Фриц Лейбер - Клинки против смерти

- Неужели ты действительно такой трус, каким хочешь казаться? - насмешливо удивлялся он. - И ты хочешь заставить нас поверить в то, что боишься пустого погреба?

- Мастер, я не трус, - умолял вор, - я проследил отпечатки следов северянина в пыли по всему узкому коридору, почти до конца древней лестницы, ныне позабытой, но живому человеку не дано без ужаса слышать эти странные высокие голоса, этот треск костей. Сухой воздух душил меня, а еще ветер задул факел. А вокруг хохотали. Мастер, да я бы украл самоцвет из колец свернувшейся кобры, если бы ты приказал мне это сделать. Но заставить себя сойти вниз в эту тьму я не смог.

Фафхрд заметил, как сжались губы Слевьяса, и ждал уже, что тот объявит презренному вору приговор, но вмешалась сидевшая вокруг стола знать.

- А за его рассказом, может, что-то и кроется, - заметил один, - в конце концов откуда нам знать, что может оказаться в этих погребах, где заплутал северянин.

- До нынешней ночи мы даже не знали о них, - отозвался другой, - в не потревоженной столетиями пыли может попасться и кое-что странное.

- Вчера вечером, - добавил третий, - мы уже посмеялись над рассказом Фиссифа. А на горле Кроваса в самом деле отметины словно от когтей или костей.

Казалось, из далеких подвалов хлынули вверх миазмы страха. Одиноко звучали голоса. Воры-прислужники замерли у стен с факелами и оружием, явно охваченные уже суеверным трепетом. И Слевьяс снова нерешительно умолк - однако в отличие от остальных он скорее задумался, чем испугался. В наступившей тишине громким бульканьем отзывалось падение каждой капли, и тут Фафхрд решил половить рыбку в мутной воде.

- Я расскажу вам, что видел в подвалах, - глубоким голосом произнес он. - Только сперва скажите, где вы, воры, хороните своих мертвецов?

Оценивающие взгляды обратились к нему - он заговорил впервые с того момента, как пришел в себя. На вопрос ему не ответили, но говорить разрешили. Даже крутивший тиски для больших пальцев Слевьяс лишь слегка нахмурился, но возражать не стал.

Фафхрда стоило послушать. В тембре его голоса звенели морозы северных земель, леденящие ветры мели снежную пустыню - у него был звонкий выразительный голос скальда. Он подробно поведал, как спускался в темные подземелья. Конечно, надо было производить впечатление, и он добавил кое-какие подробности, и подземное приключение с его слов стало казаться отрывком из странного предания. Воры-подручные, не привыкшие к подобной манере исполнения, глядели на него с открытыми ртами. За столом приумолкли. Свою историю северянин выкладывал по возможности не торопясь и в то же время дорожа каждой минутой.

И когда голос его на мгновение умолкал, пляски капель в водяных часах не было слышно. А потом ухо Фафхрда уловило тихий скрежет, словно терли камнем о камень. Слушатели его, похоже, ничего не заметили, но Фафхрд узнал знакомый звук - это поворачивалась потайная каменная панель в нише за черными портьерами.

Рассказ его достиг высшего напряжения.

- Там, в забытых погребах, - вещал он, беря чуть пониже, - по ночам оживают кости древних воров Ланхмара. Долго лежали они там и возненавидели вас, позабывших своих предшественников. Украшенный драгоценными камнями череп принадлежал брату ваших мертвецов, Охмпхалу. Разве Кровас не говорил вам, что обязанность выкрасть эти кости была возложена на вас еще в таинственном прошлом? Предполагалось, что Охмпхал воссоединится со своими братьями. А вместо этого святотатец Кровас принялся выламывать драгоценные камни. Я не знаю, где сейчас находится череп, но если его еще не вернули в предназначенное место, те, кто внизу, вот-вот явятся сюда за своим собратом. И не ждите от них пощады.

