Александр Зорич - Время — московское!
«Боятся, что кого-то пробьет шиза, — подумал я. — Ну да, как там в линейном флоте говорят? «Самая большая пробоина на корабле — это дыра в голове командира». В случае космической субмарины, надо думать, такая пробоина может стать фатальной, даже если возникнет в голове последнего мичмана».
Снова вахтенный:
— Наблюдаю исчезновение головной цели!
— Данные подтверждаю, — согласился Филипп. — Он взорвался, Валентин Олегович! Пошел прахом!
— Спокойно, Филя, спокойно…
Но в голосе командира тоже слышалось затаенное торжество. Поглядев на свой огромный пульт и охватив одним взглядом сотни приборных шкал, он звонко приказал:
— Вперед одна четверть. Курс…
— А клонский авианосец не мог просто уйти в Х-матрицу? — спросил я Филиппа.
— Нет. Скорость в момент потери контакта была не та… Авианосец разнесло на куски. Обломки сравнительно легкие, масс-локатор их не видит.
— Отчего же он взорвался?
— Саша, ну отчего? Отчего, а?! Оттого, что наши тут уже отметились! Значит, этот авианосец еще час назад получил свою порцию торпед, потихоньку трещал по швам, а сейчас ахнул люксоген!
Да, я выказал недюжинную тупость. Ведь меня в принципе уже ввели в курс…
Другие-то Х-крейсера все время находились на позиции, поддерживая постоянный масс-локационный контакт с авианосцами Шахрави. При этом «Ключевский», флагман адмирала Иноземцева, каждую четверть часа поднимал в обычное пространство антенны, ожидая кодированного сообшения от «Ксенофонта».
После разговора со мной контр-адмирал Доллежаль в ближайший сеанс связи передал на «Ключевский» полученную от меня информацию. Флагман немедленно атаковал, тем самым показав всей «волчьей стае», что время пришло.
Пришло время, братцы!
Ну а «Ксенофонт» что? Терял время, вот что. Сперва он собирал над Южным полюсом свои истребители, потом тащился в зону экваториальных орбит, занимал позицию… Поспели мы в аккурат к шапочному разбору. Другие Х-крейсера уже успели отстреляться, после чего отошли в заранее намеченный район вне плоскости системы, где можно было перезарядить шахты, поднять антенны и обменяться впечатлениями.
«Ксенофонт» атаковал последним.
Командир шел на большой риск. Клоны к этому времени уже могли что-то сообразить и сделать выводы. А ведь «Ксенофонту» для пуска торпед все-таки требовалось вынырнуть в обычное пространство!
— Вперед три четверти! — прозвучала новая команда. — Торпедный, оптимизация атаки!
Офицер, сидевший по правую руку от нас с Филиппом, немедленно отозвался:
— Есть оптимизация! Вывожу на тактик!
Перед командиром на главном тактическом экране, вокруг значков «Ксенофонта» и клонских авианосцев, засветились снопы виртуальных курсов, траекторий, оценки вероятностей поражения. Командир нажал несколько клавиш, мусор исчез, остался только расчет по выбранному варианту.
— Первый отсек, доклад!
— Готовность! — отозвалась громкая связь.
— Курс три-ноль-ноль! Полный вперед!
— Есть курс три-ноль-ноль!
— Есть полный вперед!
— Группа движения, доклад!
— Чайку, на всех, — бросил каперанг вестовому, слушая доклад группы движения вполуха.
А что слушать? Все у них пока нормально было. Двигатели неведомой мне конструкции исправно проталкивали «Ксенофонт» сквозь пограничный слой Х-матрицы на огневую позицию.
— В момент, Валентин Олегович! — браво отозвался вестовой.
Несколько следующих минут мы выходили на объект атаки.
Ваш покорный слуга дул на принесенный крепчайший чай и обливался потом.
Впрочем, потом обливались все. При этом, что забавно, по ногам тянуло сквозняком — таким лютым, что, будь у меня не все в порядке с головой, я бы подумал, что герметичность корпуса утрачена. Запах горелой электроники сменился не менее пикантным ароматом перегретого титанира.
— Шахты с первой по двенадцатую… товсь!
— Есть товсь!
— Группа защиты, доклад!
— Снос поля в пределах нормы.
— В крейсере по местам стоять к всплытию! Наглазники не забываем, ребятушки!
— Вот эту штуку на глаза натяни, — пояснил Филипп.
Я кивнул. Черные повязки, похожие на ковбойские платки, были введены на Х-крейсерах не просто так.
