Роджер Желязны - Девять принцев Амбера

— Но мы пришли просить у тебя совсем не это, дорогая Мойра, — продолжала Дейдра. — Но нам нужно совсем немногое, и это не доставит хлопот ни тебе, ни твоим подданым.

— Так скажи, зачем вы пришли! Потому что, как ты знаешь, Эрик нелюбим здесь почти так же, как это создание, которое сейчас стоит по твою левую руку, — тут она указала на моего брата, который гордо стоял, вызывающе подняв голову, с иронической улыбкой, оттягивающей уголки его губ.

Если ему предстояло заплатить — какой бы ни была цена за то, что он здесь натворил, — он собирался сделать это как настоящий принц Амбера, как много веков тому назад заплатили три моих брата, неожиданно вспомнил я. Он умрет, издеваясь над ними, смеясь во все горло, даже если изо рта у него будет хлестать кровь, а тело быдет подвержено пыткам, и, умирая, он провозгласит неотменимое проклятье, которое обязательно исполнится. У меня тоже была эта власть, внезапно вспомнил я, и, может быть, при определенных обстоятельствах мне придется ею воспользоваться.

— То, что я прошу, — сказала Дейдра, — нужно моему брату Корвину, который также брат принцессы Льювиллы, живущей здесь вместе с тобой. Насколько я помню, он никогда не давал вам повода для обид…

— Это верно. Но почему он не может попросить сам за себя?

— Это относится к нашей просьбе, госпожа. Он не может попросить за себя, потому что не знает, о чем просить. У него почти не осталось памяти в результате катастрофы, которую он претерпел в одном из Отражений. Мы пришли сюда именно для того, чтобы восстановить его память, чтобы он мог вспомнить все то, что происходило с ним в прошлом, чтобы он мог противостоять Эрику в Амбере.

— Продолжай, — сказала женщина на троне, бросив на меня взгляд из-под своих густых ресниц.

— В одном из уголков твоего дворца есть комната, куда заходят немногие. В этой комнате на полу, чуть заметными линиями, нанесен узор того, что мы зовем Лабиринтом. Только сын или дочь покойного короля Амбера могут пройти этот Лабиринт и остаться в живых. И тому, кто сделал это, дается власть над Отражениями.

Тут Мойра несколько раз моргнула, и я тут же подумал о том, сколько своих подданных она отправила в эту комнату, чтобы приобрести большую власть над Рэмбой.

— Если Корвин пройдет Лабиринт, — продолжала Дейдра, — то, как мы считаем, он обретет память самого себя как принца Амбера. Он не может отправиться в Амбер, чтобы сделать это, и здесь — единственное место, где находится такой же Лабиринт, если не считать, конечно, Тир-на Ног'х, куда идти, как ты сама понимаешь, невозможно.

Мойра посмотрела на мою сестру, потом на Рэндома, потом перевела взгляд на меня.

— А как посмотрит на это Корвин? — спросила она. Я поклонился.

— Положительно, госпожа моя, — сказал я.

И тогда она улыбнулась.

— Ну что ж, в таком случае даю тебе свое разрешение. Однако, за пределами моего государства я не могу гарантировать вам никакой безопасности.

— Ну что вы, ваше величество, — ответила Дейдра. — Мы не ожидаем иной помощи, кроме той, о которой просили, а там мы уж сами о себе позаботимся.

— Кроме Рэндома, — ответила она, — о котором позабочусь я.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Дейдра, так как Рэндом при подобных обстоятельствах, конечно, не мог говорить сам за себя.

— Ты ведь, конечно, помнишь, — ответила она, — как однажды принц Рэндом явился ко мне в гости как друг, а затем поторопился удалиться, но вместе с моей дочерью Морганатой.

— Я слышала, как об этом говорили, леди Мойра, но я не уверена в справедливости или правдивости этих слухов.

— Это правда, — ответила Мойра, — и через месяц дочь моя вернулась ко мне. Она покончила с собой через несколько месяцев после рождения сына Мартина. Что можешь ты сказать на это, принц Рэндом?

— Ничего, — ответил Рэндом.

— Когда Мартин стал совершеннолетним, — продолжала Мойра, — он решил пройти Лабиринт, ведь он был той же крови, что и принц Амбера. Он — единственный из всех, кому это удалось. Но с тех пор он скрылся в одном из Отражений, и я не видела его с тех пор. Что ты скажешь на это, принц Рэндом?

— Ничего, — повторил Рэндом.

— А, следовательно, я должна подвергнуть тебя наказанию. Ты женишься на женщине по моему выбору и останешься с ней здесь ровно на год, а в противном случае готовься расстаться с жизнью, что ты скажешь на это, принц Рэндом?

На это принц Рэндом ничего не ответил, только коротко кивнул головой. Мойра ударила скипетром по ручке своего бирюзового трона и сказала:

— Очень хорошо. Да будет так.

Так оно и было.

Затем мы отправились в отведенные нам покои, чтобы освежиться с дороги. Довольно быстро она появилась на пороге моей комнаты.

— Садись, Мойра, — сказал я.

— Лорд Корвин из Амбера, — сказала она мне, — я часто мечтала увидеть тебя.

— А я тебя, — солгал я.

— Твои подвиги — легенда.

— Спасибо, конечно, но я все равно ничего не помню.

— Могу я войти к тебе?

— Конечно, — и я сделал шаг в сторону.

Она вошла в великолепно обставленную комнату, которую сама же для меня и выбрала.

— Когда бы ты хотел пройти свой Лабиринт?

— Чем скорее, тем лучше.

Она наклонила голову, обдумывая мои слова, потом спросила:

— В каком ты был Отражении?

— Очень далеко отсюда, — ответил я, — в месте, которое я научился любить.

— Как странно, что Лорд Амбера сохранил такие чувства.

— Какие чувства?

— Любви, — ответила она.

— Может быть, я избрал неверное слово.

— Сомневаюсь, потому что баллады Корвина всегда затрагивают живые струны в душе.

— Госпожа добра ко мне.

— И права, — добавила она.

— Когда-нибудь я сочиню балладу в твою честь.

— А что ты делал, пока жил в Отражении?

— Насколько я помню, мадам, я был солдатом. Дрался за того, кто мне платил. Кроме того, я сочинял слова и музыку многих популярных песен.

— И то и другое кажется мне вполне естественным.

— Прошу тебя, скажи мне, что будет с моим братом Рэндомом?

— Он женится на моей подданной, девушке по имени Виаль. Она слепа и не имеет поклонников среди наших.

— И ты уверена, что это будет для нее хорошо?

— Таким образом она завоюет себе довольно видное положение, — ответила Мойра, — несмотря на то, что через год он уйдет и больше не вернется. Потому, что бы о нем ни говорили, он все-таки — принц Амбера.

— Что если она полюбит его?

— Неужели такая вещь, как любовь, существует на самом деле?

— Я, например, люблю его как брата.

— В таком случае, впервые в жизни сын Амбера произнес такие слова, и я отношу их за счет твоего политического темперамента.