Татьяна Минина - Исправленному верить (сборник)

Вита глубоко вздохнула. Марк Руфин Блазий потерян для человеческой расы. Но мерилом человека является то, что он оставит после себя. Военный трибун покинул крепость, его люди прочитали роспись тьмы на своей коже. Со стороны тех, кто должен был стать спасением, они увидели лишь страх и угрозы.

И вместо того, чтобы рассыпаться под новыми ударами, выжившие сплотились вокруг своего аквилифера. Трезвость оценок. Планирование на завтрашний день. Действия сообща. Юмор, сдержанный и в то же время неуловимо агрессивный.

Трибун Аврелий забрал из крепости их серебряного орла, но несущий – это не приложение к штандартам и регалиям. Символ силен лишь настолько, насколько сильна рука, поднимающая его.

С орлом или без, Луций Метелл Баяр являлся одним из сильнейших магов провинции – и явно принадлежал к породе тех, кто выживает. Люди его после всего перенесенного превратились в легион в изначальном значении этого слова. Они действовали как единое целое, представляли собой много больше, нежели сумму подгоняемых кнутом слагаемых.

Если дойдет до столкновения между разоруженными, ослабленными, лишенными провианта пленниками Тира и карантинными войсками, со всеми их центуриями, сигнами и дополнительными подразделениями… Вита знала, на кого она бы поставила. И это был отнюдь не Гай «Я-отдал-вам-приказ!» Аврелий.

Медик с глухим стоном перевернулась на бок. Попыталась представить себе такого человека, как Баяр, покорно ожидающим приговора. Тихо сидящим взаперти. Смирившимся с тем, что для безмятежной Лии Ливии и яростного мальчишки Нерги надежды уже не будет.

Да ни за что на свете! Ни за что во всей необъятной, безжалостной тьме. С несущим орла проблемы будут. Он сам будет одной большой проблемой! Вите, когда наступит ее черед действовать, придется это учитывать.

Но для того, чтобы какие-то действия в принципе стали возможны, ей нужно сначала отдохнуть!

«Спать, спать, спать…» – звучал в висках безмолвный речитатив. Медик перекатилась на другой бок. На левый. Вспомнила, что на нем лежать вредно, это нагрузка для сердца. Перевернулась обратно на правый.

Перед глазами рельефно, в ярком цвете и в четких контрастных тонах, встал образ. Рыжеволосый мужчина, и в смерти не разомкнувший объятий, прижимал к сердцу останки жены.

Вита плотнее сжала веки. Кочевник-полукровка пришпилен к стене, короткое копье вырастает из-под ребер, точно ветвь жадного дерева. Ручьи засохшей крови, черные среди теней…

Она чуть приподняла голову, уронила, пытаясь вытряхнуть накатившие воспоминания.

Мертвый ребенок на мраморе, белая кожа, посиневшие губы, рыжие волосы рассыпались огненным ореолом…

«Все. Хватит. Медик я или нет? Немедленно спать!»

Вита нашла удобную позу. Застыла в ней, не позволяя себе шевелиться. Замедлила дыхание, расслабила живот, диафрагму, успокоила пульс. Начиная с затылка, одну за другой начала расслаблять группы мышц. Лицо… Шея… Плечи…

Спать.

Она представила, что рядом кто-то лежит. Сосредоточила на этом весь фокус тренированного разума. Базовые техники исцеления требовали превратить эмоции и воображение в отточенный инструмент, и сейчас медик без зазрения совести им воспользовалась. Кто-то рядом, за ее спиной, вытянулся, лежа на боку. Не касаясь, но так близко, что кожей ощущаешь жар тела. Она вчувствовалась в это тепло. В ощущение присутствия.

Мужчина. Крупнее ее, массивней, сильнее. Вита намеренно не стала представлять какие-то конкретные черты (и особенно решительно не стала представлять черты бывшего мужа). Не друг, не коллега. Никто из тех, кого встретила случайно в суматохе дня (потому что тогда существовала бы опасность перепутать фантазию и реальность). Она запретила себе вспоминать цвет его глаз и мягкость волос. Просто присутствие. Островок живого тепла в темноте.

