Брайан Олдисс - Галактики как песчинки

— Маленькое очко в пользу Ишраиля, — уточнил Уатт. — Вот так все и произошло. Похоже, вы единственный, кто поверил в его сказку, Дэл, и, зная моего друга Шансфора, вы решили привезти Ишраиля сюда, на наше попечение. Очень мудрый поступок, если позволите назвать так ваши действия.

— Я сделал это ради благополучия Ишраиля, ужасно огорчённого тем, что никто не верит ему, — сказал Дэви. — Я видел, что вскоре он и сам усомнится в своей нормальности; как вы знаете, Ишраиль только что перенёс сильнейший стресс. Когда я узнал, что “Сибирквин” у побережья, то поспешил связаться с вами. Я хотел, чтобы вы доказали ему, что он — в норме. Вы должны были оказать ему всяческую поддержку!

Кашлянув пару раз, Инальд Уатт продолжил читать отчёт, словно не слыша Дэла.

— В течение последних тридцати двух дней, — читал он ровным голосом, — Ишраиль находился здесь, на борту корабля. Его тщательно и всесторонне обследовали.

— Первым делом, естественно, осуществили физиологическую проверку, результаты которой подтвердили, что в его организме отсутствуют аномалии. Все кости на месте; ни одной унции лишних хрящей; нет лишних лёгких; даже нет, — тут он позволил себе усмехнуться, — скрытых щупалец. Во всех отношениях Ишраиль физически нормальный человек, рождённый на Земле и который умрёт на Земле. Думается, мы смогли бы обнаружить некоторые небольшие отклонения от нормы, будь он, как сам заявляет, м-м-м, представителем некоей галактической жизни.

— Почему? — горячо воскликнул Дэви. — Разве эволюция не может идти одним и тем же путём на двух разных планетах?

— А ведь это ещё одно очко в его пользу, Инальд, — смутившись, пробормотал Шансфор.

— Очко, которое мы не учли, — согласился Старший Брат и продолжил: — Чем обусловлен следующий мой шаг в нашем исследовании? Знаете ли, нас до такой степени поразило практическое отсутствие изъянов в логике доводов Ишраиля, что мы не отважились перепроверить их сами. Я лично встречался е Представителями Совета Астрономов, и расспросил их о жизни на других планетах.

Он сделал выразительную паузу. Дэл ждал.

— Представители Совета Астрономов, — медленно продолжал Уатт, — рассказали мне, что вероятность жизни на других планетах — не принимая во внимание простейшие грибки на Марсе, — не подтверждена. Более того, они сообщили мне, что свидетельств существования планетарных систем, помимо нашей, не имеется. А также пояснили, что, согласно различным древним источникам, с Земли, время от времени, запускались космические корабли к другим системам. Но факт их возвращения не подтверждён ни в одном из документов. Их вывод — у космических путешествий нет будущего.

Дэви больше не мог сдерживаться.

— И вы называете это — не отважились проверить?! — закричал он, вскочив. — О Господи, кто я, чтобы спорить с Представителями Совета Астрономов? Но что они знают обо всём этом? Они ведь не эксперты по космическим путешествиям!

— Согласен, — сказал Уатт.

В его голосе послышался металл.

— Экспертов в вопросах космических путешествий не существует вообще, за исключением, может быть, нескольких компаний авантюристов, которые установили свои жалкие вышки на Луне в надежде найти полезные ископаемые или что-либо подобное. Спекуляция! Самое подходящее слово для обсуждения этой темы. Да садитесь же, мистер Дэл, пожалуйста!

Садиться — именно этого сейчас не хотелось делать Дэви. Он пытался апеллировать взглядом к Шанс-фору, но тот пристально смотрел в огонь. В подавленном настроении Дэви снова плюхнулся в кресло.

— Продолжайте, — жёстко сказал он. — Какой ваш следующий пункт?

Прежде чем начать, Уатт обдумывал, стоит ли вообще продолжать.

— Теперь я представлю результаты обследования Ишраиля с другой стороны. Я имею в виду психологическое обследование, а данная область — именно та, в которой, уверяю вас, мы действительно эксперты. Повторю без ложной скромности — эксперты.

— На наше рассмотрение представлен документ — заявление Ишраиля, составленное на основе многочисленных наших с ним бесед. Вкратце оно содержит факты, касающиеся жизни Ишраиля: как он рос, стал адмиралом флота Проникателей — используя его собственную фразеологию, — потерпел поражение в какой-то битве и в конце концов был вынужден приземлиться.

— Я не собираюсь тратить ваше время, мистер Дэл, да и своё собственное, на препирательства по поводу детального описания этой, полной разной фантастической чепухи, автобиографии. Если расшифровать стенограмму и разбить на разделы, то запись текста займёт пять толстенных томов. И тем не менее она содержит один—два важных пункта, на которых основывается постановка диагноза Ишраиля. Их я и представляю на ваше рассмотрение. Надеюсь, вы найдёте их сентенцию более яркой и привлекательной, чем я.

— Минутку, — начал Дэви. — Вы вот рассказываете мне все это, а я делаю вывод из каждого слова: ваше, сознание закрыто гораздо плотнее, чем створки устрицы. Являлось ли оно таковым до того, как Ишраиль попал сюда? Конечно, а раз это так, у бедняги — абсолютно никаких надежд.

— Вы затеяли не ту игру, — резко вскинулся Шансфор. — Так мы ни к чему не придём. Попробуйте…

— Мы и так ни к чему не идём! — перебил Дэви. — Я — простой крестьянин и люблю, когда все чётко и ясно.

— Шансфор, — обратился Уатт к своему коллеге. — Мне кажется, я не в состоянии просто и ясно говорить с вашим приятелем. Возможно, вы кое-что объясните?

— Конечно, — ответил Шансфор. — Может быть, вы позволите мне предложить вам немного вина?

— Прекрасная идея! — подхватил директор. — По-моему, бутылки — в том резном шкафу.

В то время, как Шансфор исполнял обязанности бармена, Инальд Уатт дружески обратился к Дэлу:

— Знаете, Дэл, нам кажется, что мы делаем все возможное, чтобы представить это дело в целом как можно точнее; мы ни в коей мере не отказываемся от объяснений. По закону Ишраиль является объектом исследования Медицинской Иерархии. Вы, насколько я понимаю, не являетесь его родственником; нас очень трогает то внимание, которое вы проявляете по отношению к этому несчастному.

— Я буду вам ещё более признателен, когда услышу то, что вы собираетесь рассказать, — мрачно проронил Дэви. — Что это за важные моменты, о которых вы упомянул я?

Бокалы с ароматным вином были розданы.

Шансфор уселся около камина и протянул руки к огню.

— Возможно, вы знаете, — тихо сказал он, — что, какими бы сложными и обстоятельными ни являлись представления невротика, в их основе всегда лежат вполне конкретные чувства, такие, например, как страх, любовь, страсть, жажда власти.

— Но если взглянуть на символы, которые использует расстроенный мозг, чтобы замаскировать данные чувства от самого себя, то мы достаточно ясно увидим эти эмоциональные побуждения. В указанном отношении Ишраиль не отличается от тех пациентов, с которыми мы имеем дело, за исключением, возможно, того факта, что его представления достигли пика совершенства.