золотой яшмы, и глаза Арфарры были такими же.

- Сто полей, - продолжал Даттам, - это игра империи, игра умников. А здесь, в стране аломов, играют в кости. Если род Аманов за вас, то род Полосатой Иверры против. Шеввины за вас - а Карнаки за ваших врагов.

Чем ближе вы к победе, тем больше сеньоров, встревоженных вашими успехами, ополчается против вас. Чем чаще вы бросаете кости, тем равнее количество черных и белых очков.

Арфарра улыбнулся.

- Вы, однако, ладите и с Шеввинами, и с Карнаками.

- Я - торговец, - сказал Даттам. - Товары, как женщины или слова, ими меняются и с врагами.

Арфарра расхохотался.

Глаза Даттама слегка сузились. Год назад опальный сановник Арфарра не хохотал ему в лицо. Год назад он рад был стать монахом и покинуть империю.

Год назад храм получил от торговли с Горным Варнарайном шесть миллионов. А в этом году вся страна готовится к войне, сеньоры собирают дружины, дружины хотят подарков... Только на переправах и перевозах Даттам раздал двадцать три меры золота самозваным защитникам каравана, чтобы те не превратились в благородных разбойников... И ведь скажут же, скажут: "Это ваш был совет - исполнить просьбу короля, приставить к королю советника из храма? Это ваш был совет - упросить господина экзарха оставить Арфарру в живых? За сколько тогда господин экзарх согласился пощадить своего верного друга? За все доходы с Верхнелосских гончарен?" А ведь вам и тогда говорили: не связывайтесь с сумасшедшим.

- Кстати, о торговле, - улыбнулся Арфарра. - Король недоволен поведением вашего помощника, отца Адрамета. Караван его вез из империи оружие для короля, - и вот, когда караван прибыл, оказалось, что отец Адрамет распродал половину этого оружия на северо-востоке.

- Я входил в его резоны, - сказал Даттам, - на северо-востоке за мечи давали вдвое - цена на оружие возросла.

- Именно этим король и недоволен, потому что он полагает, что ему придется драться с теми, кому вы продали оружие.

Даттам поднял брови.

- Господин Арфарра, - сказал он, - если в этой стране будет война, то виноваты в ней будут не торговцы оружием, а кое-кто другой. Зачем вы рассорили Марбода Кукушонка с королем? Что это за история с конем?

- Я? - сказал Арфарра - Я не ссорил Кукушонка ни с кем. Человек из рода Белых Кречетов не нуждается в моих услугах, чтобы поссорится с королем.

- Рад это слышать. В таком случае, вы не откажетесь исполнить то, что я обещал Кукушонку, - примириться с ним на сегодняшней церемонии. В обмен он возьмет назад эту хамскую петицию, на которую он подбил знать в Золотом Улье.

- Нет, - сказал Арфарра.

- Нет, - переспросил Даттам, - нет! - и после этого вы еще будете обвинять меня в торговле войной?

Арфарра сделал сделал следующий ход.

Даттам уже не обращал внимания на игру.

- Сто лет назад, - сказал Даттам, - последний король из рода Ятунов пытался укрепить королевскую власть и через единство бога добиться единства страны. Вам тоже хочется на съедение муренам?

Королевский советник молча улыбался Даттаму, не возражал и не сердился.

- Зачем вы отстраиваете Ламассу? Это мешает моей торговле. Здесь сильная коммуна. Городские цеха не любят конкурентов. Зато они обожают диктаторов. Вы надеетесь, что горожане помогут изменить вам правила игры в кости. Вы надеетесь уничтожить рыцарей руками горожан, а с горожанами потом справитесь десятком законов.

- Вы что, полагаете, будто я стремлюсь к власти? - вежливо справился Арфарра.

Даттам сощурился. "Ну что вы, - хотелось ему сказать. - Это просто случайность, что те вассалы храма, что готовы были для меня в ладонях жарить омлет, теперь жарят его для Арфарры".

- Гораздо хуже, - сказал Даттам, - вы стремитесь к общему благу.

Арфарра поджал губы, видимо недовольный цинизмом собеседника.

- И еще, - продолжал Даттам, - вы надеетесь на чудеса, не правда ли? На то, что здешней суеверной публике покажется чудесами... Вас давно бы зарезали, если б не помнили, что мертвый колдун гораздо хуже живого. На собственном опыте могу вас уверить: когда чудеса вмешиваются в политику, это кончается мерзко. Вы думаете - король вам верит? Что ж. Вы ведь думали, что экзарх Харсома вам тоже верит! Вам не надоело быть воском в руках литейщика, чтобы вас выбрасывали, когда опока готова?

Арфарра молча кутался в плащ. На резных стенах рушилось мироздание, и резьба тоже рушилась, боги тосковали и плакали, а мечи и кони были по размеру втрое больше людей, потому что в этой стране мечи и кони были настолько же важнее героев, насколько герои - важнее богов.

- Хотите, я вам скажу, чего вы добьетесь? Король хочет одного натравить знать на храм, потому что у знати слишком много вольностей, а у храма - слишком много денег. В этой стране неизвестно, что такое гражданская жизнь, зато известно, что такое гражданская война. После Весеннего Совета начнется всеобщая резня, вас зарежут, и храм распотрошат, и я покамест не вижу ни одной силы, способной резню предотвратить.

И тут Арфарра перестал улыбаться.

- Мне жаль, что вы ее не видите, - сказал Арфарра. - Но вообще-то она называется народ.

- Не прикидываетесь, вы не на городской площади. Я знаю вас двадцать лет! Я читал ваши школьные сочинения и ваш дурацкий доклад, и я помню, что вы вытворяли после мятежа Белых Кузнецов. Вам нет дела до народа, вы просто сумасшедший чиновник.

Арфарра помолчал и сказал:

- Все мы в молодости были глупцами. От чиновника во мне осталось ровно то же, что в вас - от повстанца.

- Вы неправы, - сказал Даттам, - во мне кое-что осталось от бунтовщика.