Вита кожей ощутила движение: тот, кто был рядом, поднял руку. На спину ей легла тяжелая горячая ладонь. Скользнула на плечо. Чуть сжалась. Ноющие усталостью мышцы, наконец, расслабились.

От прикосновения по телу расходились вязкие теплые волны. Они качали ее, уносили вдаль. Ночь плеснула и вздыбилась. Поднявшаяся из глубин темнота затопила с головой. Увлекла на дно.

VI

Надрывный визг ударил по нервам. Сигнальный рог! Вита села, не успев еще толком проснуться. Он резкого движения вдоль спины и шеи будто резануло пилой. Потянула мышцы…

Она скатилась с кровати прямо на пол (на так и не растопленной жаровне вспыхнула брошенная Авлом мелкая монетка, нельзя создавать силуэт, нельзя делать из себя мишень), первым делом схватила калиги на толстой подошве.

Тревога?

Что происходит?

Тишина за пологом разбилась криками, топотом, тревожными призывами рога-корны. С момента ее службы в легионах прошло уже не одно десятилетие, но некоторые вещи забыть невозможно. Ухо без труда различило сигналы «Подъем» и «Сбор». Кто-то взревел: «Нападение!», «Прорыв периметра!» и, почему-то, «Засада!». Точно подчеркивая невероятность происходящего, ночь разорвало жутким улюлюкающим многоголосьем. Боевой клич кочевников! Рядом! Мэйэрана Легкокрылая, как?..

Разум все еще пытался справиться с невозможностью нападения, а руки уже натягивали тунику, а поверх – обшитый многочисленными карманами пояс.

– Дым, дым, дым… – твердили губы, пока пальцы судорожно шарили в сундуке.

Где?.. Ошма и холера! Именно поэтому свой багаж нужно распаковывать самой! Медик заставила себя остановиться, забыть о маске. Схватила тонкий ришийский шарф, опрокинула на него пузырек с пахучей жидкостью, повязала поверх лица. На запястье – браслет. Через плечо – пузатая сумка.

В последний момент Вита подхватила бесформенную накидку, пропитанную соком кау (нельзя, чтобы женский силуэт выделялся среди прочих обитателей лагеря). Зажала в кулаке монетку-светильник, приглушая сияние. На мгновение застыла, пытаясь по хаотичным звукам восстановить картину происходящего. Контроль дыхания. Контроль пульса.

«Самое главное – не терять голову. В любом смысле слова. Двигайся!»

Медик выскользнула из палатки. Споткнулась о лежащее поперек выхода тело, заметила лишь, что ему уже не помочь (одна стрела под ребра, вторая пробила насквозь череп), перешагнула. Постаралась охватить все происходящее вокруг одним стремительным цепким взглядом.

Четкий дисциплинированный лагерь трибуна Аврелия погрузился в хаос. Часть палаток была сбита на землю. Мысли словно придавило чем-то тяжелым, восприятие пропорций и перспективы исказилось. Дорога, что должна была рассекать лагерь ровной линией, расплывалась перед глазами.

Тут и там начинали заниматься пожары. Ткань, кожи и дерево в легионах были обработаны, чтобы сделать их менее уязвимыми для огня. Вместо открытого пламени палатки лишь тлели, наполняя воздух горькой вонью. Вита плотнее прижала к носу шарф. Главным врагом этой ночью будет дым. Даже при поднятых во время нападения щитах ветра лагерь хорошо продувался. Здоровый человек мог не опасаться удушья. Однако для Виты царапающая бронхи едкость грозила обернуться серьезной проблемой. Во время подхваченной от пациента болезни ее легкие были повреждены настолько, что часть тканей пришлось удалить. Оставшееся было ослаблено, периодически радовало ее приступами, а каждую зиму грозило вспыхнуть затяжным воспалением. Если будут условия, при которых могут не выдержать легкие, они, скорее всего, действительно не выдержат. Нужно уходить.