Владимир Михайлов - Может быть, найдется там десять?

– Милая, послушай…

Просчет – судя по выражению ее лица, мгновенно изменившемуся. Плохо. Но, к счастью, она, похоже, не любила откладывать обиду впрок:

– Ты же знаешь – я терпеть не могу, когда ты меня так называешь!

Рассердилась. Понятно. Нельзя оставлять этого так. Надо выходить из положения. Как же обратиться к ней? Я посмотрел на Виргу, и слово возникло само собой:

– Малыш, прости…

Она восприняла это обращение неожиданно. Широко раскрыла глаза. Неуверенно улыбнулась:

– Знаешь, это мне нравится. Называй меня так, когда тебе будет хорошо. Ладно?

– Конечно! Я так и хотел сказать. Просто в тот миг думал, как же мне написать в рапорте о том, что тут произошло только что. Промолчать?

– Нет, ты все-таки не в себе. Доложишь, как обычно: один пассажир был снят с ползуна двумя людьми службы Храма, осложнений не произошло. И дело с концом.

Храм? Что это за храм, чья служба может задерживать людей без всяких возражений со стороны властей? Господи, тут надо начинать с азов, разбираться с самого начала, а для этого нужна и обстановка, и время. А из моих так и не прибыло ни единого человека. Все пошло вкривь и вкось. Плохи дела, капитан.

– А скажи, Малыш…

– Потом, – одернула она меня. – Вот твоя смена.

И в самом деле – двухместный агрик с изображением той же драконьей головы на борту мягко опустился в нескольких шагах от нас. Дверца поднялась, из кабины вылез парень в такой же униформе, что была на мне. Направился к нам. Вирга – она же Малыш – поспешно отошла в сторонку. Видимо, в официальном ритуале места для нее не было. Я позволил телу принять строевую стойку. Сменщик приветствовал меня, подняв на уровень головы руку с раскрытой, обращенной ко мне ладонью. Я ответил тем же движением. Видимо, начинать следовало мне. Какие тут формулы приемки-сдачи? Вряд ли они сильно отличаются от повсеместно принятых.

– Дежурство прошло благополучно, нарушений порядка не было, прибытие и убытие транспорта согласно расписанию. Дежурство сдал…

На долю секунды я запнулся: кто сдал дежурство? Не Гер же, это всего лишь имя. Ну, тогда… Я всегда хорошо запоминал цифры.

– …сдал номер 716803.

– Принял 692559, – прозвучало в ответ. Слава Тебе, Господи, – сошло с рук.

– Гладкого дежурства, – пожелал я уже почти спокойно.

– Тихой подвахты, – услышал в ответ. И дополнительно: – Держись в третьем эшелоне, над перекрестком Зеленого и Оранжевого, в нижних как раз сутолока, сам понимаешь.

Я не понимал, но утвердительно кивнул, мысленно благодаря его за информацию: значит, я должен воспользоваться тем же агриком. Интересно, что подумал бы сменщик, если бы я вместо этого двинулся пешком – да еще не в ту сторону?

– Эй, ты меня не прихватишь с собой?

Вирга обратилась ко мне так, словно мы с ней вовсе не были знакомы или же едва. Такая, значит, была игра. Да и в самом деле – не полагается полицейскому во время патрулирования заигрывать с девицами ни здесь, ни в любом другом мире.

– Ладно, – я слегка пожал плечами. – Влезай!

Я галантно пропустил ее вперед. Сгорают чаще всего на мелочах – например, на незнании того, как открывается дверца в этом аппарате. Я постарался запомнить движение, каким это сделала Вирга. Обернувшись, прощально кивнул сменщику, он этого даже не заметил – двинулся уже в обход, показав нам спину.

Я уселся, медленно опустил дверцу, пытаясь наскоро разобраться в управлении. К счастью, Ферма догадалась вложить в мою память, среди прочего, и это умение. Очень хорошо; если бы я начал путаться в клавишах, моя соседка наверняка заподозрила бы что-то более серьезное, чем просто плохое самочувствие. Я нажал три из дюжины: «Авто», «Возврат» и «Старт». Этого оказалось достаточно.

Пока мы летели, я осмысливал новую информацию. Получалось, что, сменившись с дежурства, я не получал свободы действий: предстояло еще отбыть подвахту, то есть скорее всего – провести какое-то время там, куда я сейчас направлялся. Мелькнула мысль: сейчас в моем распоряжении есть транспорт, есть человек, из которого можно выжать куда больше информации, чем та, какой я владел сейчас. Я немедленно отверг этот вариант: исчезновение полицейского, да еще с агриком, не останется незамеченным, и я лишь спровоцирую операцию по моему розыску – нет, спасибо за такую роскошь, ешьте сами. В концентрированном виде оперативная информация стекается в полицейский участок. Правда, она в основном локальна, однако не зря сказано, что мудрец, увидев каплю воды, может представить океан; я, конечно, не Бог весть какой мудрец, однако же кое-что и в моих силах…

– Где тебя высадить?

Вопрос я задал через силу: высаживать Виргу означало – садиться где-то, перейдя с автомата на ручное управление, а внизу и вправду была сутолока – и в двух нижних эшелонах, и еще более на улице. Я ощутил великое облегчение, когда она сказала:

– Вот еще. Обожду тебя на крыше, а потом попробую подлечить, что-то ты мне сегодня не нравишься.

– А если…

Она покачала головой:

– Да ведь тихо в городе, так что на крышу-то ты сможешь выйти.

– Ну, будь по-твоему.

Такой вариант меня вполне устраивал. Тем более что мы уже долетели и агрик, умело лавируя, пошел на посадку на плоскую, уставленную такими же машинами кровлю полицейского небоскреба.

Я все-таки замешкался с поднятием дверцы; Вирга, перегнувшись, ткнула пальцем в кнопку (оказалось, для того, чтобы открыть выход, надо было лишь нажать крайнюю справа клавишу). Я вышел и галантно протянул руку, чтобы помочь ей. Вирга отстранила ее и выбралась сама. Оглядевшись, сказала:

– Видишь свободные скамейки под навесом. Я подожду тебя там.

– Только не уходи, – сказал я.

Она улыбнулась в ответ, покачала головой, и я направился к будке на краю крыши, где единственно и мог помещаться вход внутрь казенного здания.

На площадке перед лифтом было людно, наверное, потому, что смена закончилась не только у меня и освободившиеся полицейские прибывали для отбытия подвахты тем же путем, что и я, – через крышу. Здоровались друг с другом, обменивались короткими фразами вроде: «Ну, как прошло?» – «Да в норме, напрягаться не пришлось» или «Бузил там молодняк, пришлось приводить в сознание», изредка «Как жизнь, как семейство?» – «Спасибо, живы-здоровы, и твоим того же». И лишь однажды прозвучали слова, заслуживавшие, как мне показалось, внимания: «Был легкий шум – храмовые разбирались с какой-то братвой, о чем-то не договорились. Мы не влезали». – «Подметать много пришлось?» – «Да нет. Они сами потом все зачистили». – «Дров много наломали?» – «Шесть голов храмовых, но все теплые, только обчищены до нитки»… Не очень понятно, но любопытно, и я постарался отложить это в памяти для выяснения. А пока воспользовался этой паузой, чтобы внимательно просмотреть собравшихся, сколько успею. Потому что если уж мне удалось сойти за полицейского, то такое могло получиться и у кого-нибудь из тех, на поиски кого меня и послали. Но надежда эта быстро таяла: никого похожего здесь не нашлось; нет, жизнью духа тут и не пахло. А жаль.