Всё, что необходимо для смерти - Анастасия Орлова
«Не поймёт, — тяжело ухнуло сердце генерала, как только он увидел высокий прямой силуэт императора на фоне окна. — Сам учил его, ещё мальчонку, быть жёстким, беспощадным, непримиримым… Иначе не победить. Научил…»
— Что там у нас с перемирием, генерал? — спросил император, словно саблей махнул.
— Пока не получается, ваше императорское величество, — промямлил Маскелайн.
Император оторвался от бумаг, внимательно посмотрел на собеседника через письменный стол.
— Нечего передо мной расшаркиваться, генерал, ты мне лучше перемирие устрой. Замужество принцессы — дело уже решённое, мы с принцем Тобриульским обо всём договорились. Мне необходимо перемирие, чтобы безопасно отправить её с императрицей в Тобриулу. Понял меня? Необходимо!
— Да, разумеется, император. Я всё устрою. Себя не пожалею, но выжму из Распада временный мир!
— Услужи, будь добр! Что-то ты сдал за последнее время, генерал. Постарел, плешь вон себе заработал! В чём дело? Дома-то все здоровы?
Маскелайн невесело усмехнулся, глядя себе под ноги, а потом вдруг посерьёзнел, замер. Медленно, словно боясь спугнуть дерзкую, внезапно появившуюся надежду, перевёл глаза на императора.
— Ну говори, что там у тебя?
— Младшая моя, император… Как узнала про отъезд принцессы, так плачет всё. Уж очень они подружились… Нельзя ли её в Тобриулу взять? Всё ж и принцессе веселее на чужбине будет, с родной-то душой!
Император добродушно рассмеялся:
— Хитёр, что говорить! Я спрошу принцессу, захочет ли она взять твою дочку. Захочет — пусть берёт. Нет — так придётся тебе другое тёпленькое место для неё подыскивать. А не спешишь ли ты из страны их высылать? Выиграем войну — и дочери генерала первыми леди будут!
— А если проиграем? — тихо спросил Маскелайн.
— А ну-ка мне! — красивое, благосклонное лицо императора исказилось внезапной яростью, большая ладонь с такой силой хлопнула по столу, что подпрыгнула и опрокинулась пузатая чернильница. — Пепел твой по ветру пущу, будешь мне такие разговоры разговаривать! — его голос зловеще понизился почти до шёпота. — И дочки по миру пойдут, будут где-нибудь в Траолии работать, офицеров в отпуске ублажать! А теперь поди вон. И устрой мне мир, слышишь?
— Есть, ваше императорское величество! — отдал честь Маскелайн. Пальцы его, приложенные к виску, едва заметно дрожали, а по спине, под кителем и рубашкой, струился липкий пот.
«Хотя бы младшая будет вне опасности», — подумал генерал, притворив за собой дверь императорского кабинета. «А остальные… Разве что сбежать всем вместе в Броадор?»
Броадор — клочок лесистой горной местности на границе Досманы и соседнего государства, был прибежищем дезертиров и тех, кому удалось скрыться от правосудия. Люди там жили общинами и в большинстве своём вели пиратский образ жизни, грабя торговые цеппелины Бресии, Распада, Траолии и их соседей.
«Но о такой жизни для моих девочек… среди бандитов и ублюдков — даже и подумать невозможно!» — Маскелайн вздохнул и, повесив голову, пошёл прочь по кроваво-красной, вытертой по центру сотнями сапог ковровой дорожке.
***
— Ваше высокоблагородие, прямо по курсу три вражеских цеппелина, примерное расстояние 0,8 мили, идут на нас, — отрапортовал штурман.
— Принято, капитан, — Скади отняла от глаз подзорную трубу.
Впереди дредноут и два транспортника, о которых докладывали с разведывательного цеппелина. Что они тут делают — непонятно, но их вторжение в чужое воздушное пространство и курс, которым они шли, не сулили для Бресии ничего хорошего. «Звёздный пастух» разыскивал их почти сутки, и вот, наконец, враг попался.
— Полный вперёд, максимальная скорость. Идём на перехват! — Скади чувствует, как изнутри лёгким морозцем покалывает разгорающийся перед боем азарт. Сейчас ей даже немножко весело — это явно не «Крысиное гнездо». — Юманс, принимаю управление.
— Есть, полный вперёд, максимальная скорость, ваше высокоблагородие! — второй пилот уступил место Скади за штурвалом.
— Балласт?
— Полный, сэр!
— Очень хорошо! Передайте готовность к бомбометанию по команде. Готовность вести пушечный огонь с двух бортов.
— Есть, сэр! — щёлкнул переключатель, зашипела внутренняя связь. — Готовность пехоты к абордажной атаке, сэр?
— Отставить готовность пехоты. Пусть держатся крепче, будем маневрировать.
— Есть, ваше высокоблагородие!
То, что делает «Звёздный пастух», сможет повторить разве что «Крысиное гнездо», но Медине редко предоставляется возможность это продемонстрировать: у них совсем другая тактика. Их конёк — абордажи, а я не настолько доверяю своей пехоте (точнее — её командиру), чтобы прибегать к абордажному бою при любом удобном случае.
Мы разгоняемся, держа курс прямо на вражеский дредноут. Палуба под ногами гудит и вибрирует от работающих на полную мощь винтов, будто сам цеппелин дрожит от нетерпеливого предвкушения боя. Враг не ожидает от нас ни такой скорости, ни движения «в лоб», поэтому теряется: ему бы развернуться, чтобы открыть по нам огонь с борта, но мешают транспортники, а разойтись они уже не успевают.
— Приготовиться к одновременному сбросу всего балласта! — командую я.
— Есть, приготовиться к одновременному сбросу всего балласта, — отвечает Юманс.
Шаг рискованный: если за штурвалом в этот момент допустить хоть малейшую оплошность, не справиться с управлением, дело может закончиться повреждением цеппелина. Или, как минимум, потерей курса и времени. А если учесть, что мы летим прямо на противника, то и столкновением. Но я знаю, что делаю. С этим фокусом я справлялась уже не единожды, справлюсь и сейчас.
— Сбросить балласт!
— Есть, сбросить балласт! Балласт сброшен, сэр!
Это я понимаю и без лейтенанта: «Пастух» дёргается вверх так резко, что мы едва удерживаемся на ногах, хоть и готовы к такому манёвру. Выравниваю курс и сам дредноут с помощью штурвала и стабилизаторов — на это у меня четыре секунды, ни в коем случае нельзя допустить эффекта маятника, иначе мы окажемся абсолютно беспомощны. Всё получается, и мы ускользаем перед самым носом врага, оказавшись над их дредноутом.
— Сбросить бомбы!
По лёгкой дрожи досок под ногами чувствую, как открываются бомбовые отсеки. Снаряды падают на вражеский цеппелин, взрываются, пробивая оболочку и корпус. Он охвачен пламенем, транспортники спешат отойти на безопасное расстояние, но их всё равно задевает обломками. Не так сильно, чтобы повредить. Нас самих трясёт взрывной волной, словно зёрна в маракасе, мы тоже в условной зоне поражения, но