Мне что-то объясняли… вихревые потоки медленных нейтрино… «лишние» фотоны, светящиеся треки… Я не физик, ничего не усвоил, только практический вывод. Когда крейсер выходит из адского киселя Х-матрицы на свет Божий, на борту случаются яркие вспышки. Они безопасны, но ослепить на пару минут — могут. Поэтому надо зажмуриться и для верности, затянуть на глазах повязку.
Чем им не понравились обычные глухие очки-консервы? Думаю, сработала традиционная психология элитных частей: выделиться среди прочих чем-то этаким, какой-то незначительной вроде бы деталью одежды.
Именно одежды, а не специального снаряжения. И понятно: отправляясь в увольнение, боец осназ не возьмет на танцульки автомат «Нарвал». Зато он не преминет заткнуть за пояс свой героический осназовский берет.
Кто не знает «лазурных беретов»? Кто не слышал о том, что они сделаны из хризолина, а в их жилах течет люксогеновая кровь? Девушки, думаете, не слышали? О, кому-кому, а им это известно лучше, чем Генштабу!
То же и экипажи Х-крейсеров. Уж как именно их после рассекречивания окрестят былинники речистые — «черными платками» или «черными галстуками», — не важно. Но как-нибудь да окрестят, будьте спокойны! И тогда ни одно воздушное существо в юбке не пройдет мимо «черного галстука», героя генерального сражения!
А мимо скромного лейтенанта из линейного флота очень даже пройдет. Потому что хотя и полегло таких лейтенантов уже немерено, но держава у нас гигантская. Новых, как говорится, нарисует.
Вот такой ерундой была забита моя голова в ту минуту, когда я, все еще не решаясь открыть глаза и стащить повязку, обонял озоновую свежесть, которая перебила даже острый дух раскаленного титанира и хладагента, капающего с подволока.
— Первая цель опознана! Авианосец «Виштаспа»!
— Вторая цель опознана! Авианосец «Хварэна»! У левого борта — транспорт снабжения!
— Первая — шестая… пуск!
Филипп толкнул меня локтем в бок:
— Саша, полундра, все самое интересное пропустишь!
Я стащил повязку.
«Ксенофонт» находился в привычном, звездном, фронтовом космосе.
«Все самое интересное», однако, отображалось на панорамном экране, а панорамный экран от пульта Филиппа виден не был.
Но оказывается, душка контр-адмирал Доллежаль, который тоже присутствовал в центральном отсеке, обо мне не забыл.
— Саша! Идите сюда, голубчик.
Я подошел. У контр-адмирала была своя особая, «флагманская» консоль. Осуществлять непосредственное управление кораблем с нее было нельзя, но вот наблюдать за происходящим и при необходимости отдавать приказы хоть всему Главному Ударному Флоту — пожалуйста!
«Ксенофонт» подошел к «Виштаспе» так близко, как, по моим представлениям, мог себе позволить только торпедоносец-самоубийца.
Авианосец был при смерти. Если где-то, в отдельных закупоренных каютках, еще находились люди, то это были обреченные, отрезанные от всего мира бедолаги, которые не сумели (или не захотели) эвакуироваться с загубленного корабля.
Видимых повреждений «Виштаспа» почти не имел — все предыдущие попадания пришлись на противоположный, правый борт.
Но: спасательные капсулы, они же просто шлюпки, на своих местах отсутствовали.
Огромные створки палубных лифтов были распахнуты настежь.
Вдоль борта горел пунктир красных аварийных габаритов, которые в бою включать совершенно незачем: демаскировка.
— Мы атакуем «Виштаспу»? — спросил я у контр-адмирала.
— Как видите.
— Но зачем? Авианосец явно утратил боевую ценность!
Доллежаль оторвался от панорамного экрана и посмотрел на меня.
— Вы знаете, что такое мизерикорд?
— Мизерикорд?.. М-м-м, нет.
— Кинжал милосердия. С его помощью благородные рыцари добивали поверженных противников. Мы, благородные рыцари Х-матрицы, исповедуем ту же этику. Раненых — добивают.
«Хороша этика», — подумал я.
Но тут же сообразил, что хороша.
Если на «Виштаспе» еще остались люди, спасения им ждать неоткуда. Умереть от удушья либо окоченеть — вот и вся свобода выбора. Отважные уже застрелились. Малодушные медлят. Прекратить их агонию — дело чести для нас.
Кинжал милосердия вошел точно в середину борта «Виштаспы».
Серия взрывов вспучила полетную палубу и раскрыла борт на полдлины корабля. Надстройка пыхнула прозрачными лепестками пламени. Из отворов катапультных погребов ударили гейзеры обломков.
Вот и все, что глаз успел ухватить при свете испепеляющих силумитовых вспышек. Цепочки аварийных габаритов погасли. Останки авианосца, покрытые космическим камуфляжем, погрузились в небытие, полностью слившись с чернотой глухого космоса.
