Джон Уиндем - Золотоглазые
Миссис Долдерсон лежала, ничего не говоря.
— Мы сделали все, что смогли, мама, а мы могли только попытаться…
— Конечно, дорогой! И вам это удалось. Не твоя вина, что вы не в состоянии были исправить то, что сделали… Нет, мне просто стало интересно: что случилось бы, произойди все несколькими минутами раньше или позже. Но я не думаю, чтобы это вообще тогда случилось.
Он взглянул на нее слегка встревоженно.
— Что ты имеешь в виду, мама?
— Ничего, дорогой. Это, как ты сказал, был несчастный случай. По крайней мере, я предполагаю, что так, — хотя слишком много важных вещей кажутся несчастными случаями, что просто диву даешься, не написаны ли они в самом деле где то там…
Харольд посмотрел на нее, пытаясь что-то в этом понять, потом решил спросить:
— Но почему ты думаешь, что нам удалось вернуть его обратно, мама?
— О, я знаю, дорогой. Потому что я очень ясно помню тот день, когда прочла в газете, что лейтенант Артур Чаренг Батлей награжден орденом "За боевые заслуги" — где-то в ноябре 1915 года это было, я думаю. И, во-вторых, я только что получила письмо от твоей сестры.
— От Синтии? Но, боже мой, причем же здесь она?
— Она хочет приехать и увидеть нас. Она думает снова выйти замуж и хотела бы привезти молодого человека, ну, не такого уж и молодого человека, я хотела сказать, чтобы показать его нам.
— Отлично, но я не вижу…
— Она думает, что ты, наверное, заинтересуешься им. Он — физик.
— Но…
Миссис Долдерсон не обратила внимания на слова, она продолжала.
— Синтия говорит, что его фамилия Батлей, и он — сын полковника Артура Чаренга Батлея, кавалера ордена "За боевые заслуги" из Найроби, Кения.
— Ты имеешь в виду, что он сын…
— Похоже на то, дорогой. Странно, не так ли? — она с минуту размышляла и добавила. — Надо сказать, что если вот это и предписано, то иногда кажется, что у писавшего до странности искаженный стиль, ты так не думаешь?
Ох, где же теперь Пегги Мак-Рафферти
— Ох, где же… — раздаются вздохи в маленьком сером домике, покоящемся в изумрудных травах Барранакло, там где Слив Гамф уносит свои воды в болото. — Ох, где же наша Пег? Где же наша девочка с глазками, черными как торфяной омут, и щечками, как пионы папаши О'Крейсигана, наша милая и хорошенькая девочка? Сколько писем написали мы ей, с тех пор как она уехала, но ни на одно из них не ответила нам Пегги, потому что мы не знаем куда их слать. Охо-хой! А вот как это случилось. В домик пришло письмо, адресованное мисс Маргарет Мак-Рафферти. Почтальон, принесший его, заметил Пегги, что конверт подписан очень изящно, на что она согласилась, и не без волнения, потому что до этого ни разу не получала писем себе лично. Когда у Майкла из Канады, Патрика из Америки, Катлин из Австралии или Бригит из Ливерпуля руки доходили до бумаги, они писали обычно сразу всем Мак Рафферти, чтобы не тратить времени попусту.
Кроме того, оно было напечатано на машинке. Некоторое время Пегги любовалась им, пока Эйлин не сказала нетерпеливо:
— От кого это?
— Почем я знаю? Я его еще не открыла, — ответила Пегги.
— Ну, так открой, — сказала Эйлин.
Когда конверт распечатали, в нем оказалось не только письмо, но и почтовый перевод на 20 шиллингов. Изучив его, Пегги внимательно прочла письмо, начиная с заголовка, где было напечатано "Популярное Объединенное Телевидение", и, не отрываясь, до подписи.
— Ну, что там такое? — потребовала ответа Эйлин.
— Какой-то человек хочет задать мне пару вопросов, — сообщила ей Пегги.
— Полиция? — неожиданно воскликнула ее мать. — Что ты там натворила? А ну, дай сюда.
Под конец они разобрались, что к чему. Кто-то, не вполне ясно кто, подсказал автору письма, что мисс Маргарет Мак-Рафферти, наверное, пожелала бы принять участие в викторине, где победившие получат ценные подарки в городском холле Баллилориша. Писавший надеялся, что она сможет приехать, а остальные детали уладятся по получении ее ответа. А тем временем он покорнейше просил ее взять из конверта фунт стерлингов на расходы.
— Но ведь билет на автобус до Баллилориша стоит только 3 шиллинга и 6 пенсов, — обеспокоенно сказала Пегги.
— Ну, вернешь ему остальное, когда увидишься с ним, — подсказала Эйлин, — или, по крайней мере, — добавила она еще практичнее, — дашь ему какую-то мелочь. Шиллинга два.
— А вдруг я не смогу ответить на вопросы? — возразила Пегги.
— Господи боже мой! Да в чем дело? Ну и что? Билет стоит 3 шиллинга и 6 пенсов, обратно ты дашь ему два, чтобы выглядело поприличнее, три пенса за марку, которую ты наклеишь на конверт. Это 5 и 9, а вместе получается 14, а три пенса тебе за то, что ты будешь трястись в автобусе до Баллилориша и обратно.
— Но я не люблю телевидение, — возразила Пегги. — Вот если бы кино…
— Ах, опять ты со своим кино. Вечно ты так старомодна. Фигура на телевидении — вот кем хотят все быть в наши дни.
— Но не я, — ответила Пегги. — Я хочу попасть в кино.
— Ну ведь тебя должны же где-нибудь увидеть? Надо же где-то начинать, — сказала ей Эйлин.
Поэтому Пегги написала в ответ свое согласие.
Но оказалось, что все зависело, скорее, от случая, чем от самих вопросов. Сперва она плотно поужинала в отеле Баллилоришского Замка. Слева от нее сидел молодой ирландец, имевший ко всему этому какое-то отношение, и был с нею очень вежлив и мил, а справа другой молодой человек, тоже старавшийся быть таким же вежливым и милым, ноу него это хуже получалось, потому что он был англичанином. После этого они пошли пешком в городской холл, битком набитый хаосом проводов, камер и слепящих огней, а заодно и всем населением Баллилориша.
К счастью, начали не с Пегги, и она внимательно вслушивалась в вопросы, задававшиеся ее предшественницам. На самом деле, они были не такие уж страшные, как она ожидала: первый — самый легкий, второй — не очень легкий, а третий — немножечко потруднее, и по мере того как все те, кто смог выдержать первый, срывались на втором, ее настроение улучшалось. Наконец, подошла ее очередь, и она заняла место в кабине.
Мистер Хассоп, ведущий, улыбнулся ей.
— Мисс Пегги Мак-Рафферти, а ну-ка, Пегги, тебе посчастливилось вытащить географический раздел, так что, надеюсь, в школе ты хорошо учила географию.
— Не особо, — ответила Пегги, что, по-видимому, понравилось зрителям.
Пробормотав что-то скороговоркой, мистер Хассоп добрался до первого вопроса.
— Сколько графств нашей прекрасной земли стонет еще под иностранным ярмом, и как они называются?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});