Лоис Буджолд - Танец отражений. Память

«Кто ты, парень?»

«…А кто ты, спрашивающий?»

Наступила блаженная тишина. Сначала Майлз воспринял это с внутренним разочарованием. Разочарованием, сродни свободному падению — вечному и не имеющему конца. Никакого движения вообще, ни вперед, ни назад, ни в сторону.

«Я тот, кем предпочту быть. Я всегда был тем, кем предпочитал… Хотя и не всегда тем, кем хотел…»

Его мать часто говорила: «Принимая какое-то решение, ты принимаешь и последствия этого решения». Иногда она выражалась даже куда более прямо: «Если хочешь получить последствия, то лучше тебе самому сделать то, что эти последствия вызовет».

Майлз, взмокший от напряжения, лежал не двигаясь и был очень этим доволен. Странный миг — как кусочек вечности, подхваченный на бегу. Интересно, эта спокойная заводь у него внутри только что появилась, или прежде ему просто не доводилось на нее набредать? Как нечто столь огромное могло так долго оставаться незамеченным? Дыхание его замедлилось и стало глубже.

«Я выбираю… быть самим собой».

Гарош отодвинулся, превратившись в далекую-далекую крошечную фигурку. Майлз не думал, что может заставить своего противника так уменьшиться, и это его поразило.

«Но мое будущее рискует оказаться очень коротким, если я чего-нибудь не предприму».

…Правда? Вообще-то, если уж быть честным, Гарош никого не убил. Пока что. А смерть Имперского Аудитора в разгар расследования вызовет огромные подозрения. На месте Майлза встанут, как многоголовая гидра, как минимум полдюжины аудиторов, опытных, раздраженных и обладающих хорошим иммунитетом ко всякого рода дерьму. Гарош не сможет контролировать их всех.

А вот за жизнь Галени Майлз сейчас не дал бы и ломаного гроша. Что может быть более традиционно, чем самоубийство обесчещенного офицера? Очень по-форски. Это будет истолковано как признание вины, жест отчаяния. И дело закрыто. Это будет, несомненно, отлично отрежиссированное самоубийство. У Гароша огромный опыт в такого рода делах, и он не допустит дилетантских ошибок. Как только Гарош поймет, что Майлзу все известно, начнется гонка со временем. А у Майлз в распоряжении только дым и миражи.

Дым.

Воздушные фильтры!

Глаза Майлза широко распахнулись.

Глава 26

За час до официального окончания рабочего дня в штаб-квартире СБ Майлз подвел свое маленькое войско к боковому входу в здание. Он мысленно назвал эту операцию «Атака тараканьей цитадели». Впервые он оценил по достоинству габариты бронированного лимузина графа: ему удалось сэкономить драгоценное время, затолкав всю команду на заднее сиденье и проведя краткий инструктаж по пути от Имперского научного института.

Рядом с Майлзом шли Айвен и Саймон Иллиан, облаченный в зеленый мундир со всеми регалиями. За ними следовал доктор Уэдделл, осторожно державший коробку с надписью «образцы тканей мыши, замороженные. Инвентарный номер 621А, одна дюжина», которых там вовсе не было. Последней гордо ступала на своих длинных ногах Делия Куделка.

Дежурный капрал встревоженно посмотрел на них. Майлз подошел прямо к нему и деланно улыбнулся.

— Генерал Гарош приказал вам докладывать ему, когда я вхожу и выхожу, не так ли?

— Почему… Да, милорд Аудитор. — Капрал поглядел за спину Майлза и отсалютовал Иллиану, ответившему тем же.

— Ну, так не делайте этого.

— Э-э-э… Слушаюсь, милорд Аудитор. — Капрал явно запаниковал, ощущая себя пшеничным зернышком между жерновами.

— Все в порядке, Сметани, — успокоил его на ходу Иллиан. Капрал облегченно вздохнул.

В первую очередь Майлз направил свои стопы на второй этаж в тюремный блок.

— Я очень скоро вернусь допросить капитана Галени, — бросил Майлз дежурному офицеру. — И надеюсь застать его в живых. За это вы отвечаете лично. А пока мадемуазель Куделка его навестит. Никому другому — никому, включая ваше руководство, — в особенности руководству! — вы не позволите к нему пройти до моего возвращения. Вам все ясно?

— Да, милорд Аудитор.

— А ты, Делия, не оставляй Дува одного ни на секунду, пока я не вернусь.

— Я все поняла, Майлз. — Делия решительно вздернула подбородок. — И… спасибо тебе.

Майлз кивнул.

Он надеялся, что таким образом блокирует всякую возможность внезапного «самоубийства» Галени. К настоящему моменту Гарош уже должен быть полностью готов провернуть план «самоубийства» мгновенно. Задача заключалась в том, чтобы ему этого мгновения не предоставить. Остальных своих людей Майлз повел в Хозяйственный департамент, где переговорил с начальником, пожилым полковником. Как только полковник понял, что интерес Майлза к графику проверки воздушных фильтров никак не отразится на его департаменте, он стал очень покладистым. Майлз забрал его с собой.

Майлзу хотелось разорваться на четыре части и присутствовать в четырех местах одновременно, но все должно было быть проделано абсолютно точно, как доказательство в пятимерной математике. Вдохновение — одно, а показ — совсем другое. Прихватив с собой техника, он быстро повел свою команду в самые нижние подвалы штаб-квартиры. Буквально через несколько минут все его свидетели уже находились в крыле номер пять, Оружейной IV. Уэдделл поставил свою коробку и прислонился к стеллажу, скрестив руки на груди. Его привычное выражение скептического интеллектуального превосходства исчезло, и сейчас на лице доктора читался живой интерес к происходящему.

Полка номер девять оказалась вне пределов досягаемости. Майлзу пришлось попросить Айвена достать оттуда хорошо знакомую запечатанную коробочку. Его аудиторская печать была целой. Две оставшиеся капсулы спокойно лежали на своем месте. Достав одну, Майлз покатал ее в пальцах.

— Хорошо. Смотрите внимательно, вы все. Начали.

Он резко сжал пальцы. Капсула лопнула. Майлз дважды взмахнул рукой над головой. На мгновение в воздухе повисло облачко мельчайшей пыли и исчезло. Остатки капсулы прилипли к пальцам. Майлз заметил, что Айвен затаил дыхание.

— Сколько нам ждать? — спросил Майлз Уэдделла.

— Как минимум десять минут — чтобы оно распространилось по комнате.

Майлз попытался призвать себя к терпению. Иллиан смотрел прямо перед собой, лицо его окаменело.

«Да, — думал Майлз, — вот оружие, которое тебя убило. Ты не можешь к нему прикоснуться, но оно может коснуться тебя…»

Айвен, красный как помидор, сдался и снова начал дышать.

Наконец Уэдделл наклонился и открыл свой ящик. Он извлек оттуда маленькую прозрачную бутылочку со светлой жидкостью и распылитель. За то, что Уэдделл изготовил эту ценную жидкость всего за три часа, Майлз готов был простить ему все грехи гордыни на пять лет вперед. Сам же Уэдделл явно считал это рутиной. С научной точки зрения, может, так оно и есть.