Рэй Брэдбери - Человек в картинках (The Illustrated Man), 1951

– Неважно, кто я такой, – произнес он. – Мое имя ничего не скажет вам. Не знаю и я ваших имен. Все это придет позже. – Он остановился, прикрыл на минуту глаза и затем продолжал: – Двадцать лет назад вы оставили Землю. Как же много воды утекло с тех пор! Это больше чем двадцать веков, так много всякого произошло за это время. После вашего исхода началась Война. – Он медленно опустил голову.- Да-а, это была большая война. Третья. Она продолжалась долго. До прошлого года. Мы разбомбили все города на Земле. Мы полностью разрушили и Нью-Йорк, и Лондон, и Москву, и Париж, и Шанхай, и Бомбей, и Александрию. Мы превратили их в руины. И когда мы покончили с большими городами, мы принялись за маленькие, и забросали их атомными бомбами, и сожгли их дотла,

И он начал перечислять эти города, и местечки, и улицы. И когда он называл их, среди слушавших его поднимался ропот.

– Мы разрушили Нэчец…

Ропот.

– Колумбию, Джорджию…

Снова ропот.

– Мы спалили Нью-Орлеан…

Тяжелый вздох.

– И Атланту…

Опять вздох.

– И ничего не осталось от Гринуотера, штат Алабама.

Уилли Джонсон резко вскинул голову и стоял с открытым ртом.

Хэтти заметила это его движение и одобрение в его темно-карих глазах.

– Не осталось ничего, – медленно произнес старик, стоя в проеме двери- -Сгорели хлопковые поля.

О-о-о! – простонали все сразу.

– Мы разбомбили ткацкие фабрики…

О-о-о!

– Все заводы стали радиоактивными, все пронизано радиоактивностью. Все дороги, и фермы, и продовольствие-все радиоактивно. Буквально все.

И он продолжал называть все новые и новые города.

– Тампа.

Мой город, прошептал кто-то.

– Фултон.

Это мой, сказал кто-то еще.

– Мэмфис.

Мэмфис… Неужели и Мэмфнс сожгли? – раздался испуганный вопрос.

– Мэмфис взорвали.

И четвертую улицу в Мэмфисе?

– Весь город, до основания, – отвечал старик.

Это проняло их всех. Через двадцать лет прошлое нахлынуло на них. В памяти собравшихся людей всплыло на поверхность все: города и местечки, деревья и кирпичные дома, вывески и церкви, и знакомые магазинчики. Название каждого города, места пробуждало память, и среди них не осталось никого, кто не подумал бы о прошедших днях. Все они были достаточно взрослыми для этого, если не считать детей.

– Ларедо.

Я помню Ларедо.

– Нью-Йорк-Сити.

У меня был магазин в Гарлеме.

– Гарлем разбомбили.

Зловещие слова. Знакомые, запомнившиеся места. Трудно представить себе эти места в руинах.

Уилли Джонсон прошептал:

– Гринуотер, Алабама. Там я родился. Я помню.

Разорено. Все разорено. Так сказал этот человек.

Тем временем старик продолжал:

– Мы разрушили, уничтожили все – такими мы были идиотами, идиотамн и остались. Мы убили миллионы людей. Не думаю, что на Земле осталось в живых больше пятисот тысяч человек, всех родов и видов. И из всех обломков цивилизации мы сумели собрать достаточно металла, чтобы построить эту ракету, и мы прибыли на ней в этот час, дабы просить вашей помощи.

Он в сомнении сделал паузу и смотрел вниз, на лица людей в расчете увидеть, что они думают, но ему не удалось развеять свои сомнения.

Хэтти Джонсон почувствовала, как напряглись мускулы руки ее мужа, увидела, как крепко сжал он конец веревки.

– Мы были круглыми идиотами, – тихо продолжал старик. – Мы своими руками свели на нет нашу Землю и цивилизацию. Ни один из городов не стоит спасения: все они будут радиоактивными на протяжении века. С Землей покончено. Ее время ушло. У вас здесь есть ракеты, которыми за все эти двадцать лет вы ни разу не воспользовались, чтобы вернуться на Землю. А я собираюсь попросить вас воспользоваться ими. Отправиться на них на Землю, забрать оставшихся в живых и привезти их на Марс. Помочь нам на сей раз выжить. Мы были глупы. Мы перед Богом признаем нашу глупость и всю нашу греховность. Все мы – и китайцы, и индийцы, и русские, и англичане, и американцы. Мы просим принять нас. Ваши марсианские земли оставались невспаханными многие века; тут найдется место для всех; здесь добрые почвы – я видел ваши поля сверху. Мы придем и будем работать на вас. Да, мы готовы даже на это. Мы заслужили все, что вам угодно будет сделать с нами, но не отвергайте нас. Мы не можем заставить вас действовать. Если вы так захотите, я сяду в корабль и отправлюсь назад – и на этом все кончится. Мы больше никогда не побеспокоим вас. Но нам хотелось бы прилететь сюда, чтобы работать на вас и делать все то, что раньше вы делали для нас: убирать ваши дома, готовить пищу, чистить ваши ботинки и во имя Бога подвергнуть себя унижению за все то, что в течение многих веков мы творили с собой, с другими, с вами.

Он окончательно обессилел.

Наступила гробовая тишина. Такая тишина, что ее можно было пощупать рукой, тишина, подобная давлению приближающейся грозы. В сиянии солнца они стояли, опустив, словно плети, свои длинные руки, и глаза всех них были обращены на старика, а тот стоял, не двигаясь, и ждал.

Уилли Джонсон сжимал петлю в руке. Окружавшие его ожидали его действий. Его жена крепко сжимала его руку.

Она жаждала постичь всю их ненависть, докопаться до нее и сделать с нею что-то, пока не набредет на маленькую щелочку, трещинку в ней, и тогда по кирпичику, по камешку будет разрушать ее, пока не падет часть стены, а затем рухнет и все сооружение, и тогда с ней будет покончено- Оно уже шатается. Но где камень преткновения, и как до него добраться? Чем можно тронуть их, и где найти то, что пробудит в них всех желание разделаться со своей ненавистью?

Она смотрела на Билла во время этой неотступной тишины, и все, что она видела в этой ситуации, был он, его жизнь и все, что с ним было, и она вдруг поняла, что он – камень преткновения, что стоит ему расслабиться – и все остальные вздохнут свободно.

– Мистер: – она сделала шаг вперед. Она еще не знала, с чего начнет. Толпа смотрела ей в спину -она ощущала на себе их взгляды. – Мистер…

Человек повернулся к ней с усталой улыбкой на лице.

– Мистер, вы знаете Ноквуд Хилл в Гринуотере, штат Алабама?

Старик через плечо поговорил с кем-то, находившимся внутри корабля. Через мгновение ему выдали фотографическую карту, он взял ее и ждал.

– Вы знаете большой дуб на его вершине, мистер?

Большой дуб. Место, где застрелили и повесили отца Билла и где его нашли наутро следующего дня качающимся на ветру.

– Да.

– Он еще там? – спросила Хэтти.

– Там его нет, – ответил старик. – Его взорвали. И холм, и дуб – все вместе. Видите? – Он показал фотографию.

– Дайте мне посмотреть на нее, – сказал, протискиваясь вперед и глядя на карту, Уилли.

Хэтти с сильно бьющимся сердцем бросила взгляд на белого человека.