Вадим Панов - Наложницы ненависти

— Нет, — проскрипел масан.

— Я так и думал. — Нав поднялся, и его черные глаза остановились на поникшем Крутополке. — Ваша кровь принадлежит Захару, епископу клана Треми. Такова воля Темного Двора.

— Да, два трупа дружинников, — повторил Артем в телефонную трубку. — Плюс возможны проблемы с полицией, здесь было шумно.

— Я заглушила выстрелы мороком, — тихо произнесла Инга и слабо улыбнулась. — На это моих возможностей хватило.

— Полиции не будет, — поправился наемник. — Просто два трупа. Я думаю, Служба утилизации знает, что с ними делать. — Он помолчал. — Нет, оплачивать будет Зеленый Дом, а все объяснения будут представлены Темным Двором. Я звоню, потому что все остальные очень заняты. Всё.

Артем сложил телефон. Служба утилизации занималась заметанием следов активности Тайного Города, и звонок в нее был обязательным в том случае, если участники заварушки не могли справиться собственными силами.

— Захар высушит этого люда? — по-прежнему тихо спросила Рыжая, глядя, как гарки вталкивают поникшего Крутополка в портал.

— Уверен, что да, — спокойно ответил наемник. — Епископ потерял очень много сил, и ему необходима пища.

Инга вздохнула.

— Устала? — Артем нежно обнял хрупкую подругу. — Поедем домой?

— Лучше в офис, — предложила девушка. — Там есть подзаряжающий артефакт для меня и… — Она озорно улыбнулась. — И чудный диван в комнате отдыха.

— Для меня?

— Для нас.

Глава 3

«Майор Корнилов продолжает удивлять граждан потрясающей результативностью в борьбе с преступниками. Не успел утихнуть шум, вызванный разгромом фабрики по производству синтетических наркотиков, как пресс-служба московского полицейского управления распространила заявление об аресте отделом специальных расследований сразу восьми лидеров крупнейших бандитских формирований. Подробности пока не сообщаются, но…»

«Темный Двор выражает крайнюю озабоченность возросшей агрессивностью дружинников Зеленого Дома и намерен требовать от королевы Всеславы объяснений. Приведет ли весьма жесткая реакция навов на неудачную попытку трех людов убить епископа клана Треми к серьезному конфликту или дело ограничится принесением извинений? В свете последних событий, этот вопрос…»

Замок, штаб-квартира Великого Дома Чудь.

Москва, проспект Вернадского, 3 августа, пятница, 07:11

— Две бронзовые таблички, покрытые письменами. — Командор войны Гюнтер Шайне вытащил из кожаного мешочка металлические прямоугольники, небрежно взвесил их на ладони и положил на стол. — Надпись выполнена на азаме.

— Это не артефакты, — подал голос стоящий у стены рыцарь.

По приказу опасавшегося подвоха Шайне этот маг тщательно сканировал изымаемые у ведьмы предметы. Еще два чуда, замершие у двери камеры, не спускали глаз с девушки, готовые ударить по ней «Шаровой молнией»: рыцари весьма серьезно отнеслись к появлению в Замке перерожденной наложницы.

— В табличках нет магической энергии.

— Я вижу. — Гюнтер внимательно посмотрел на Веронику. — Это все?

— Как видишь, — буркнула девушка.

Она была абсолютно спокойна. Вероника знала, что буквально излучает силу — обряд Разделения Ужаса, в котором не по собственной воле принял участие Вовчик Сокольников, переполнил ее магической энергией — и ей нравилась нервозность чудов. Слухи о способностях гиперборейской ведьмы вызывали к ней повышенный интерес, что было на руку девушке.

На столе аккуратно разложили принадлежащие ей вещи: дамская сумочка, пустая, и даже вывернутая наизнанку мобильный телефон, косметичка, рядом с которой лежали помада, тени, пудреница и лак для ногтей, две прокладки, одноразовый шприц, три ампулы со «стимом» и бронзовые таблички. Чуть в стороне Шайне поместил дешевый золотой браслет, сережки, цепочку и маленькое колечко.

— Больше у меня ничего нет.

— Хорошо. — Гюнтер помолчал. — Насколько я знаю, ведьма, еще два дня назад ты была обычным челом, ни сном ни духом не ведавшим о Тайном Городе. Вчера ты весь день провела с Ктулху. Погонщик только вынырнул из Глубокого Бестиария и вряд ли мог рассказать тебе подробности о нашей жизни…

— К чему ты ведешь? — невозмутимо перебила его девушка.

Лицо командора приблизилось к Веронике:

— Как ты спаслась из «ЦентрМедПереработки»?

— За секунду до того, как Сантьяга убил Ктулху, Погонщик Рабов сделал для меня портал. Нав был слишком занят, чтобы заметить это.

— Откуда ты узнала, где нас искать, ведьма?

— Я провела ночь в квартире своего друга на набережной Тараса Шевченко, — спокойно ответила девушка. — Не знаю, каким образом, но его телевизор оказался настроен на канал «Тиградкома».

Рыцари переглянулись.

— Проверить, — распорядился Гюнтер. Один из чудов кивнул и вышел из комнаты. Шайне вновь повернулся к Веронике:

— Твой друг… Ты его убила, чтобы получить энергию?

— Да.

— А ты опасный друг.

— Для глупцов, — презрительно ответила ведьма, и ее золотые глаза легко выдержали тяжелый взгляд командора войны.

— Глупцов не жалко, — после паузы произнес Гюнтер.

— Мы хорошо понимаем друг друга…

— В «Тиградком» сообщили, что вчера вечером у них произошла авария в доме на набережной Тараса Шевченко, — доложил вернувшийся рыцарь. — Около десяти минут сигналы ОТС могли получать в нескольких обычных квартирах, но никакой реакции от жильцов не последовало, и ребята решили, что пронесло. — Во сколько была авария?

— В девять.

— Время новостей.

Вероника фыркнула и отвернулась.

— Продолжим обыск, — буркнул Шайне. — Раздевайся.

Предложение прозвучало очень буднично, по-деловому, и никто из присутствующих рыцарей не позволил себе не то чтобы шутки, но даже шаловливого покашливания. Никаких эмоций. Они смотрели на ведьму так, словно перед ними стояла не привлекательная молодая женщина, а деревянная статуя. Вероника не спеша сбросила кроссовки, носки, сняла блузку, при этом «запуталась» в рукавах, давая возможность охранникам оценить свои упругие груди, затем стянула джинсы, снова запнулась так, словно ее смущало наличие зрителей, затем медленно стащила тоненькие трусики и гордо вскинула голову. Чуды сохраняли молчание, но девушка заметила, как раздулись ноздри Гюнтера.

«Тебе понравилось, командор?»

— Тряпки сжечь, — негромко приказал Шайне. — А ты, ведьма, наденешь вот это.

И он бросил Веронике длинную, до пят, грубую рубаху.