Брайан Олдисс - Галактики как песчинки

— А почему вы думаете, что это так порочно? — спросил Дэви.

— Почему? Да потому, что всё это — простое измышление больного ума, пытающегося наказать себя, навлекая вечные муки. Эта модель наказания время от времени встречается.

Прежде чем Дэви смог оправиться и — ответить, Уатт поднялся, приглаживая рукой несуществующие волосы на лысой голове и заговорил:

— Итак, перед вами вся картина дела Ишраиля, Дэл. Он болен. У него мания преследования. Я думаю, вы поймёте — хотя боюсь, что нет, — как больно нам разбираться с этим случаем и как трудно было найти нить и увязать все воедино.

— Хотя внешне все выглядело правдоподобно, — сказал Шансфор, вставая и застёгивая тунику, давая понять, что встреча завершена. — Его случай — очень сложный, я бы даже сказал, опасный и несбалансированный. Конечно, осталось ещё много вопросов и неясных моментов. И не все ещё мы распутали. В данном случае необходимы терпение и время.

— Дайте полиции ещё немного времени на то, чтобы проследить его жизнь, — облегчённо сказал Старший Брат, — и, возможно, выяснится, что он — обыкновенный убийца, с амнезией, спровоцированной виной.

“О Ишраиль! Ты — простой убийца! Враги поймали тебя в свои искусно расставленные сети! Тебе следовало прийти пятьдесят миллионов лет назад — Неандертальцы высказали бы больше понимания и сочувствия!”

Дэви опустил глаза и сжал кулаки. Кровь играла и бурлила в жилах, как водопад. В какой-то момент единственным его желанием было броситься на Инальда Уатта. Затем безысходность охватила его своими надёжными крыльями. Он опустил руки.

— Я должен видеть Ишраиля, — тихо сказал он.

— Это невозможно, — ответил Уатт. — Его необходимо поместить в более спокойную обстановку: существуют опасения, что он буйный.

— Вы думаете? — иронизировал уже успокоившийся Дэви.

Негнущимися пальцами он застегнул тунику.

Старший Брат и Шансфор стояли рядом у камина, вежливо ожидая, когда Дэви покинет комнату. Дэви — побеждённый ими, единственный человек, который верил в Ишраиля, — стоял, переминаясь с ноги на ногу. Он вздохнул и, повернувшись, направился к выходу, не поблагодарив за приём и не попрощавшись. Его взгляд замер на увядающем лютике.

Как, должно быть, он рассмешил этих людей!

Дэви смутно ощущал, что это дело — тончайшая нить, связующая его с Разумом и галактиками.

Внезапно он понял хорошо продуманную жестокость ссылки Ишраиля — горечь пребывания среди непонимающих тебя людей.

— Я собираюсь обратиться в прессу Нового Союза. Может быть, они помогут мне! — решительно сказал он.

— Прекрасная мысль! Эмоциональность и сенсационность — это как раз их хлеб, — усмехнулся Старший Брат, но Дэви уже вышел.

На ощупь спустившись по сходням, он направился в город. Холодный ветер пронизывал его, и только тут он понял, что где-то на корабле оставил свой меховой плащ. Сейчас уже слишком поздно возвращаться.

Впереди, сквозь размытые облака, звезды галактик мерцали с надеждой и тревогой.

6. ЗВЁЗДНОЕ ТЫСЯЧЕЛЕТИЕ

…стимул

Трудно подсчитать, сколько раз история человечества менялась по воле одного, на первый взгляд, незначительного события. У фортуны — мириады скрытых лиц. Дэл был удачлив, а с ним — и Земля.

Он встретил единомышленников, убеждённых в том, что необходимо дополнительное расследование дела Ишраиля. Под их давлением Ишраиля освободили.

Его лечили, но уже как нормального человека.

Ему поверили.

Отчёт о его жизни или, точнее, то, как он представил её, — один из наиболее ценных документов, новый пятитомник надежды — Евангелие Надежды.

Блудный сын возвратился на Землю.

Ишраиль не знал, что именно он — дальний потомок горстки отважных исследователей, которые отправились к отдалённым звёздам очень-очень давно — ещё во времена Тысячелетия Роботов.

У нас нет времени на повествование о последовательном, поэтапном освоении Галактики землянами. Мы должны сосредоточиться на коротких и отрывочных сведениях о Земле. Хотя, конечно же, остановимся и на отдельных моментах освоения.

Один из экспериментальных межзвёздных кораблей, больше похожий на летающий ковчег, запущен с Земли в двадцать третьем веке. Его окрестили Большим Псом и отправили к Пациону (звезда в созвездии Малого Пса). Судьба посланцев сложилась драматично. После этого, вплоть до восьмидесятого столетия, запуски подобных кораблей не производились. И только недавние путешествия с определённой долей условности можно назвать удачными.

На открытых планетах колонисты основывали поселения и воевали с окружающей средой, с которой не могли ужиться. Все это существенно стимулировало сам процесс освоения. Начался расцвет колоний.

Прошли века.

Первые поселенцы, в свою очередь, запустили далеко-далеко в неизвестное свои щупальца колонизации.

Все больше и больше появлялось планет, заселённых сильными людьми.

Заглянем в эти миры. Посмотрим на Галькондар.

Первая колония появилась здесь за два тысячелетия до колонизации Кораманделем и первой колонизации Люггатом III. Колонисты Галькондара пытались закрепиться на незнакомой планете, в роскошной зоне побережья, в поясе саванны, но этого им сделать не удалось. И причина тому — быстрые летучие рыбы.

Рыло у этих особей — или, как их ещё называют, береговых ассатаси, — представляет собой очень острый гарпун, которым эти рыбы на полной скорости могут пробить грудь человека и вонзиться в сердце. Большую часть года на Галькондаре поведение береговых ассатаси ничем не отличается от повадок обычных летучих рыб. Своё преимущество — наличие крыльев — они используют при защите от морских хищников.

Ближе к брачному сезону характер поведения ассатаси резко изменяется. Следует отметить, что эти рыбы — гермафродиты, способные оплодотворять свои яйцеклетки; вылупившиеся из яиц маленькие черви переползают в кишечник родителей.

В этот период взрослые особи, словно находясь под давлением безапелляционного поведения своих детей, собираются в стаи, милях в пяти от берега — расстояние зависит от глубины — и образуют колонии, известные, как “порядок”, под водой и на поверхности.

Эти полусумасшедшие формирования, насчитывающие сотни тысяч рыб, могут занимать площади в несколько акров. Их манёвры привлекают множество чаек и бакланов, которые кружатся над косяками, набивая желудки до изнеможения.

Когда плотность косяка достигает своего пика, “порядок” нарушается. Тысячи ассатаси поднимаются в воздух, беря курс на берег, низко пластаясь над водой. В этот момент их скорость достигает порой более тысячи восьмиста пятидесяти ярдов в минуту. С разгону они врезаются в песок и погибают.