Галина Полынская - МетрОполь

Увидев все это, Олег скис окончательно, его движения замедлились, а в голубых глазах возникло такое выражение, которое можно наблюдать у пациентов зубоврачебного кабинета.

– Не дрейфь, – шепнул ему Артур, ободряюще похлопав его по плечу, – потом напьемся от души.

– Прошу, разуйтесь и ложитесь на спину, – сказал Имо, закрывая за собой дверь и подходя к «синтезатору». Олег глубоко вздохнул, сбросил кроссовки и полез на соседнюю с Артуром кровать.

– Наденьте, пожалуйста, на головы шлемы крестообразным знаком на лоб, и ложитесь поудобнее.

Четверка медленно повиновалась. Устроившись на узкой кровати, Артур стал рассматривать экран на потолке. Вдруг он почувствовал, как его запястья, лодыжки и грудь несильно, но плотно стянуло нечто прохладное.

– Э! – он приподнял голову и увидел темно-серые, отсвечивающие металлом полоски на своем теле. – Это еще что такое?

– Это на всякий случай, в целях безопасности. Если во время обучения кому-нибудь придет в голову встать или же совершить резкое телодвижение, ход программы нарушится и, как следствие, возможно слабоумие.

Услышав это, Олег, пытавшийся выбраться из пут, замер, Артур же пожалел, что не сходил в туалет перед мероприятием.

– А процедура долгая? – спросил он.

– Не очень.

Вскоре в центре потолочного экрана появилась едва заметная желтая точка, она сразу же приковала к себе внимание, как единственно светлое пятнышко на гладкой темной поверхности. Как ни старался Артур не смотреть на эту точку, но взгляд, как заколдованный возвращался к ней. Тогда Артур закрыл глаза, но точка уже была «нарисована» на внутренней стороне век.

– Держите глаза открытыми, – немедленно раздался голос Имо.

Ничего не оставалось, как снова уставиться на желтое пятнышко. Смотрел он на него до тех пор, покуда не показалось, что пятнышко задрожало, задвигалось из стороны в сторону. Артур зажмурился, открыл глаза и понял, что это не обман зрения. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, точка принялась описывать круги и более сложные геометрические фигуры.

Вскоре точка разогналась до такой степени, что превратилась в сложные, практически неподвижные рисунки ядовито-желтого цвета. Остролистые цветы с наложенными поверх овалами и треугольниками видоизменялись в иные причудливые картины так неуловимо, что глаз практически не мог поймать движения.

Постепенно это зрелище так увлекло Артура, что он забыл обо всем на свете, разглядывая меняющиеся желтые картины, похожие на прекрасные галлюцинации обкурившегося компьютера. Тело налилось теплой тяжестью, приятно закололо стопы и ладони, под шлемом, во лбу и висках, разлилась матовая прохлада и Артур услышал мерный, тихий гул в ушах, смахивающий на излишне басовитый морской прибой. Он то приближался, то удалялся, то сдавливая барабанные перепонки, то отпуская их. Артур уже не понимал, открыты его глаза или закрыты, видит ли он по-прежнему желтые рисунки или они просто кажутся. Тело и сознание словно кто-то разделил, раскрутил и разбросал в разные стороны. Где-то в отдаленном уголке сознания захотелось забраться в уютную дрему, как под верблюжий плед, укрыться с головой и слушать, как за окном барабанит дождь, швыряя на мокрый карниз изорванные ветром багровые листья…

…по сине-сливовому оконному стеклу, догоняя друг друга, бежали, торопились дождевые капли, превращаясь в ртутные ручейки… Артур протянул ладонь и потрогал упругую, прохладную кожу оконного стекла. Послышался какой-то шум, он обернулся и увидел, что стоит босиком, по щиколотку в раскисшей земле, а вокруг покачивают густыми ночными кронами высокие кустарники, позади серебрится узкая мощеная дорога, за нею – высокий, густо-черный лес.

Повернувшись к окну, Артур попытался рассмотреть, что же там, за этим сине-сливовым стеклом. Безбожно мерзли ноги, дождь тёк за шиворот рубашки, но он всё вглядывался в сумрак, почти вплотную приблизившись к окну. Внезапно там, в глубине заоконного пространства, возникло отдаленное тусклое свечение. Оно приближалось, вскоре уже можно было различить три свечных огонька. Они выхватывали из темноты фрагменты интерьера и приближались к Артуру, неподвижно замершему среди дождя и кустарника.

Свет становился все ближе, уже можно было различить литой подсвечник, руку, держащую его, длинный бархатный лиловый халат… у самого окна, рука медленно поднялась, осветив длинные черные, беспорядочно разбросанные по плечам волосы и лицо… Артура. Глядя на самого себя, стоящего с подсвечником в руке по ту сторону оконной рамы, Артур поднял руку и приложил ладонь к стеклу. Человек в малиновом халате медленно коснулся указательным пальцем места, где была рука Артура, провел раз, другой, расправил ладонь и Артур увидел, что на ней нет линий, она гладкая и ровная, как чистый лист бумаги. Артур непроизвольно сделал шаг назад, оступился и полетел куда-то вниз. Не успел перевести дух, как упал на стог свежескошенного сена.

Пару минут просто лежал, успокаивая колотье в груди, смотрел на высокое синее небо с редкими пушинками облаков, птичьими точками и далеким солнцем, задумавшимся в момент то ли заката, то ли восхода.

Когда сердце немного угомонилось, Артур съехал со стога, обтер травою грязные ноги и огляделся. Луг с аккуратными холмиками стогов, сизые полоски тумана, безмолвная лесная опушка и тропинка, вьющаяся в туман. Озираясь по сторонам, Артур вдохнул чистый, наполненный травяным духом воздух, провел рукой по волосам, откидывая их со лба, и пошел вперед по тропинке. Тишина… ни звука, ни птичьего вскрика, лишь едва слышный шелест собственных шагов, да гулкий сердца стук…

Туман сгущался, он был теплым, как парное молоко, и Артуру стало вдруг тоскливо и жаль, что никогда он не бывал в деревнях. Все его знакомство с сельской местностью ограничивалось выездами на шашлыки в ближайшие подмосковные леса. Здесь же чувствовался такой покой, такая свобода, хотелось лежать навзничь на траве, покусывая какую-нибудь былинку, и слушать, как из земли, через тебя, струится неведомая глубинная сила.

Сквозь молочный туман проступили смутные очертания какой-то постройки, и Артур ускорил шаг. Это оказалась небольшая белая церквушка с высоким полукруглым входом. Дверей, равно как и стекла в окнах почему-то не оказалось. Остановившись на пороге, Артур заглянул в прохладный полумрак. Сквозь истлевший дощатый пол бурно росла трава, впереди виднелись остатки алтаря. Артур шагнул внутрь, мельком заметив небольшой тусклый колокол, висевший на железном пруте, вбитом в вершину дверного проема. На стенах еще виднелись остатки росписи, над головой и ближе к алтарю она сохранилась гораздо лучше, различалась одежда и нимбы святых. В самом алтаре высилось темное, почти черное деревянное распятие. Артур подошел ближе. Разрушенное пространство за распятием терялось во мраке и Артура вдруг охватило языческое любопытство, желание посмотреть, а что же там, в бывшем недоступном ранее простым прихожанам месте. Хоть там и явно уже ничего путного не осталось, все равно хотелось прикоснуться к невидимой священной тайне, наверняка все еще витающей в церковных стенах.