Юрий Иваниченко - Выборный

- А я тоже была против!- заявила девушка.

- Нас мало... А большинство так привыкло при жизни покоряться, что и теперь не освободилось...

- Что же делать?- спросил Кочергин.

- Думать надо,- бросил Белов.

Виктору показалось, что на мгновение бесплотная девушка прильнула к Василию Андреевичу и тут же смущенно отвернулась.

- Может, с кем посоветуешься?- спросил Седой, неожиданно приблизившись.

- Поздно уже,- сказал как в воду опущенный Кочергин и выплюнул размочаленную сигарету.- С кем теперь посоветуешься?

И пошел, не оглядываясь, к машине.

- Может быть, надо пойти к руководству?- спросил вдогонку Присяжный.

- В такое время?- Виктор открыл дверцу.- Спят уже.

Ключ никак не попадал в замок зажигания. Не оборачиваясь, Виктор чувствовал, что Белов сидит сзади и разыскивает по карманам забытую в суматохе "красных похорон" трубку. Больше для самого себя, чем для Белова, Виктор пояснил:

- Сегодня уже поздно, а завтра... Пока я доберусь до того уровня, где могут что-то реально сделать, может быть совсем поздно... Если вообще меня выслушают, а не отправят...

- Да, ты не один на свете: найдется кому бульдозеристами покомандовать,- констатировал Василий Андреевич.

- А дружок твой не спит,- вдруг оказался рядом Седой,- ну-ка, давай к нему...

Глава 15

Когда Наташа предположила, что дядя Толя мирится с тетей Тамарой, она была не очень далека от истины. От примирения супругов отделяла только дверь. Но вот открыть ее Василенко не мог - Тамара заперлась и на уговоры не отвечала.

Сидя в прихожей на несвежем линолеуме, Толя не то чтобы отрезвел, но его опьянение перешло в самую неприятную фазу. Его вина перед всем миром, а особенно перед Тамарой казалась столь велика, что искупалась только немедленным публичным покаянием.

Анатолий Петрович, еще какой-то час назад веселый, общительный и остроумный, теперь тосковал и выдавливал всего одну просьбу:

- Том, ну Том, ну открой...

Тамара не отзывалась; Василенко понимал, что пока она не ответит, хоть резкостью, хоть как, дело безнадежно. Ломать дверь и превращать их единственную комнату в арену боевых действий Толя не собирался - и потому, что не был уже достаточно пьян, и потому, что твердо знал: от подобных выходок Тамара ожесточится еще сильнее. И надолго.

Насидевшись под дверью, Василенко пошел в ванную и сунул голову под струю. Рот заливало, а когда Толя поворачивал голову, тугие водяные петли хлестали по щекам. Стоя на коленях и захлебываясь, Василенко в полной мере ощущал жалость к себе, такому молодому и талантливому, и такому измученному мелочностью повседневной работы... Мерзостью, о которой удавалось забывать только на пару часов в хорошей компании...

Василенко даже зубами заскрипел от досады: ему необходимы были и дружки, и Тамара, но они никак не могли сосуществовать.

Внезапно струя исчезла.

- Пойдем,- приказал знакомый раздраженный голос. Утираясь рукавом, Василенко поднял голову.

За его спиной, непонятно как помещаясь в крошечной ванной комнате, стояли Седой и еще один такой же прозрачный, с бородкой, в костюме и длинном кашне вокруг шеи.

- Пойдем,- повторил Седой и прошел на кухню.- Разговор есть.

Василенко потащился за ним, почему-то приволакивая ноги. На кухонном столе валялась раскрытая пачка "Беломора"; Анатолий поспешно закурил и сел.

Второй, тот, что в кашне, надсадно закашлял, но тут же замахал руками на смутившегося Василенко: кури, мол, я не из-за дыма кашляю.

Седой, мрачный и скупой в движениях, остановился напротив Анатолия Петровича и спросил:

- Ты соображать можешь или водка все отшибла?

- Могу,- с достоинством выпрямился Василенко,- я не пьян.

- Оно и видно,- прокашлялся Приват и подал Толе кухонное полотенце: С вас капает.

Василенко утерся и, прижав ладони к груди, попросил:

- Вы только потише, а? Тамара услышит...

- Не услышит,- пообещал Приват,- разве что тебя.

И добавил:

- Вы чрезмерно не курите. Никотин тоже угнетает умственную деятельность.

- Да-да,- покивал головой Василенко и встал.- Только учтите: он меня тогда заставил. Я считал и считаю, что эту нашу церковь вообще трогать не надо.

- Нашу!- хохотнул Седой.- Я-то в бога не верю, а уж в остальное и подавно. Нет, парень, не в этом дело.

- Нижние сектора сносят, - сказал Приват,- пустили бульдозеры по могилам.

- Как? Уже? - только и вырвалось у Василенко.

- Ты что,- спросил Седой,- совсем отупел? Не "уже", а безо всяких... Ладно, это не твои штучки, не тебе за них и отвечать. А вот другое...

- Сейчас сюда приедет Кочергин, - сказал Приват,- он полностью в курсе. И вы решите, что делать.

- Мы с ним?

- Голова тебе для чего дана? - поинтересовался Седой. - Только за воротник закладывать? Подумаешь как следует.

- Почему именно я?- глупо спросил Василенко.

- А думать никому не вредно,- криво усмехнулся Седой.

- Пора открывать,- сообщил Приват.

...Кочергин молча прошел на кухню и взобрался на подоконник. Внизу, в прямоугольнике открытого окна, застыли желтые и бледно-голубые лужи света уличных фонарей. Помедлив немного, посмотрев на силуэты, заполняющие кухню, Виктор спросил у Василенко:

- Ты уже в курсе?

- Более-менее,- ответил Толя,- самовольно снос начали...

- Сволочь такая, еще и моих людей припутал,- бросил Кочергин и, перегнувшись, посмотрел на крышу своего "Москвича".

- Это без разницы,- отозвался Белов,- не твои, так другие. Завтра, полагаю, так и будет.

- Дадим этому Лаптеву как следует,- предложил Седой,- чтоб дорогу на кладбище забыл.

- А толку-то?- спросил Белов, покачиваясь с пятки на носок.- Другой что, лучше будет?

- Порода,- подал голос Приват.

- Короче, задача у нас такая,- ровным голосом начал Кочергин.Безобразия такого, как сегодня, больше допустить нельзя. Всему свое время. Если уж взялись вообще - так пусть хоть по уставу, по чести делается.

- Прикажи своим людям,- тряхнул мокрой головой Василенко.

- Своим - могу. Уже приказал.

- Ну и?..

- Не будет моих, будут другие. Кстати, не подскажешь, чем и как занять сдельщиков на недельку-другую, чтобы в заработке не потеряли?

- Спроси что полегче...

- Заработок, деньги, - подумал вслух Белов, - а может, не будем забывать, что они граждане, что люди, что...

И замолчал.

Почему-то все смотрели на Василенко. И чувствовал Анатолий Петрович, что все происшедшее и происходящее - только следствия, а действительная причина была раньше, год назад, когда он взялся за работу и проектировал с увлечением, будто совершенно позабыв, где все это должно быть построено... Все - от самообмана, от покорности, от боязни не то что действовать думать.

- Я вот что скажу, Витек,- начал Василенко и закурил. - Ты ведь не можешь без документации работать?