Грег Иган - Научная фантастика. Возрождение

— Что там было? На воротах?

— Очень плохая штука. Ее называют «Попугай». Бедняга Джордж, сторож, умер еще до того, как коснулся земли. Антитеррористическая команда, которая прибыла для изъятия рисунка, не могла поверить, что ты выжил. Да и я не могу.

— Я тренировался, — улыбнулся Джонатан.

— Да. Нам понадобилось время, чтобы понять, что Люси… э-э… мисс Фортмейн не задала вам, малолетним хулиганам, всех вопросов. Я разговаривал с твоим другом, Халидом Пателом. Боже мой, этот мальчишка способен выдержать «Трясунчика» двадцать секунд! Взрослые корчатся в конвульсиях, когда, как вы это называете, фиксируют взгляд.

— Мой рекорд — десять с половиной, почти одиннадцать.

Учитель затряс головой.

— Хотел бы я сказать, что не верю тебе. Правительство собирается полностью пересмотреть программу защиты биочипами. Кто бы мог предположить, что юный, гибкий мозг способен натренироваться на сопротивление блитам, по принципу вакцинации. А далее если бы подумали, вряд ли решились бы пробовать. А, ладно. Мы поговорили с Люси, и у меня для тебя есть маленький подарок. Операторы способны перепрограммировать биочипы по радио очень быстро. Так что…

Учитель указал в сторону. С большим усилием Джонатан повернул голову. Там, за окном, где полагалось быть искусственной тьме, разливалось радужное сияние. Непривычная глазам картина никак не могла сфокусироваться. Прошло некоторое время, и разноцветные струи света стали складываться в нечто осмысленное. Абстрактная красота неба постепенно превратилась в городской пейзаж на фоне заходящего солнца. Даже дымовые трубы и спутниковые тарелки выглядели прекрасно. Конечно, Джонатан и раньше видел заход солнца. По видео. Но это не то же самое. Есть острая разница между живым пламенем и тупой раскаленной нитью в электрической лампочке. Как и все во взрослом мире, видеоэкран нагло врал.

— Еще один подарок. На этот раз от твоих друзей. Они извинялись, что не успели подобрать что-нибудь более достойное.

В руку легла небрежно поломанная внутри упаковки плитка шоколада. Гэри. Он так ломает шоколад. И еще открытка, на которой красовался каллиграфический почерк Джулии, со смешным наклоном влево, и подписи всех членов Бойся-клуба. Разумеется, на открытке было выведено: «То, что не убивает нас, делает нас сильнее».

Дэвид Брин. Проверка реальности

Дэвид Брин (р. в 1950 г.) является одним из популярнейших современных фантастов. Его вместе с Грегори Бенфор-дом и Грегом Биром, также живших и творивших в Южной Калифорнии, Уильям Гибсон в 1980-е годы метко назвал «тремя убойными Б». Брин дебютировал в научной фантастике романом «Прыжок в солнце» («Sundiver», 1980), который стал первым в «Саге о Возвышении» («Uplift»), включающей отмеченные премиями романы «Звездный прилив» («Startide Rising», 1983) и «Война за Возвышение» («The Uplift War», 1987). Этот цикл, продолжающий традицию Джона У. Кэмпбелла, несет идею в том, что люди превосходят других гуманоидов в своем развитии, интеллекте и способности к выживанию. Брин также опубликовал немало других романов и сборников рассказов, в том числе «Почтальон» («The Postman», 1985), ставший основой для известного фильма. Не так давно писатель выпустил продолжение знаменитой серии Айзека Азимова «Академия» («Foundation»). Рассказы Брина, как правило, представляют собой смесь твердой научной фантастики и юмористики.

Рассказ «Проверка реальности» — научно-фантастическая юмористика для ученых, написанная в неподражаемом бриновском духе. Впервые произведение было опубликовано в 2000 году в знаменитом журнале «Nature» в рамках проекта «Рассказ на одну страницу в ознаменование миллениума». Основная его идея — призыв пробудиться от ложной реальности к подлинной.

Это проверка реальности. Пожалуйста, выполните программное прерывание. Просканируйте этот текст на наличие вложенного кода и проверьте верификатором в «слепом пятне» левого глаза. Если результат окажется отрицательным, продолжайте заниматься, чем занимались: это сообщение не для вас. Можете считать его развлекательной вставкой в серьезном научном журнале. Однако, если коды совпадут, просьба приготовиться к постепенному постижению своей истинной сути. Вы запросили сигнал пробуждения в повествовательном стиле. Поэтому вот вам история для облегчения перехода к реальности.

Давным-давно некая могучая раса невыносимо страдала от одиночества. Казалось, Вселенная беременна вероятностями. Законы физики вполне подходили для порождения множества звезд, сложной химии и жизни. Логика намекала, что мироздание должно кишеть гостями и голосами из иных миров, однако их не наблюдалось.

Долгое время представители могучей расы были поглощены повседневными заботами — выживанием и культурным взрослением. И лишь позднее они подняли глаза к небесам и задумались о своем одиночестве. «Где же все остальные?» — вопросили они у молчаливых звезд. Ответ — тишина — казался тревожным. Наверняка кто-то систематически понижает некий фактор в уравнении разумности. «Возможно, обитаемые планеты редки, — размышляли они, — или жизнь не зарождается столь легко, как нам думается. Или разум есть лишь единичное чудо.

Или же некое сито прочесывает космос, отсеивая тех, кто взобрался слишком высоко. Скажем, повторяющаяся схема самоуничтожения раз за разом стирает разумную жизнь. А это подразумевает, что впереди нас может ждать великое испытание, куда более суровое, чем все, с чем мы сталкивались до сих пор».

«А может быть, это испытание уже в прошлом, — отвечали оптимисты, — и затерялось среди множества трагедий, которые мы пережили в нашей яростной юности, но все же уцелели. Не исключено, что мы первые, кому такое удалось».

Какая восхитительная дилемма стояла перед ними! Захватывающая драма, метание между надеждой и отчаянием.

Тогда лишь немногие заметили этот конкретный элемент — драму. Она намекала на ужасный исход.

Вы все еще не помните, кто вы и что вы? Тогда взгляните на это с другой стороны — в чем смысл закона об интеллектуальной собственности? В поощрении творчества, в обеспечении доступности достижений и еще более быстрого прогресса. Но что происходит, если эксплуатируемый ресурс ограничен? Например, в рамках конкретной музыкальной традиции может быть написано лишь определенное число восьмитактовых мелодий. И композиторы стремятся как можно быстрее освоить доступное им пространство изобретений, используя лучшее. А поздние поколения приписывают эту музыкальную плодовитость гениальности, а не везению — ведь те композиторы попросту оказались первыми.