Айзек Азимов - Ранний Азимов (Сборник рассказов)

— Именно! Лоаризм умирает, а гибель Земли окончательно его погубит. С его крушением исчезнет последняя объединяющая сила, и планеты людей, пока еще. не побежденные, одна за другой будут уничтожены Вторым галактическим нашествием. Если только, голос Кейна прозвучал бесстрастно:

— Я знаю, что вы хотите сказать.

— Только то, что уже говорил. Человечество должно объединиться, а сделать это можно только вокруг лоаризма. У всех сражающихся должна быть цель: ею должно стать освобождение Земли. Я могу заронить искру здесь, на Земле, но вы должны раздуть костер во всей заселенной людьми части Галактики.

— Вы имеете в виду вселенскую войну… галактический крестовый поход, — прошептал Кейн, — но мы с вами знаем, что это невозможно. — Внезапно он резко распрямился. — Вы хоть знаете, насколько сегодня слаб лоаризм?

— В мире нет ничего настолько слабого, что не могло бы усилиться. Как бы лоаризм ни ослаб со времен Первого галактического нашествия, но вы и поныне сохранили свою дисциплину и организованность — лучшую в Галактике. Ваши предводители, если брать в целом, — толковые люди, в этом я вынужден признаться. А совместно действующая группа умных людей способна на многое. Иного выбора у нас нет.

— Оставьте меня, — безжизненно произнес Кейн. — На большее я сейчас не способен. Мне следует подумать. — Он пальцем указал на дверь.

— Что толку от размышлений? — раздраженно воскликнул Тимбалл. — Надо действовать! С этими словами он исчез.

Кейн провел ужасную ночь. Он побледнел и осунулся; глаза запали и лихорадочно сверкали. Но голос звучал спокойно и решительно.

— Мы союзники, Тимбалл.

Тимбалл холодно улыбнулся, на мгновение коснулся протянутой руки Кейна, но тут же уронил руку.

— Только лишь по необходимости, ваше святейшество. Мы — не друзья;

— А я и не говорю, что друзья. Но действовать мы должны вместе. Я уже разослал предварительные указания. Верховный совет их утвердит. В этом отношении я не предвижу осложнений.

— Как долго мне придется ждать результатов?

— Кто знает? Лоаристам пока ещё не мешают пропагандировать. До сих пор есть люди, воспринимающие пропаганду: одни — с почтением, другие — со страхом, третьи просто поддаются её воздействию. Но кто может знать? Человечество слепо, антиласинукские настроения слабы, трудно разбудить их, просто колотя в барабаны.

— Никогда не составляло труда играть на ненависти. — Круглое лицо Тимбалла исказилось гримасой жестокости. — Пропаганда! Оппортунизм искренний и неразборчивый! К тому же, несмотря на свою слабость, лоаризм богат. Массы могут быть покорены словами, но тех, кто занимает высокие посты, тех, кто по-настоящему важен, можно соблазнить и кусочками желтого металла.

Кейн устало махнул рукой:

— Ничего нового вы не предложили. Подобные методы применялись ещё на заре истории человечества. Подумать только, — горько добавил он, — нам приходится возвращаться к тактике варварских эпох!

Тимбалл равнодушно пожал плечами:

— Вы знаете лучший способ?

— В любом случае, даже со всей этой грязью, мы можем потерпеть неудачу.

— Нет, если план будет хорошо продуман. Лоара Пол Кейн вскочил, кулаки его сжались.

— Глупость это! И вы, и ваши планы! Все это ваши многомудрые, тайные, уклончивые, неискренние планы! Неужто вы считаете, что заговор приведет к восстанию, а восстание — к победе? На что вы способны? Вынюхивать информацию, неторопливо подкапываться под корни. Но руководить восстанием выше ваших сил. Я могу заниматься организацией, подготовкой, но руководство восстанием тоже не в моих силах.

Тимбалл вздрогнул.

— Подготовка… детальнейшая подготовка…

— Ничего она не даст, говорю я вам. Можно иметь все необходимые химические ингредиенты, можно создать самые благоприятные условия — и все же реакция не пойдет. В психологии, точнее, в психологии масс, как и в химии, необходимо наличие катализатора.

— Великий Космос, о чем вы?

— Можете вы быть предводителем восстания? — выкрикнул. Кейн. Крестовый поход — это война эмоций. Сможете ли вы контролировать и направлять эти эмоции? Куда вам! Вы — конспиратор, и не в ваших правилах участвовать в открытой битве. Могу я руководить восстанием? Я — старый и миролюбивый человек. Так кто же будет вождем, тем психологическим катализатором, который окажется способным вдохнуть жизнь в безжизненное тело ваших изумительных «приготовлений»?

Рассел Тимбалл стиснул зубы.

— Пораженчество! Так, значит?

— Нет! Реализм! — резко ответил Кейн. Тимбалл озлобленно смолк, потом быстро повернулся и вышел.

По корабельному времени наступила полночь, и бал был в самом разгаре: центральный салон суперлайнера «Пламя сверхновой» заполнили кружащиеся, смеющиеся, сверкающие фигуры.

— Все это напоминает мне те трижды проклятые приемы, что устраивала моя жена на Лакто, — пожаловался Саммел Маронни своему спутнику. — Я-то думал, что хоть немного отдохну от них здесь, в гиперпространстве, но, как видите, не удалось.

Он тяжело вздохнул и взглянул на развлекающихся с явной неприязнью.

Маронни был одет по последней моде — от пурпурной ленты, стягивавшей волосы, до небесно-голубых сандалий, — но выглядел невероятно неуклюже. Его полная фигура была так затянута в ослепительно красивую, но ужасно тесную тунику, что с ним того и гляди мог случиться сердечный приступ.

Его спутник, высокий, худощавый, облаченный в безукоризненно белый мундир, держался с непринужденностью, порожденной длительной практикой. Его подтянутая фигура резко контрастировала с нелепым внешним видом Саммела Маронни.

Лактонский экспортер прекрасно осознавал это.

— Будь оно все проклято, Дрейк, но работа у вас здесь просто изумительная. Одеты, словно крупная шишка, а всего и требуется — приятно выглядеть да отдавать честь. Кстати, сколько вам здесь платят?

— Маловато. — Капитан Дрейк приподнял седую бровь и вопросительно посмотрел на лактонца. — Хотел — бы я, чтобы вы попали в мою шкуру на недельку-другую. Тогда бы вы запели не так сладко. Если вам кажется, что угождать жирным вдовушкам и завитым снобам из высшего общества — значит возлежать на ложе из роз, то будьте добры, займитесь этим сами.

Какое-то время он беззвучно ругался, потом любезно поклонился глупо улыбнувшейся ему, усыпанной драгоценностями старой ведьме.

— Вот от этого-то у меня и появились морщины и поседели волосы, клянусь Ригелем.

Маронни достал из портсигара длинную «Карену» и с наслаждением раскурил её. Выпустив в лицо капитану яблочно-зеленое облако дыма, он проказливо усмехнулся: