Джеймс Ганн - Бессмертные

От такого сравнения Флауэрс поежился.

- Все это очень мило и трогательно, но за то время, пока я незаконно его обслуживал, мог умереть кто-то другой, а он отобрал у него последнюю надежду. Те, кто платит, не должны страдать по вине неплательщиков. Для того и существуют законы, причем достаточно суровые. Если он не способен платить, то по закону я обязан сдать его...

С неожиданной для ее комплекции силой девушка оттащила Флауэрса и встала между ним и кроватью.

- Вы же знаете, что они убьют его. В ваших банках и без него достаточно крови и органов. Я не отдам его!

- Вы ошибаетесь, их всегда не хватает, - возразил он. Да и исследовательскую работу нужно же на чем-то производить... - Пытаясь отодвинуть ее, он положил руку ей на плечо. Под тонким платьем он ощутил мягкое тепло ее тела. - Вы, конечно, из антививисекторов?

- Неважно. Просто я прошу вас за человека, который мне очень дорог. Отчего вы так жестоки?

Это остановило Флауэрса. Он понял, что больше не будет бороться за тело этого неплательщика. Он убрал руку с плеча девушки.

- Черт с вами... - пробормотал он, не поднимая глаз, взял свою черную сумку, щелкнул замком и молча направился к двери.

- Постойте! - воскликнула девушка.

Он остановился, повернулся к ней и ждал, пока она слепо шла к нему. Но вот ее рука коснулась его плаща.

- Простите. Я бы хотела отблагодарить вас, - ласково сказала она. - Я ошибалась, когда думала, что все медики безжалостны.

Его обдало холодом. С трудом подавил он вспышку гнева.

- Не обольщайтесь. Мой долг доложить о вас, и я это сделаю.

Рука девушки упала - она явно сожалела о своей ошибке или о человеческой природе.

- Что ж, выполняйте свой долг...

Она прошла мимо Флауэрса - у него опять забилось в груди, - открыла дверь и повернулась к нему, прислонившись спиной к двери. В слепых глазах ее читались грусть и мольба.

- Почему вы стараетесь казаться более суровым, чем есть на самом деле?

Флауэрс остановился. Нет, он вовсе не был суров. Он даже обиделся, что кто-то может считать медиков жестокими. Наверно, думают, что человеческая драма и боль не трогают тех, кто каждый день сталкивается со страданиями и смертью.

Неуверенно девушка сказала:

- Внизу живет старик. Ему плохо. Может, вы осмотрите и его?

- Исключено! Я и так уже нарушил закон, - резко ответил он.

Она вздрогнула, как от удара.

- Простите...

Провожая Флауэрса, она взяла его за руку. Ладонь ее была мягкой и теплой.

На лестничной площадке послышался скрип открываемой двери.

Флауэрс вырвал руку, сунул ее в карман и схватился за рукоять пистолета.

- Это ты, Лия? - послышался слабый девичий голос. - Я ждала тебя. Позволь мне немного подержать твою руку. Этой ночью я боялась умереть.

- Успокойся, милая, все хорошо, - протянув руку, сказала Лия. - Не думай о плохом. Ты поправишься.

В темном провале двери смутно обозначилось бледное лицо.

Флауэрс включил фонарь. Прикрыв глаза рукой, девушка отпрянула. Тело ее под залатанным ночным халатом казалось кучей костей, обтянутых кожей. Восковое лицо с лихорадочными пятнами на щеках многое успело рассказать Флауэрсу к тому моменту, когда он погасил фонарь.

Туберкулез!

Он даже не предполагал, что такое возможно сейчас.

- Наверху лежит Фил. Посиди пока с ним, - сказала ей Лия. - У него был удар, но сейчас ему лучше. Иди, он ждет тебя.

- Хорошо, Лия, - ответила девушка. Голос ее удивительно окреп, в нем появилась уверенность. Видимо, забота о других и вправду заставляет забывать о собственных болезнях.

- У нее же туберкулез! - в голосе Флауэрса слышалось искреннее изумление. - Почему она не лечится? Он же давно не проблема. Почему все эти люди сами себя убивают?

Лия снова взяла его за руку.

- Вы и сами могли бы догадаться. Так не приходится платить.

- Выходит, умереть дешевле, да? - спросил пораженный флауэрс. - Дурацкая экономия!

- Единственная, которую они могут себе позволить. Вы сделали лечение слишком дорогим, а здоровье - недоступной роскошью для многих. В руках этой девушки никогда не было разом более пятидесяти долларов. Ей и ста лет не хватило бы, чтобы накопить сумму, достаточную для лечения, а ей еще нужно на что-то кормить детей. И это не говоря о том, что для лечения необходимо несколько месяцев, а она даже на день не может уйти с работы.

- А для чего же тогда существуют клинические контракты? раздраженно спросил Флауэрс.

- Вам лучше знать, что они не охватывают лечение, необходимое ей, - грустно ответила Лия. - Спокойной ночи, медик, попрощалась она и исчезла за дверью.

"Как же лечить, если у людей нет денег? И кого, нищих или процветающих? Тех, кто растрачивает, или тех, кто всю жизнь платит налоги на процветание медицины? И какой смысл в ее прогрессе, если все больше людей не способны платить за лечение?"

Неожиданный треск прервал его раздумье. Фанерная перегородка вдруг раздвинулась, и перед ним открылась комната, в которой стоял шезлонг - "модерн" двадцатого века. В нем неподвижно сидел человек. Флауэрсу еще не приходилось видеть такого старого человека. Удивительно, если учесть, что гериатрия - ведущая специальность Медицинского центра. Дряблое лицо обрамляли белоснежные волосы.

Возле шезлонга на коленях стояла Лия. Она держала костистую руку старика в своих нежных ладонях и прижимала ее к щеке. Глаза ее были закрыты.

Так и не перешагнув порога, Флауэрс замер. Лицо старика показалось ему знакомым.

Старик поднял веки, словно ожила мумия. В глазах, когда-то голубых, но за годы потускневших, еще сверкала жизнь. Старик улыбнулся.

- Заходи, медик, - тихо сказал он.

Лия подняла голову, повернулась к Флауэрсу, слепые глаза ее открылись. Она тоже улыбнулась ему, и улыбка ее была подобна солнечному лучу.

- Вы вернулись. Вы поможете, да? - спросила Лия. Флауэрс покачал головой, но тут же вспомнил, что она не видит.

- Я ничем не могу вам помочь.

- Да, мне никто не сможет помочь, - прошептал старик. Что со мной, медик, ты знаешь и без своих аппаратов. Нет способа починить все тело сразу. Даже если ты сможешь заменить мне сердце на взятое у несчастного неплательщика, останутся пораженные атеросклерозом артерии. Допустим, ты заменишь и их, умудрившись при этом не убить меня, но останется еще больная печень, легкие, истрепанные до дыр, закупоренные железы и наверняка куча карцином*. Допустим, ты дашь мне новое тело, молодое и здоровое, но фокус-то в том, что там, глубоко внутри, куда ты не сможешь добраться со своими железяками, я настолько стар, что чинить меня просто поздно...

Лия повернула лицо к Флауэрсу, слезы, текшие из ее слепых глаз, потрясли его.

- Почему вы не хотите помочь ему? - голос ее дрожал.