Джордж Мартин - Битва королей (Книга вторая)

- Перескажи мне слова Чистокровных, - попросил Ксаро Ксоан Даксос. - Что в их речах столь опечалило королеву моего сердца?

- Они сказали "нет". - Вино имело вкус гранатов и жарких летних дней. - С величайшей учтивостью, конечно, но под всеми красивыми словами это все-таки "нет".

- Ты льстила им?

- Самым бессовестным образом.

- Ты плакала?

- Кровь дракона не плачет, - возмутилась она.

- Надо было поплакать, - вздохнул Ксаро. Квартийцы плакали часто и с большой легкостью - это считалось признаком просвещенного человека. - Так что же они сказали, люди, взявшие наши деньги?

- Матос не сказал ничего, Венделло похвалил мою манеру говорить, Блистательный отказал мне вместе с остальными, но после заплакал.

- Какое вероломство - а еще квартийцы. - Ксаро сам не принадлежал к Чистокровным, но научил ее, кому и сколько дать. - Прольем же слезу над предательской натурой людей.

Дени скорее пролила бы слезу над своим золотом. На взятки, которые она дала Матосу Малларавану, Венделло Кар Диту и Эгону Эменосу, Блистательному, можно было купить корабль или завербовать два десятка наемников.

- А что, если я пошлю сира Джораха с требованием вернуть мои подарки?

- А что, если ночью в мой дворец явится один из Жалостливых и убьет тебя во сне? - Жалостливые были древней священной гильдией убийц и назывались так потому, что всегда шептали жертве "Сожалею", прежде чем убить ее. Вежливость отличительная черта квартийцев. - Верно говорят: легче подоить Каменную Корову Фароса, чем выжать золото из Чистокровных.

Дени не знала, что такое Фарос, но каменных коров в Кварте было полно. Купеческие старшины, нажившие огромные богатства на морской торговле, делились на три соперничающие фракции: Гильдию Пряностей, Турмалиновое Братство и Тринадцать, в число которых входил Ксаро. Все три постоянно боролись за первенство как друг с другом, так и с Чистокровными. А где-то позади таились колдуны, синегубые и могущественные, - их редко видели, но очень боялись.

Без Ксаро Дени совсем пропала бы. Золотом, которое она истратила, чтобы открыть двери Зала Тысячи Тронов, она была обязана его щедрости и хитроумию. Слух о живых драконах распространялся по всему востоку, и все больше путников прибывало, чтобы удостовериться в нем, - а Ксаро следил за тем, чтобы и великие, и малые приносили дары Матери Драконов. Ручеек, проложенный им, скоро превратился в поток. Капитаны судов несли мирийское кружево, сундуки с шафраном из Йи Ти, янтарь и драконово стекло из Асшая. Купцы дарили мешки с деньгами, серебряных дел мастера - кольца и цепочки. Дудари дудели для нее, акробаты кувыркались, жонглеры жонглировали, красильщики рядили ее в цвета, о которых она прежде понятая не имела. Двое джогоснхайцев привели ей в дар свирепую полосатую зебру из своих краев. Вдова принесла высохший труп своего мужа, покрытый коркой посеребренных листьев - считалось, что такие останки имеют великую силу, особенно если покойник был колдуном, как этот. А Турмалиновое Братство поднесло Дени корону в виде трехглавого дракона туловище золотое, крылья серебряные, головы из яшмы, слоновой кости и оникса.

Только корону она и оставила у себя - остальное продала, чтобы собрать мзду для Чистокровных. Ксаро хотел продать и корону, обещая, что Тринадцать подарят ей другую, гораздо лучше, но Дени не позволила. "Визерис продал корону моей матери, и его прозвали попрошайкой. Я сохраню свою - пусть меня называют королевой". Так она и сделала, хотя от тяжести короны у нее болела шея.

"В короне или нет, я все-таки попрошайка. Самая великолепная на свете, однако побирушка". Ей это было ненавистно - ее брат, должно быть, испытал то же самое. Годами бегать из города в город, на шаг опережая ножи узурпатора, прося о помощи архонов, принцев и магистров, лестью добывая свое пропитание. Он не мог не знать, как над ним насмехаются. Не диво, что он так ожесточился, а в конце концов совсем обезумел. "И со мной будет то же самое, если я позволю". Часть ее души ничего так не желала, как увести свой народ обратно в Вейес Толорро и заставить этот мертвый город расцвести. Нет, это было бы поражением. "У меня есть то, чего никогда не было у Визериса: драконы. С ними у меня все будет по-другому". Она погладила Рейегаля, и зеленый дракон прикусил ей руку. Снаружи кипел и шумел город - мириады его голосов сливались в единый звук, подобный рокоту моря.

- Дорогу, молочные люди, дорогу Матери Драконов, - кричал Чхого, и квартийцы расступились - хотя, возможно, причиной этому были скорее быки, чем его крик. Дени иногда видела его сквозь щель в занавесках. Верхом на сером жеребце, он погонял быков кнутом с серебряной рукояткой, который она ему подарила. Агго охранял ее с другой стороны, Ракхаро ехал во главе процессии, высматривая злоумышленников. Сира Джораха она оставила дома - стеречь драконов; опальный рыцарь противился этой ее затее с самого начала. Он никому здесь не доверяет - и правильно скорее всего.

Рейегаль понюхал вино в кубке Дени, втянул голову и зашипел.

- У твоего дракона хороший нюх. - Ксаро вытер губы. - Вино не из важных. Говорят, за Яшмовым морем растят золотой виноград, столь сладостный, что по сравнению с его соком все прочие вина кажутся уксусом. Давай сядем на мою барку и поплывем пробовать его - только ты и я.

- Лучшие на свете вина делают в Бору, - заявила Дени. Лорд Редвин сражался вместе с ее отцом против узурпатора - один из тех немногих, кто остался верным до конца. "Станет ли он и за меня сражаться? Кто знает, после стольких-то лет?" - Поплывем со мной в Бор, Ксаро, и ты испробуешь вина, подобных которым еще не пил. Но для этого нам придется сесть на боевой корабль, а не на барку.

- У меня нет боевых кораблей. Война дурно сказывается на торговле. Я тебе уже много раз говорил: Ксаро Ксоан Даксос - человек мирный.

"Ксаро Ксоан Даксос - золотой человек, а золото может купить мне все корабли и мечи, в которых я нуждаюсь".

- Я не прошу тебя браться за меч - ссуди мне только свои корабли.

- Некоторое количество торговых судов у меня имеется, это так, - скромно улыбнулся он. - Но кто скажет, сколько их? Быть может, в этот самый миг один из них тонет в каком-нибудь бурном углу Летнего моря, а другой завтра станет добычей корсаров. Кто-то из моих капитанов посмотрит на богатства в своем трюме и подумает: "Все это могло бы быть моим". Таковы опасности, подстерегающие каждого купца. Чем дольше мы говорим, тем меньше кораблей, весьма вероятно, у меня остается. Я делаюсь беднее с каждым мгновением.

- Дай мне корабли, и я снова сделаю тебя богатым.

- Выходи за меня замуж, свет мой, и ты будешь править кораблем моего сердца. Твоя красота лишает меня сна по ночам.