Ларри Нивен - Молот Люцифера

— Да.

— Но кофе у нас не будет. Кофе у нас больше нет.

Харди нахмурился:

— Так.

— Как мы будем чинить свою одежду? Нужно ждать наступления ледников. Одежда просто сгниет — прямо на нас. Сможем ли мы добыть что-нибудь из затопленных сейчас водой магазинов?

— Пластиковые предметы одежды — возможно. Но с этим можно подождать, теперь не нужно опасаться, что Новое Братство успеет опередить нас. — Странно, но никто на этот раз не зааплодировал. — Одежду — по большей части — нам придется изготовить самим. Или, так сказать, отстреливать, — Харди улыбнулся.

— Транспорт? Легковые автомобили и грузовики — все это обречено на вымирание. Как род животных, где все производители оказались стерильными. Так, видимо? Меня интересует: не заездим ли мы своих лошадей?

Эл Харди полез рукой в затылок.

— Нет. Мне кажется, что хотя какое-то время — нет… Нет. Лошади размножаются довольно таки медленно. Но грузовики мы сможем использовать еще не один год.

— Чего еще у нас нет? Пенициллина?

— Да…

— Аспирина тоже нет? И спиртных напитков. И никаких обезболивающих медикаментов.

— Спиртное мы сможем изготовлять сами!

— Итак. Мы выживем. Проживем эту зиму, а потом следующую, а потом ту, что за ней, — Рик сделал паузу, но прежде чем Харди успел хоть слово сказать, он загремел: — Будем жить крестьянской жизнью! У нас здесь на сегодня намечено еще одно мероприятие. Детям, поймавшим за текущую неделю наибольшее количество крыс, будут выдаваться награды. Легко видеть, что так нам и предстоит провести остаток нашей жизни. Наши дети вырастут, как вполне квалифицированные крысоловы и свинопасы. Почетная работа. Необходимая работа. Никто не в праве пренебрегать ею. Но… разве не хочется нам надеяться на что-либо получше?!

— А еще мы ввели рабство, — продолжал Деланти. — Не потому, что нам хочется иметь рабов. А потому, что они необходимы нам. Это нам — то, владевшиммолниями!

Эти слова наотмашь ударили Гарви Рэнделла. Они причинили ему почти физическую боль. Он видел, что и остальные ощутили почти физическую боль. Во всяком случае — большинство. Они застыли, они уже не могли уйти из зала.

— Безусловно, здесь, в этой долине, мы прожить кое-как сможем. Если прозябание можно назвать жизнью! — закричал Деланти. — Мы можем не вылезать отсюда, мы будем в безопасности, и будут подрастать наши дети — гоняя свиней на выпас и собирая дерьмо. Здесь есть многое, чем мы по праву можем гордиться — потому что дела у нас обстоят намного лучше, чем могли бы быть… Но разве этого достаточно? Достаточно ли для нас, подчеркиваю — для нас! — прозябать в безопасности, оставив всех остальных на погибель? Все вы говорили, что вам очень жалко людей, которых вы не пускали к себе. Что вам очень жалко тех, кого вы отсылали обратно во внешний мир. Что ж, теперь у нас появилась другая возможность. Мы можем превратить весь Внешний мир, всю эту проклятую Долину Сан-Иоаквин в столь же безопасное место, как наша Твердыня.

— Или мы можем выбрать другой путь. Мы можем, не высовывая носа, оставаться здесь. Будем в безопасности как… как суслики. Но если мы откажемся от борьбы в этот раз, то тоже самое произойдет и в следующий раз. И еще раз в следующий, и снова в следующий. И через пятьдесят лет ваши потомки, услышав гром, будут прятаться под кроватью. Туда всегда лезли, прячась от грома богов. Крестьяне в древние времена… во все времена верили, что гром — это оружие богов.

— А комета! Мы-то знаем, что такое комета. Случись все это через десять с небольшим лет, мы смогли бы столкнуться и столкнуть эту чертову комету с дороги Земли! Я был в космосе. Мне там уже больше не бывать, но ваши дети смогут снова выйти в космос! Смогут, черт побери! Если у нас будет атомная электростанция, то через двадцать лет мы снова выйдем в космос. Мы обладаем необходимыми знаниями, и все, что нам нужно будет — это энергия, а источник энергии находится там, не далее чем в пятидесяти милях отсюда. Будет там находиться, если у нас хватит мужества спасти его от уничтожения. Подумайте над этим. У вас есть выбор. Продолжать прежнюю жизнь и окончательно стать крестьянами. Крестьянами, как в добрые старые времена. Обладающими личной безопасностью крестьянами. Обычными суеверными крестьянами. Или снова завоевать вселенную. Снова овладеть молниями.

Рик сделал паузу — но не настолько длинную паузу, чтобы кто-нибудь успел высказать свои предложения.

— Я отправляюсь защищать АЭС, — сказал он. — Леонилла?

— Конечно, — Леонилла Малик подошла к сцене.

— Я тоже! — с дальнего конца зала крикнул Товарищ, генерал Яков. — Чтобы мы овладели молниями!

— Пора, — Гарви шлепнул Маурин по заду и быстро пошел к сцене. Очень быстрым шагом: момент упускать нельзя. Решение было единственным и простым. Гарви четко знал, какие слова он выкрикнет через миг.

— Отряд Рэнделла?!

— Конечно! — закричал в ответ кто-то. И уже рядом с Гарви встала Маурин, и проталкивался вперед какой-то фермер; и возле Гарви уже были Тим Хамнер и мэр Зейц. Мария Ванс и Джордж Кристофер яростно спорили. Это хорошо! Мария входила в отряд Рэнделла, а не в группу Кристофера. Значит, Кристофер тоже присоединится.

Эл Харди застыл в смущении. Ему хотелось что-то сказать — но приказ, светившийся в глазах Маурин, заставлял молчать.

Он еще может остановить этот порыв, подумал Гарви Рэнделл. И это потребует от него не таких уж больших усилий. Раз все согласны, дать задний ход, будет, конечно, не легко, однако такое еще возможно. Но когда порыв наберет инерцию, его уже ничем не остановишь. Эл Харди обладает достаточной властью, чтобы все переменить пока не поздно…

Харди отвел взгляд на сенатора. Старик привстал со своего кресла, он задыхался, разевая рот. И рухнул обратно в кресло. Леонилла кинулась к Джеллисону, но он жестом остановил ее, кивком позвал к себе Харди.

— Эл, — просипел он.

С собой Леонилла принесла сюда свою медицинскую сумку скорой помощи. Эта сумка и сейчас находилась в кабинете мэра. Леонилла открыла сумку, выхватила шприц. Преодолев слабое сопротивление сенатора, она расстегнула ему куртку и рубашку. Быстро протерла ему тампоном грудь. И воткнула иглу прямо в грудь, рядом с сердцем. Эл Харди прорывался сквозь толпу, как сумасшедший. Пробился, упал на колени возле задыхающегося сенатора. Джеллисон бился, корчился в кресле. Пытался руками дотянуться до своей груди — но руки держали шеф Хартман и еще кто-то. Глаза сенатора остановились на Эле Харди.