Джеймс Ганн - Бессмертные

Кто-то сказал:

- Ага, смотри, очухивается! Еще раз треснуть?

- Оставь. Пусть валяется. Он нам еще понадобится. Закрой дверь.

Ба-бах! Темнота снова ослепила его.

Холод бетонного пола начал проникать в его тело. Флауэрс встал. Ноги подгибались, все тело болело. Он вытянул перед собой руку с растопыренными пальцами и шагнул вперед, затем еще раз. Другой рукой он прикрыл лицо.

Наконец пальцы коснулись стены. Бетон.

Он осторожно двинулся вдоль стены. Вот угол. Прошел дальше. Дверь. Металлическая. Ручка. Флауэрс попытался ее повернуть. Без толку. Пошел дальше по стене. Через некоторое время он получил представление о помещении, в котором его заперли: около пятнадцати футов в длину, пять в ширину, с одной дверью и без окон.

Кто-то оглушил его, затащил в этот бетонный ящик и запер.

Наверняка это тот тип, которого он вытащил из-под колес "скорой". Больше некому. Когда Флауэрс близко подошел к машине, датчики защиты узнали его и отключили оборону, а этот тип, воспользовавшись этим, незаметно подкрался и оглушил его. Скорее всего ломиком. Рана вполне подходила под него.

Но если это обычный грабитель, то зачем, кроме лекарств и аппаратуры, он прихватил еще и медика?

Флауэрс проверил карманы и убедился, что в них пусто. Пистолет тоже исчез.

Определив, что дверь открывается внутрь, Флауэрс решил спрятаться за ней, а когда кто-нибудь войдет... Фактор внезапности и то, что он довольно крупный мужчина, с крепкими кулаками, - все это говорило в его пользу.

В ожидании он вспомнил сон, который часто снился ему. Будто он снова маленький и отец по своему обыкновению разговаривает с ним как со взрослым. Это всегда льстило маленькому Флауэрсу, но и смущало его.

- Бен! - говорил отец. - Не спорю, есть вещи поинтереснее медицины, наверное, но есть ли хоть одна надежнее ее? - Ой клал тяжелую руку на худенькое плечо мальчика. Бену всегда хотелось стряхнуть ее, но он не смел. - В этом мире священна только жизнь, но ты поймешь это, только став медиком, когда изо дня в день будешь драться со смертью, иногда успешно, а чаще нет. Но все равно отвоевывая у нее дюйм за дюймом, ибо только перед жизнью склоняемся мы. И не важно, какая она: жалкая, искалеченная, никому, казалось бы, не нужная или, напротив, процветающая, - она в любом случае останется для нас священна. Вот так-то, Бен.

- Я тебе верю, папа, - дрожащим голосом отвечал маленький Флауэрс. - Я буду врачом.

Темнота наваливалась, усыпляла. Флауэрс отчаянно боролся с дремотой. Но отчего в голову лезут мысли об отце Лии?

"Слишком много врачей, но целителей среди них ничтожно мало", - именно так сказал старик.

Чушь какая-то. Много есть таких вот фраз, которые из-за своей непонятности кажутся значительными. Флауэрс вспоминал споры с другими медиками. Он настолько явственно представил себе всю обстановку студенческого бытия, что ему показалось, будто сквозь стены его бетонной тюрьмы проникли характерные запахи госпиталя: эфир и спирт. Святой запах - запах жизни. Дураки, что критикуют медицину, просто ничего не понимают.

Однажды он стоял у пуленепробиваемого окна общежития и смотрел, как сносят старые кварталы домов, чтобы на их месте возвести новые здания медицинского центра. Его завораживал взаимосвязанный процесс сноса и строительства - то же гамое происходит в самой природе, где умирание соседствует с воспроизводством. Любопытно, сколько кварталов к этому времени отобрали у города здания центра? Сорок? Сорок пять? Забыл... Подумал он об этом, видимо, вслух, потому что Чарли ответил:

- Шестьдесят с лишним.

Чарли Бренд был юноша со странностями. Ходячая энциклопедия, он всегда оказывался готов к тому, что кто-то востребует информацию из его великолепного хранилища, где-то в тайниках мозга, способного соперничать с ЭВМ.

- А что? - спросил Хэл Мок, присутствовавший тут же.

- Да просто так, - чуть раздраженно ответил Флауэрс. Недавно был на вызове в городе.

- Ага, совесть мучает, - влез Бренд, не переставая просматривать слайды. - Противная штука. Частенько она делает из нас закомплексованных трусов.

- Что ты хочешь этим сказать? - вскинулся Флауэрс.

- А вот мне, - перебил Мок, - иногда очень хочется, чтобы что-то произошло с несколькими медиками нашего факультета. Ну, чтобы ногу сломали или что еще... Представляете, как это уменьшит конкурс? Но мы все до отвращения осторожны и здоровы... Надо же, семь лет мучений! Семь лет мы оттачиваем свои мозги, но все может полететь к черту из-за какого-то дурацкого вопроса! Меня тошнит от одной этой мысли. Да еще этот конкурс, где ты можешь вылететь при любом раскладе.

Беспокойно поерзав, Бренд поспешил переменить тему.

- Ну и в чем ты решил специализироваться, Бен?

- Почем я знаю? - ответил Флауэрс. - Успею еще придумать.

- А я про себя знаю, - похвастал Бренд. - В психиатрии.

- Ну ты даешь! - удивился Мок.

- А ты сам прикинь, - стал разъяснять Бренд. - Уже сейчас психов в нашей стране более шестидесяти процентов. Еще треть нуждается в постоянном психиатрическом контроле. А всяческие неврозы? Какие прелестные штучки они обещают! Тут тебе и стенокардия, и язвы, и артриты, и множество прочих прелестей. Непочатый край! А жизнь-то веселее не становится, стало быть, и число психов будет неуклонно расти! Ну как, убедительно, а?

- А гериатрия? - с ехидцей спросил Мок. - Это же сто процентов заболевания старостью! Даже если не считать умерших по другим причинам, все равно это бездонный колодец!

- Да, конечно, но когда эликсир научатся гнать в достаточном количестве...

- Чепуха, - уверенно сказал Мок. - Его производство под контролем умных людей. Они этого не допустят.

Какой-то шум заставил Флауэрса вернуться в свою бетонную клетку. Он прислушался. Тихо. Может, показалось?

Приглушенное звяканье за дверью не повторилось. Но он на всякий случай вскочил и встал на свой пост за дверью...

- Мне кажется, что медицина - это все же нечто большее, чем просто деньги, - тихо возразил Флауэрс.

- Разумеется, - согласился Мок. - Но в основе ее все равно лежит экономика и без элементарных экономических знаний нам не обойтись. Вдумайтесь; при годовом доходе в десять тысяч подоходный налог возрастает до восьмидесяти процентов. А надо еще умудриться оплатить и сумку, и аппаратуру, и прочие побрякушки. А взносы в местное медицинское общество и в Ассоциацию медицинских работников?

- Но какого черта налоги так высоки? - возмутился Флауэрс. - Отчего так дороги инструменты? Это же обрекает миллионы людей на смерть в море канцерогенов. Сладкоголосые ораторы поют о "прекраснейшем цветке медицины", но ни слова не говорят о том, что этот "цветочек" просто недоступен для большинства людей.