И тут слова застыли в горле Фафхрда. Последний аргумент его, предполагавший немедленное освобождение, так и остался невысказанным. Прямо в воздухе перед черной драпировкой ниши, висел череп Охмпхала, и самоцветы в его глазах светились не только отраженным светом факелов. Следуя за взглядом Фафхрда, туда обратились и глаза воров, у стола заохали чуть ли не в панике. Истинным ворам подобало испытывать трепет перед правящим Мастером, но подобный страх был не допустим.

А потом из черепа провыл высокий голос:

- Замрите, презренные, жалкие воры сего дня! Трепещите и безмолвствуйте. Говорит ваш Мастер прежних времен. Внемлите мне, я - Охмпхал!

Действие голоса возымело вполне определенный эффект. Большая часть воров подалась назад, сжав кулаки и стиснув зубы, чтобы не задрожать. Но на лбу Фафхрда от облегчения выступил пот - он-то узнал голос Мышелова. А на жирном лице Фиссифа страх мешался с недоумением.

- Во-первых, - продолжал вещать голос из черепа, - в качестве урока для всех я сейчас удавлю северянина. Разрежьте эти веревки и представьте его предо мною. Быстрее, пока сюда не явились мои братья и не наказали всех вас.

Дрожащими руками воры, что стояли по обе стороны от Фафхрда, разрезали веревки. Северянин пошевелил всем телом, стараясь разогнать онемение. Его поставили на ноги, толкнули вперед к черепу, так что он споткнулся.

Вдруг черные портьеры содрогнулись от внезапного движения, раздался пронзительный, почти животный, яростный вопль. Череп Охмпхала по черному бархату скатился в комнату, воры бросились врассыпную, словно опасаясь, что череп начнет кусать их за лодыжки ядовитыми зубами. Из отверстия в основании черепа выкатилась свеча и погасла. Портьеры отдернулись в сторону, и в комнату ввалились два борющихся тела. На мгновение даже Фафхрду показалось, что он рехнулся, настолько неожиданной оказалась открывшаяся сцена. Сцепились старая карга в черном платье, подол которого был подоткнут выше крепких колен, и рыжеволосая девица с кинжалом, а когда платок и парик слетели со старухи, под слоем жира и пепла северянин узнал Мышелова. Выхватив кинжал, Фиссиф метнулся вперед мимо Фафхрда. Надо было действовать, и северянин, ухватив его за плечо, с размаху грохнул о стену, подобрал выпавшее из рук ошалевшего вора оружие и неловко шагнул вперед.

Тем временем Ивлиса, увидев собравшихся воров, отпустила своего противника. Фафхрд и Мышелов обернулись к нише - это был единственный путь к спасению - и тут же пригнулись: так внезапно возникли трое телохранителей Ивлисы, прибежавшие на помощь хозяйке. Появившиеся тут же набросились на Мышелова и Фафхрда, которые оказались ближе всего к ним, и погнали их в глубь комнаты, не забывая награждать тяжелыми ударами коротких мечей попадавшихся под руку воров.

Инцидент этот еще более озадачил хозяев Обители, но позволил им оправиться от суеверного страха. Слевьяс, оценив положение, стал сгонять своих собратьев к нише, побуждая их к действию громкими шлепками, что раздавал плоской стороной собственного меча. В помещении наступил невообразимый хаос. Стучали мечи, сверкали кинжалы. Трещали головы, текла кровь. Словно дубинками, размахивали факелами, бились ими, уголья разлетались в стороны, обжигая раненых. В смятении вор разил вора, а знать, что собралась за столом, успела для самозащиты сбиться в какое-то подобие отряда. Выступая во главе его, Слевьяс обрушился на Фафхрда. Мышелов подставил ему ногу, но, оказавшись на коленях, Слевьяс взмахнул длинным мечом и распорол черный плащ, едва не пронзив низкорослого искателя приключений. Оградившись креслом, Фафхрд отбрасывал всех, кто оказывался перед ним, а потом опрокинул набок и стол, водяные часы разлетелись вдребезги.