Юрий Нестеренко - Приговор

без счета. Купить, однако, на них можно было все меньше.

Постоялый двор оказался довольно неплохим для такого места, как

Пье. Точнее говоря, он был неплохим в прежние времена, когда на дорогах

было больше путников, включая даже целые купеческие караваны, а в Пье

регулярно устраивались ярмарки и фестивали, пусть и имевшие сугубо

провинциальное значение, но все же привлекавшие публику со всей округи.

Теперь же трехэтажное каменное здание с опоясывающими двор конюшнями и

каретными сараями почти пустовало. В трапезной зале, куда мы вошли, лишь

какой-то бородатый детина с изрытым оспой лицом смачно глодал свиную

ногу (жир тек по его бороде и капал на грудь, но его это не смущало), да

скучала над пустой кружкой потасканного вида грудастая девка. При нашем

появлении она, не стесняясь присутствием Эвьет, с надеждой устремила на

меня масляный взгляд; я вложил в ответный взгляд все омерзение, которое

испытываю к подобной публике, и она, скорчив обиженную рожу, снова

уставилась в свою кружку. Навстречу нам из-за стойки вышел сам хозяин

заведения, дабы с непритворной радостью поприветствовать новых клиентов.

У меня для него была одна хорошая новость — что нам нужен ночлег, и одна

плохая — что нам не нужен ужин. У него тоже нашлась для меня одна

хорошая новость — медь он принимал, и одна плохая — курс был совершенно

грабительский. Я для порядка повозмущался последним обстоятельством, он

в ответ произнес ритуальные фразы всех трактирщиков о худых временах и

непомерных издержках на содержание такого заведения. Впрочем, на сей раз

эти стандартные причитания действительно соответствовали истине — еще

одна вариация ситуации, которую я описывал Эвелине, говоря о

справедливости… Я спросил, найдется ли у него человек, способный

подковать лошадь, и он подтвердил, что такой человек имеется, причем он

исполняет обязанности и кузнеца, и конюха, и каретного мастера.

"Раньше-то, сударь, у меня для каждого дела свой работник был, а теперь,

сами изволите видеть, уж больно накладно стало… Если дальше так

пойдет, придется самому за молот браться…" Я усмехнулся, представив

хозяина постоялого двора в роли кузнеца: он был далеко не молод и

довольно-таки тщедушен. "И где этот мастер на все руки?" — осведомился

я. "Да вот, сейчас поужинает и будет весь в вашем распоряжении", -

хозяин кивнул на детину. Выходит, то был вовсе не гость! Уж не

единственные ли мы постояльцы в этом славном заведении? Ситуация

нравилась мне все меньше. В отсутствие свидетелей зарезать ночью никому

не ведомых чужаков, дабы обобрать их до нитки — что может быть проще? То

есть знаю, что проще — отравить, но мы отказались от местной еды… Я с

подозрением посмотрел в мутно-голубые глаза хозяина и как бы невзначай

положил руку на рукоять меча. Тот никак не показал, что понял намек.

Детина явно не считал, что ради гостей надо все бросить и бежать

работать. Я заранее знал, что услышу, если начну выражать недововольство

этим обстоятельством — что ему и так задерживают жалование уже второй

месяц и все такое прочее — так что не стал зря сотрясать воздух, раз уж

мы все равно никуда уже в этот вечер не спешили. Наконец он прожевал

последний кусок свинины, удовлетворенно рыгнул и вытер толстые волосатые

пальцы о рубаху. Теперь он был готов к исполнению своих обязанностей. Мы

вышли во двор, и я поручил Верного его заботам, заплатив и за овес для

коня. Детина действительно быстро и сноровисто прибил на место врученную

мной подкову, так и не сказав за все время ни слова; я подумал, уж не

немой ли он. Однако свое дело он знал, и, убедившись в этом, мы

вернулись в дом, где я попросил хозяина проводить нас в нашу комнату.

По крутой скрипучей лестнице (стены здесь были каменными, но

ступени — деревянными) мы поднялись на второй этаж. Комната оказалась,

конечно, не шикарной, но вполне сносной. Две кровати, заправленные

чистым (точнее — недавно стиранным) бельем, два неказистых, но прочных

стула, небольшой стол, на нем — кувшин с водой, стоящий в пустом тазу, и

канделябр на три свечи (из которых, впрочем, присутствовала только одна,

да и та изрядно уже оплывшая)… в общем, жить можно, а уж переночевать

одну ночь тем более. Что мне не понравилось, так это крючок на двери.

Подсунув лезвие ножа в щель снизу, его ничего не стоило отпереть

снаружи. К счастью, дверь комнаты открывалась внутрь, а потому, как

только хозяин оставил нас и удалился, я первым делом передвинул

выбранную для себя кровать (оказавшуюся изрядно тяжелой) так, что она

уперлась изножьем в дверь. Эвьет наблюдала за моими манипуляциями без

удивления и лишь уточнила:

— Думаешь, они тут могут оказаться не лучше той старухи?

— Кто их знает… всегда лучше переоценить, чем недооценить

опасность.

— Не всегда, — уверенно возразила девочка. — Лишь тогда, когда это

не мешает идти к твоей цели.

— Ну, пожалуй. Вот и мой учитель говорил, что многие вещи удались

лишь потому, что сделавшие их просто не знали, что это невозможно. Так,

теперь вторая линия обороны.

Я порылся в котомке и извлек круглую коробочку. Откинув одеяло и

простыню на своей кровати, я обнажил покрытый подозрительными пятнами

матрас и посыпал его порошком из коробочки. Затем проделал то же самое с

кроватью Эвьет.

— Что это? — спросила она.

— Репеллент. Средство против клопов.

— Полагаешь, здесь есть клопы?

— Где есть люди, там есть и клопы.

— Наверное, ты мог бы неплохо заработать, продавая этот порошок.

— У самого уже не так много осталось, а растение, которое входит в

его состав, не встречается в этих краях.

— Кстати, о деньгах. За мою одежду и обувь ты заплатил семь золотых

крон, а сколько за комнату? Я верну тебе все при первой возможности, но

мне нужно знать, сколько я должна.

— Брось, — я убрал коробочку и вновь полез в котомку.

— Я не нищенка! — оскорбилась Эвелина. — Я баронесса

Хогерт-Кайдерштайн, и мне не нужны подаяния!

— Причем тут подаяние? Это взаимовыгодное сотрудничество, — я

выложил на стол завернутые в холстину остатки утреннего трофея. — Ты же

не взяла с меня денег за зайца и тетерева.

— Они все равно столько не стоят.

— Так мы же расстанемся не завтра. А в нынешние времена сумасшедших